торжествующе посмотрел на меня этот верный слуга княжеской семьи, что я понял — доказывать что-то бесполезно. Хоть у Макоши справку бери, что она тушку Олега родной признает, но и тут сложности будут — она же запишет «Настоящая справка выдана Павлу Панкратову, что тот, пребывая в теле Олега Александровича Булатова, действительно является родным сыном…»? Да нет, бред это все, никто мне такую справку не даст, да и если я её получу, никто ее читать не будет.
Глава 23
Глава двадцать третья.
— Скажите, полковник, ну ладно, я, выродок и выблядок… хотя за эти слова вы еще ответите. — я улыбнулся и ближник братца вздрогнул: — А вот почему у вас, дворянина голубых кровей, за которым… сколько там поколений благородных предков? Не хотите отвечать? Ну, в принципе, это неважно, ваш род всё равно сегодня, вероятно, прервется, но скажите мне, полковник, почему на вас магические амулеты так собраны, как будто вас две комнаты в «общаге» на «свиданку» с «центровой» барышней собирали?
— Я твоего мужицкого языка не…- я покачнулся с носка на пятку, и полковник проглотил конец фразы, понимая, что окончание его поганых слов я вколочу ему в глотку вместе с зубами.
— Хорошо. — миролюбиво продолжил я: — Скажи, почему у тебя магические амулеты так подобраны, как будто ты их в сорочьем гнезде нашел? Тут одно кольцо хитрая птица украла, в другом месте браслетик умыкнула… Ни вкуса, ни чувства стиля…
Полковник отвел глаза, а у меня перед глазами встала картинка из какого-то старого фильма, как разведгруппа отдает бойцу, что остается их прикрывать, патроны, гранаты, кто чем богат…
— Понятно. — теперь я улыбался очень искренне: — Капище вы отдали врагу на поругание, и боги от вас отвернулись, а артефактора хорошего у вас нет, и тебе отдали магические источники, которые еще заряжены, у кого что было.
Я ненадолго задумался.
— Вставай полковник, допрос окончен. — я разрезал военному, стягивающие его запястья за спиной, путы и помог ему подняться.
— А мои люди? — парламентер, морщась растирая руки, кивнул в сторону барабанщика и унтера, что сидели метрах в двадцати, под охраной моих полицейских.
— Они здесь останутся, в конце концов, они же не виноваты, что их начальники — редкостные дебилы…
— Ты пользуешься тем, что я…
— Ты вызови меня на дуэль, я же, только-что, оскорбил тебя и твоего господина! Или ты, боевой маг-огневик, боишься какого-то выродка, что только что закончил бабий факультет? Стыдись, полковник!
— У меня нет оружия…
— Боевой маг –огневик, сам по себе, является оружием. — наставительно напомнил я: — Это изречение на входе в боевой факультет магической академии висит, не помню, правда, кто это сказал. А шпага твоя вон, у твоих ног лежит, поднимай ее и готовься. Как будешь готов к бою, скажи.
Полковник помолчал, морщась, то ли от боли в затекших руках, то ли от нежелания драться, отошел на меня на дистанцию шагов в пятьдесят, задумчиво походил из края в край, по всей ширине улицы, после чего крикнул, что он готов и, без промедления кинул в меня огненный шар, от которого я, с трудом, увернулся, и сразу за ним еще один, который принял мой магический щит. Моей ошибкой было начинать поединок на узкой улице, с ограниченным пространством для маневра, но другого выхода не было. Проводить поединок на рыночной площади стало бы еще большей глупостью. Там бы я мог бегать вправо-влево, но, не факт, что в нашу дуэль бы не включились орудия с крепостных башен. Третий огненный шар выпустить в меня полковник не успел — револьверные пули, выпущенные с близкого расстояния (а я все время двигался к своему противнику) сбивали концентрацию княжеского вояки.
На середине барабана второго револьвера магическая защита полковника схлопнулась, огоньки маны на многочисленных, но разномастных колечках и браслетиках погасли. Офицер замер, неотрывно глядя в стволы моего двуствольного монстра. Шпагой полковник даже не пытался воспользоваться — на дистанции в пять метров она безнадежно проигрывала огнестрельному оружию. Внутренние магические каналы полковника потускнели — чтобы создать магический щит запаса манны явно не хватало, а последним файерболлом, максимум, он мог меня обжечь.
— Стреляй, не тяни. — потребовал тот.
— Обязательно выстрелю, но попозже. — пистолет я не опускал: — Сейчас ты вернешься в крепость и скажешь всем, что если до девяти утра крепость не поднимет белый флаг и не сдастся на мою милость, то я приду и убью всех, кто будет находиться за ее стенами, как злостных мятежников и отступников от вассальной клятвы…
— Наш государь — принявший княжество по праву наследия Димитрий Александрович, князь Булатов.
— Ваш Димка просто псих! Другого объяснения его поступкам я дать не могу. — не выдержал и возмущенно фыркнул: — Кто, в здравом уме, запрётся в крепости, при полном отсутствии врагов, да еще начнет обстреливать свой город и убивать своих же подданных, которые пытались вынести с площади тела князя и княгини, его же родителей? Или ваш придурошный правитель хотел, чтобы тела наших родителей гнили, непогребёнными, на рыночной площади, как эти несчастные лошади? Да самые последние бедняки города повели себя как герои, в отличие от вас, трусов и подонков! Они город от степняков отбили, князя и княгиню вытащили и похоронили, как смогли, но предали земле и не подвергли позором, а вы что делали все это время?
— Тебе, при твоем сомнительном происхождении и образовании очень тяжело понять и принять истину… — опасливо поглядывая на револьвер, начал полковник: — По данным разведки, на княжескую карету напали и бросили бомбу колдуны-невидимки из племени гуркхов, что служат британцам в батальоне Насири. Единственным способом укрыться от них — запереть ворота и стрелять на всякий шорох.
И, самое главное, говоря этот бред, полковник, который, как я понимаю, считал себя первостатейным военным специалистом, выглядел совершенно серьезным. Ну вот как таких убивать, если они искренни в своих заблуждениях? Я мог бы долго дискутировать с этим напыщенным индюком, приводить разумные доводы, выстраивать логические цепочки, но не видел в этом смысла — даже самые убойные мои аргументы наткнуться на «убойный» ответ, что я шпак, выблядок, баба и так далее, поэтому даже не заслуживаю, чтобы со мной разговаривали.
— Я тебе, полковник, не буду рассказывать, что для того, чтобы устроить покушение на семью правителя, не надо, под
