— Тебе нужно поспать, — склоняясь над ним, решительно сказала Карис. Она помогла Неклену подняться, довела его до постели, раздела и укрыла теплыми одеялами.
— Атласные простыни, — со слабой улыбкой пробормотал Неклен. — Ох, до чего же здорово…
Он уже крепко спал, когда появился врач. Он пощупал пульс Неклена, и ветеран даже не шелохнулся.
— Он сильно истощен, — сказал врач, — но сердце у него крепкое.
Осторожно сняв присохшую повязку, он обследовал почерневшую культю.
— Гангрены нет, — объявил он, сделав свежую повязку. — Рана чистая. Ему нужно побольше красного вина и мяса с кровью, чтобы возместить кровопотерю, горячей овсянки, чтобы очистить желудок. И, конечно же, меда — для укрепления сил.
Карис поблагодарила врача и предложила ему плату за труды. Врач покачал головой.
— Я на службе у герцога, — сказал он, — а герцог платит щедро.
Когда врач ушел, Карис снова уселась за свои заметки — но никак не могла сосредоточиться. Она никогда не была сентиментальна, но появление Неклена растрогало ее до глубины души. Искалеченный, страдающий от боли, он преодолел почти шестьсот миль только ради того, чтобы встретиться с Карис. Он мог бы остаться в Лоретели, которому пока не грозила опасность — его прикрывали высокие горы. Вместо этого Неклен пришел к ней. Он никогда не числился в любовниках Карис, однако она всегда считала ветерана другом, которому можно всецело доверять, почти отцом — таким, каким никогда не был ее настоящий отец. Отложив заметки, Карис подошла к окну. Луна стояла высоко в ночном ясном небе, и снег, засыпавший дворцовые сады, источал странное, неземное сияние. Город был торжествен и тих.
Открылась дверь, потянуло сквозняком. Карис обернулась и увидела, что в комнату вошел Вент.
— Я слыхал, моя голубка, что у тебя в постели мужчина, — проговорил он. Голос его звучал вполне легкомысленно, но в серых глазах клубились грозовые тучи.
— Старый друг, — пояснила она. — Он был при том, как пал Прентуис.
Вент расстегнул черный меховой плащ и набросил его на спинку кресла.
— Это было и вправду так ужасно? — спросил он.
— Ужаснее не придумаешь. Дароты за один день проломили стену и перерезали почти всех горожан.
Потерев ладонью трехконечную бородку, Вент отвернулся и налил себе вина.
— Карис, я видел стены Прентуиса. Наши стены ничуть не прочнее.
— Зато у нас больше холмов и оврагов, — ответила она. — Впрочем, о катапультах и осадных машинах я буду беспокоиться, когда начнет таять снег. Пока что и без них достаточно проблем. Ты договорился с Тарантио о новом поединке?
Вент покачал головой.
— Я последовал твоему совету и сходил в ту самую таверну. Все произошло так, как рассказывал Тарантио. Я принес ему свои извинения, он их принял. Должен сказать, он держался при этом весьма благородно.
— Что ж, я рада. Вы оба нужны мне живыми. Вент ухмыльнулся.
— Дорогая, твоя забота трогает меня до слез.
— Не будь слишком самонадеян, — предостерегла Карис. — Если уж тебе суждено погибнуть, я хочу, чтобы от этого была хоть какая-нибудь польза.
Он шагнул ближе и хотел было провести рукой по ее волосам.
— Не сегодня, Вент, — сказала Карис. — Мне еще нужно кое-что обдумать.
Вент развел руками.
— Как пожелаешь. Могу я тебе чем-нибудь помочь?
— Не думаю.
Вент забрал с кресла свой плащ и решительно зашагал в спальню — но через минуту вернулся, явно смущенный.
— Теперь я понимаю, что это за старый друг, — сказал он.
— Именно так, — кивнула Карис. — Спокойной ночи, Вент.
Когда он ушел, Карис вернулась в спальню, где на кровати забылся глубоким сном Неклен. Женщина-воин нежно погладила его по голове.
— Я так рада, что ты здесь! — прошептала она.
Озобар был долговяз, со светлыми волосами и ершистой бородкой, растрепанной, точно старая щетка. Он воззрился на набросок, который подала ему Карис, потом запустил руку в глиняный горшок и, выудив оттуда овсяное печенье, с хрустом его сжевал.
— Сможешь ты сделать такую катапульту? — спросила Карис.
— На свете все возможно, — отозвался Озобар.
— Я не спрашиваю, что возможно. Сможешь или нет?
— Здесь не указано ни из чего сделано плечо рычага, ни каков вес камней. Говоришь, дальность стрельбы около двухсот шагов?
— Так сказал Неклен, а на него можно положиться. И потом, мастер Озобар, эта катапульта бросает не камни, а свинцовые шары.
— Гм-м, — промычал Озобар. — Вот, стало быть, как они добились такой точности. Все шары одного веса.
— Так сможешь ты сделать такую катапульту? — настойчиво повторила Карис. Озобар все сильнее раздражал ее. Не спеша с ответом, он съел еще два печенья и смахнул с бороды овсяные крошки.
— Пожалуй, мы могли бы сделать кое-что получше. Полагаю, цель этого устройства — уничтожить даротские катапульты?
— Да, именно так я и задумала.
— У нас не хватит средств, чтобы сделать свинцовые шары нужного размера. Я бы предложил небольшое усовершенствование. Горшки.
— Горшки? — переспросила Карис. — С глазурью или без?
— Сарказм не к лицу женщинам, — заметил Озобар. — Для того чтобы катапульта била точно, ее надлежит разместить там, где обслуга сможет хорошо видеть врага. Достигается это тремя путями. Первый — разместить катапульту вне городских стен. Это, как легко понять, самый нежелательный путь — дароты могут атаковать и захватить либо уничтожить катапульту. Второй путь — поставить ее на стенах. Ширина стены около двенадцати футов, стало быть, и катапульта должна быть небольшая, что неизбежно сократит дальность стрельбы. Третий путь — ободрать черепицу на крыше казарм, что у северных ворот, и там, на платформе, разместить нашу катапульту.
Карис согласно кивнула.
— Замысел, по-моему, неплох. И все же это не объясняет, для чего тебе нужны горшки.
— Мы наполним их горючим материалом — к примеру, тряпьем, пропитанным в ламповом масле. Такие снаряды будут легче свинца, а стало быть, и полетят дальше. Что мне нужно — так это придумать способ зажигать снаряды, чтобы обслуга, заряжая катапульту, не пострадала. Не хватало еще, чтобы этакий снаряд вспыхнул на крыше казармы.
— И ты сможешь все это сделать?
— Я над этим подумаю. — Озобар снова запустил пальцы в горшок и вынул еще одно печенье.
— Вид у них аппетитный, — заметила Карис. — Можно мне попробовать?
— Нет, нельзя, — сурово ответил он. — Это мое. Сдержав раздражение, Карис поблагодарила Озобара за то, что он уделил ей толику своего драгоценного времени, и встала, собираясь уйти.
— Возвращайся через три дня, — напутствовал ее Озобар. — И пришли ко мне этого самого Неклена. Мне нужно поподробней расспросить его о даротском оружии. Да, кстати… у нас вышел почти весь чугун. Попроси герцога, пусть реквизирует все ворота, старую кухонную утварь, перила… ну да ты сама знаешь, что еще.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
