Заглянув в глаза девочки, Грациллоний попытался понять, какое он произвел на нее впечатление.
— Это моя работа, — сказал он.
По дорожкам поднялись моряки. Грациллоний снял с шеи ключ и поднял его над головой.
— Именем Иса, — воззвал он, — в соответствии с соглашением Белисамы, дарованному нам богами, я открываю город для моря.
Он вставил ключ в замок. Ключ с трудом повернулся и щелкнул. Он вытащил ключ и снова повесил на грудь. Обеими руками он снял замок и повесил его на одно из звеньев. Вытащив цепь, он свернул ее в кольцо, а свободный конец повесил на крюк.
Он подошел к другой платформе и открепил канат. Несмотря на массивность, точно уравновешенная решетка поднялась легко. Когда она встала почти вертикально, он снова закрепил канат. Вернувшись, он сцепил руки, поклонился и запер замок.
Дело сделано. Все вернулись наверх. Скоро, когда начнется отлив, двери медленно раскроются. Море с тихим шипением ринется между ними, к тому времени уровень воды будет не очень высок. Ис опять освободит океан.
— У меня есть еще дела, — с сожалением сказал Грациллоний. — Гвилвилис, нет смысла девочке возвращаться на занятия. Почему бы тебе не показать ей город? Хлебный рынок, святилище Эпоны, храм Иштар, все, что она захочет. Она уже достаточно взрослая. К вечеру я вернусь.
Дахут запрыгала от радости.
V
Прошел час.
Когда они миновали узкие, извилистые улицы около берега, рядом с трущобами Рыбьего Хвоста, девочка остановилась.
— А что там? — спросила она.
Гвилвилис огляделась. Дорога была безлюдна. По правую сторону от нее возвышалось четырехэтажное здание с консольными балконами на верхнем этаже, оштукатуренные стены были отделаны побелевшим от времени ракушечником. Двое детей, увидев хорошо одетую женщину, перестали играть и уставились на нее. Из-за угла показался мужчина с тяжелой рамой; в Исе ограничивалось передвижение вьючных животных по оживленным улицам.
— Где? — рассеянно спросила королева.
— Там, — сердито сказала Дахут.
Напротив стояло необычное для Нижнего города здание из черного мрамора, широкое, но невысокое. По обе стороны медных дверей с рельефным изображением женщины с покрывалом на голове и мужчины со склоненной головой возвышались пилястры. Антаблемент был сделан из гранита, во фризе стояли скульптуры: ряд черепов, в центре которых, чуть выше, не родившийся ребенок.
— Это, — сказала Гвилвилис, — приют для путников.
— А что это?
— Ты не слышала о нем? Тебе известно, что умерших на похоронной лодке отвозят в море?
Дахут печально кивнула.
— Отец мне рассказывал. Он сказал, что туда ушла моя мама.
— Так вот. Обычно лодка отплывает каждые три дня, но часто из-за непогоды бывает очень опасно выходить в море и приходиться пережидать. Как в этом месяце, когда бушевали ужасные штормы. Здесь, в приюте для путников, они и ждут.
— О… — У Дахут расширились глаза.
— Здесь им хорошо и покойно, — поспешно сказала Гвилвилис.
— А можно зайти посмотреть?
— Что? Нет, лучше не надо. Потом, когда ты подрастешь.
На лице Дахут появилось давно знакомое Гвилвилис выражение.
— Почему? Ты же сказала, им там хорошо и покойно?
— Да, но…
Дахут топнула ножкой.
— Отец сказал, что ты мне должна показать все, что я захочу!
Гвилвилис тщетно пыталась придумать, как успокоить разволновавшегося ребенка.
— Да, он… так сказал. Но…
Дахут бросилась к широким ступенькам. Приют никто не охранял. Она распахнула двери и, прежде чем Гвилвилис успела ее догнать, оказалась в здании.
— Что ты здесь делаешь? — окликнул ее старик-смотритель. Его голос эхом прокатился по огромному сумрачному помещению. Он направился к Гвилвилис. — Моя госпожа, напрасно вы привели сюда ребенка. Если хотите, я присмотрю за ней. С кем вы пришли попрощаться?.. О… — Он ее узнал. — Моя госпожа! — Старик в знак почтения коснулся бровей. — Чем могу вам служить?
— Я… Вообще-то… — заикаясь, начала Гвилвилис.
Мимо них стремительно пронеслась Дахут.
Поодаль на полу стояли каменные ванны. Она подошла к одной и заглянула через край.
Ванна была наполнена морской водой. В ней лежала мертвая женщина. Тело ее было завернуто в простыню, и через мокрую ткань проступали очертания костей. Запястья и щиколотки обвивали веревки, привязанные к деревянным столбикам. Волосы плавали по воде. Подбородок был подвязан, глаза закрыты, губы и веки сморщились, лицо под водой разбухло, нос заострился.
— Не надо этого делать, девочка, — скорбно сказал смотритель.
Дахут что-то невнятно пробормотала и, как лунатик, подошла к следующей ванне. Там лежал недавно умерший мужчина. Он был молод и крепок, но кожа приобрела мертвенно-пепельный оттенок. Из-за несчастного случая у него была проломлена правая сторона головы.
— Уведите ее, моя госпожа, — умолял смотритель. — Она слишком мала для такого зрелища.
— Да, пойдем, Дахут. Я покажу тебе Хлебный рынок и куплю медовый пирог. — Гвилвилис, пошатываясь, направилась к принцессе. — Не плачь, не бойся.
— Нет, — сказал мужчина, — нет никого безобиднее покойных. Завтра мы отвезем их в море, и они обретут покой, а перевозчики переправят их души на Сен, и тем, кто был хорошим человеком, боги даруют счастье.
На негнущихся ногах Дахут подошла к двери. Она, не моргая, без слез уставилась на нее. В дневном свете ее лицо казалось таким же безжизненным и неподвижным, как у тех, кто лежал в морской воде.
До самого дома она не проронила ни слова, даже когда вернулся Грациллоний, она едва ответила на его вопросы. Но когда она легла спать, муж и жена услышали ее крик.
Отец обнял ее. Она спрятала лицо на его груди, но не обняла его, только дрожала и что-то бормотала. Он сверкнул глазами на Гвилвилис.
— Дура, — прорычал он. — Глупая, безмозглая тупица. Как ты могла такое сделать с ребенком?
Она несколько раз открыла и закрыла рот, и он подумал, что она очень похожа на рыбу. Потом она, заикаясь, пробормотала:
— Ты велел отвести ее, куда она захочет, и она от меня убежала. Прости меня! — Слезы хлынули из ее глаз. Они стекали с кончика носа.
— Кальмары и те умнее тебя. И ты еще живешь в доме Дахилис! Уходи. Оставь нас, пока не натворила больших бед.
Гвилвилис уставилась на него, и теперь он подумал, что она похожа на корову.
— Иди в детскую. — К Сэсай, Антонии, Камилле, которых она ему родила. — В эту ночь мы с Дахут будем спать вместе… Да, дорогая? — тихо спросил он, вдыхая аромат детских волос.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});