Она не ответила, а вместо этого погнала их к выходу. Терок встал рядом с ней. — Так что ты нашла?
«Город, заполненный не центурионами, а низкоуровневыми талинскими машинами». Она сказала, летя к выходу с ним рядом с ней.
— И ты позволил мне сражаться с этими сумасшедшими целую неделю? Илеа, я спал только потому, что меня нокаутировали. Когда я начну исследовать?»
Она фыркнула: «Может быть, и хорошо. Может быть, вы получите свою способность целителя, если вы так часто получаете травмы до эволюции. Скоро наверно. Я поговорю с Эльфи…
“Учитель? Дай угадаю, ты всегда хотел им стать, но вместо этого был изгнан, и теперь собираешь знания на века. Сказала Илеа после того, как она появилась рядом с эльфом.
Он усмехнулся, вставая и осматривая остальных: «Они прошли твой тест?»
Илеа присела на большой камень, глядя на далекую фиолетовую молнию: «Уничтожила его. Херануур умер бы, если бы я не вмешался. Голди бы умер, если бы Терок не спас его. Не так далеко, как нужно. Пока церитильские охотники не смогут уничтожить центуриона в одиночку или не признают, что работать в команде выгодно, их не пускают на объект. Однако город… Я думаю, они могут начать исследовать, уничтожение Стражей — это то, ради чего они, по-видимому, живут в любом случае. Она вздохнула.
“Что?” — спросила Эльфи. Голди и Херануур начали драться после ссоры из-за Центуриона.
Он посмотрел на нее: «Что ты скрываешь?»
«Я ничего не скрываю, Эльфи. Город и производство — две совершенно разные вещи. Вы это знаете, я это знаю, и они тоже. Я не думаю, что зачистка города поможет решить проблему твоей расы.
Некоторое время он ничего не говорил, наблюдая, как два воина сражаются друг с другом. Они действительно не сдержались. «Почему… тебе не все равно, человек?» Эльфи не смотрела на нее, глаза были сосредоточены на битве перед ними.
Почему я? Она не была уверена. Думая о войне, которая, вероятно, все еще бушует в империи и Баралии, Илеа не чувствовала особой ответственности. Мало связи с людьми, живущими там. Если бы они хотели воевать, они могли бы. Если бы они хотели встать, они могли бы. У нее действительно было ноющее чувство о своей силе и о том, что она могла с ней сделать, но подобный конфликт не был простым. Возможно, поэтому. «Потому что они машины». Наконец она сказала: «Потому что, просто уничтожив этот объект, пострадает меньше существ». Насколько она знала, талины ушли, остались только машины для убийства, явно охотящиеся на эльфов.
Они были врагами людей, как ей все говорили. Она сама видела это, видела уничтожение населения Салии. Семья Роланда убита. Тем не менее, часть ее жаждала что-то сделать, разобраться во всех убийствах, охоте и сражениях. Ее человеческое сердце пыталось найти причину в ее потакающем себе безумии, ее жажде власти и свободы. Чтобы было не просто так. Возможно, дело было в ее воспитании, в обществе, частью которого она была, в ценностях и добродетелях, которым она научилась быть хорошей и правильной.
Большая ее часть отвергала все это, не видела причин заботиться о чем-либо, кроме себя. Она определенно видела в этом ценность, и последние два года в основном отражали это. Чтобы найти то, что она хотела, что сделало ее счастливой. Большинство добродетелей были романтизированы, упоминались в рассказах, где всегда было легко отличить хорошее от плохого. Черное и белое. Было бы легко увидеть во всех эльфах зло, пойти и убить их за то, что они сделали с людьми Элоса. Тот факт, что их здесь было четверо, трудно оправдать, по крайней мере, один из них просто не присутствовал из-за страха.
Было бы легко найти и убить Золотую Лилию, убить всех до единого, сжечь их дома и съесть их питомцев. Возможно, последняя часть будет чересчур, но Илеа хотела знать, кто именно несет ответственность за смерть Евы, что она сделала, чтобы заслужить такую реакцию, и почему она это сделала. Она узнает почему, а потом подумает, что делать. Эльфы, ответственные за Салию, уже были мертвы, по крайней мере, те, что были рядом. Кроме Роланда, Илеа не имела никакого отношения к городу. Кроме того, что она была человеком, а это было не совсем морально, зная, что ее раса сделала на Земле, что они сделали здесь и что она сделала, сделала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
«Потому что, хотя я и не святой, я бы выпустил лань, застрявшую в медвежьей капкане». — добавила она больше себе, чем эльфу.
«Даже если лань убьет тебя… даже если она пойдет и убьет другую лань или поохотится на твоих близких?» — спросила Эльфи, теперь его глаза были на ней.
Она не могла не улыбнуться при мысли об убийстве лани. Возможно, эльфийка не знала, о каком животном она говорит. Тем не менее он понял. «Если он попытается убить меня, я отвечу тем же. Если он идет и убивает других, это его выбор. Если он будет охотиться за моими близкими, он встретит мой гнев».
— И ты будешь винить себя навсегда после этого. Или ты надеешься подружиться с ланью?
Илеа покачала головой. — Оставим метафоры, Эльфи. Я не несу ответственности ни за ваших людей, ни за своих. Я забочусь о своих друзьях и буду бороться за них. Я бы убил людей и эльфов, чтобы защитить их или отомстить за них. Думаю, ты тоже. Возможно, помощь вам с талинами уменьшит количество убийств людей… Я сомневаюсь в этом, и мне, честно говоря, все равно. Эльфы, люди, гномы, темные. Я не думаю, что это кого-то волнует. Мы заботимся о себе и о том, что происходит вокруг нас».
Она глубоко вздохнула: «По какой-то причине, возможно, из-за войны, которая началась из-за земли или специзма, кого это волнует, талин оставили эти машины. Все, что они делают, согласно вам, это вторгаются в ваши земли и убивают ваш народ. Возможно, я ошибаюсь, у меня определенно нет полной картины, и вы можете ввести меня в заблуждение, но они являются источником увеличения моей личной силы. Если я смогу добавить к этому меньше мертвых людей в качестве дополнительной причины, я соглашусь. Ты хотя бы здесь, объясняешься.
Эльфийка посмотрела на нее и кивнула, некоторое время размышляя над ее словами. Терок и Нейфато заботились о своем поврежденном снаряжении и ранах, как могли. Илеа не предлагала их лечить. «Я не обманываю тебя, человек. Для вашего вида… Сомневаюсь, что уничтожение талинских машин пойдет на пользу. По крайней мере, так… вместо людей уничтожаются машины».
Илеа усмехнулась: «Может быть, лучше по-другому. Не то чтобы мы не могли убить друг друга. Кроме того, вы сказали, что не было войны или чего-то подобного… какое дело вашим людям? Хочешь землю? Власть? Деньги?”
Он усмехнулся: «Человек предает свой вид? Я полагаю, что эльфийские глаза смотрели бы в сторону человеческих земель, но я не знаю, что бы они сделали. Большинство из них ищут вызов, и убийство людей, возможно, развлечение или вкусное занятие, не является вызовом».
«Я никого не предаю. Простое рождение в виде, частью которого я являюсь, не налагает на меня никаких обязательств. Я могу делать все, что захочу». Илеа сказала: «Я считаю, что детей нельзя убивать, ни людей, ни кого-то еще. Я считаю, что войны отстой, это тяжело. Человеческий или другой. Люди должны быть свободны делать все, что им заблагорассудится, и где угодно, если они не ограничивают других».
«В этом мире я мог бы обрести эту силу, силу выбора. Я вижу, что не каждое существо хочет или имеет возможность купаться в крови животных, монстров или других разумных существ, чтобы достичь этого выбора. Я мог бы помочь хотя бы некоторым». — сказала она, и с каждым словом ее голос становился все громче.
Глава 287. Свобода выбора.
Глава 287. Свобода выбора.
— Тогда что ты будешь делать с этим выбором? — спросила Эльфи, его глаза встретились с ней. Илее казалось, что он впервые посмотрел на нее по-настоящему, по-настоящему посмотрел на нее.
Возможно, было наоборот: «Я буду сражаться и уничтожать Центурионов, прокачивать свои классы и навыки здесь, на севере. Будь свободен и получай удовольствие. В процессе я мог бы предоставить этот выбор другим или убить тех, кто пытается его отнять. Независимо от вида». Она снова успокоилась, глядя на свою руку, когда она сжала кулак и снова разжала его.
