— Обычно крылья проявляются только во время опасности — они появляются, когда в них нуждаются, и прячутся в теле Советника, когда в них нет необходимости, — объяснила жрица строгим голосом. Она посмотрела на Раста. — Заразив твою женщину опасной для жизни болезнью, я надеялась заставить твои крылья раскрыться, Адам Раст. Но хотя они явно есть, ее бедственное положение еще не заставило их проявиться. И пока они не появятся, ты не сможешь претендовать на Пустой Трон.
— Верно, — с сарказмом сказал Раст. — Потому что очевидно, что смертельная болезнь женщины, которую я люблю, заставит меня расправить крылья.
— Лучше бы так и было, — жрица строго посмотрела на него. — Если этого не произойдет, она непременно умрет. Единственное лекарство для нее можно найти в водах фонтана богини в Целительном саду, расположенном высоко на склоне священной горы. И единственный способ добраться до сада — это полететь.
Надия увидела поражение на его лице, когда дилемма стала совершенно ясной. Если бы его крылья проявились вовремя, он смог бы долететь до Целительных садов и спасти ей жизнь. Но тогда он окажется в ловушке, привязанный к Первому Миру теми самыми крыльями, которые ее спасут. Если же его крылья не проявятся, она умрет от лихорадки, которой ее прокляла верховная жрица. Раст сможет уйти, но сделает это один, ибо Надия будет мертва.
— Итак, — тяжело произнес Раст. — Выбор — остаться здесь навсегда и вылечить Надию или уйти и дать ей умереть.
— Именно так. — Верховная жрица улыбнулась жестокой улыбкой. — Выбор за тобой. У тебя есть ночь, чтобы подумать об этом, а завтра на восходе солнца на высокой мезе я выслушаю твой официальный ответ, — она сверкнула на него глазами. — Там твои крылья обязательно проявятся… или девушка умрет.
Верховная жрица пошла прочь, направляясь к задней части храма, мимо возвышения, на котором стоял Пустой Трон.
— Подожди минутку, — позвал Раст, бегом догоняя ее. — Ты знаешь, что я не позволю женщине, которую люблю, умереть. Я сделал свой выбор. Так почему…
— Аудиенция окончена, — сказала верховная жрица, не поворачиваясь. — У меня есть дела, которыми я должна заниматься. Я должна служить трону.
Надия увидела, как Раст поднял голову. Низ беломраморного трона находился на уровне его головы. Внезапно в ее голове эхом прозвучали слова жрицы, сказанные им ранее.
— Не прикасайтесь к трону под угрозой жизни, — сказала она. Надия хотела крикнуть предупреждение — Раст был так близко, слишком близко, но во рту пересохло, и слова не шли.
— Это еще не конец, пока ты не ответишь на мой чертов вопрос! — Раст потянулся к ее плечу, явно намереваясь развернуть жрицу к себе. — Я хочу спросить тебя, почему…
— Больше никаких вопросов! — Верховная жрица повернулась к нему лицом. Положив обе руки на грудь Раста, она оттолкнула его.
— Я… — Раст потерял равновесие.
Надия увидела, как он потянулся за чем-то, чтобы устоять… и его рука упала на бок белого мраморного трона.
На мгновение он замер, а затем его спина выгнулась, и с губ сорвался мучительный вздох. Все его тело начало трястись, как у человека, которого бьет током, но все же его рука прилипла к белому мрамору, как приклеенная. Как будто он не мог его отпустить.
Наконец, паралич Надии развеялся.
— Раст! — крикнула она и побежала вперед так быстро, как только могла в своем ослабленном состоянии.
— Нет, — прорычал Сильван. — Не трогай его — это может вызвать цепную реакцию! — Он прыгнул вперед и повалил Раста на землю, разорвав связь между его рукой и троном. Раст упал, его голова ударилась о белый мраморный пол, вызвав вскрик Надии.
Она упала на колени рядом с Растом, а Сильван навис над ним с другой стороны.
— С ним все в порядке? — задыхалась Надия, хватаясь за руку Раста. Она почувствовала, что рука холодная и не реагирует на движения. — Правда, Сильван?
Сильван проверила пульс и дыхание мужчины.
— Он жив, — мрачно сказал он. Сильван сердито посмотрел на жрицу. — Его могло убить. Ты толкнула его намеренно. Почему?
Верховная жрица смотрела на них сверху вниз, ее пустые изумрудные глаза были совершенно безжалостными.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я должна была убедиться, что он действительно будущий Советник, прежде чем разрешить ему подняться на вершину горы завтра утром. Прикосновение к трону, даже кратковременное, убило бы любого, кроме законного кандидата. Теперь я знаю, что можно смело приступать к нашей завтрашней церемонии.
Надия покачала головой.
— Но его крылья — ты видела следы на его спине. Ты должна была знать…
— Я ничего не знаю, пока не увижу появления крыльев, — огрызнулась жрица. — А они бы уже проявились, если бы ты была законной супругой и Лизелл Советника, — она скорчила гримасу, словно почуяла что-то неладное. — Очевидно, что это не так. А теперь я должна пойти и помедитировать, чтобы очистить голову для завтрашней церемонии. Лисса отведет вас всех обратно в гостевые покои, и вы сможете подумать о том, что я сказала.
Снова повернувшись, жрица ушла, ее белые одежды зашуршали по голому мраморному полу.
Глава 31
— Она приходит в себя. Смотри, ее веки затрепетали.
Тихие слова Оливии вывели Меррика из полудремы, в которой он находился. Моргая глазами, он приподнялся на стуле рядом с кроватью Элизы и посмотрел на нее. Оливия одела ее в темно-красный больничный халат — разительный контраст с бледным лицом и черными волосами девушки. Конечно, Меррик мог видеть, что ее глаза двигаются под веками. Он надеялся, что на этот раз она будет в здравом уме. Ночь оказалась долгой, и предыдущие пробуждения землянки были краткими и сбивчивыми. Он начал задаваться вопросом, не повлияло ли длительное пребывание в стазисе на разум Элизы.
Пока ее маленькая рука находилась в его руке, Меррик гадал, что она скажет на этот раз. Иногда, когда Элиза просыпалась, то умоляла его уберечь ее, не позволить ему снова причинить ей боль. Поначалу он думал, что «он», о котором она говорит, — это, должно быть, всеотец. Но теперь не был так уверен. Казалось, ее разум заново переживает какую-то травму, старую обиду — возможно, ту, которую она похоронила? Но он никак не мог добиться от нее подробностей, чтобы выяснить это.
Иногда она хваталась за его руку и называла «Бак», что звучало как мужское имя. Меррик задумывался об этом — от нее не пахло другим мужчиной, а Оливия поведала, что у нее нет пары на Земле — во всяком случае, ни одной, которую они смогли бы найти. Но все равно это имя наполнило его безымянной яростью. Хотя он пытался сказать себе, что ему все равно, мысль о том, что на маленькую земную женщину может претендовать другой мужчина, заставляла его скрежетать зубами и сжимать кулаки.
«Не будь дураком, — сказал он себе. — Она не твоя. Она даже не знает твоего имени. Думает, что ты «Бак», кто бы это ни был. И не похоже, что тебе нужна женщина. Что она может сделать, кроме как замедлить тебя и запутать?» Но что бы Меррик себе ни говорил, его желудок все равно сжимался каждый раз, когда землянка шептала это странное имя.
Его мысли прервались, когда веки Элизы снова затрепетали, а затем ее глаза открылись. На этот раз в них не было ни боли, ни страха. Вместо этого она неуверенно улыбнулась ему и приложила свободную руку ко лбу.
— Привет, — прошептала она.
— Привет, — сказал он грубо, а затем проклял себя за резкий тон. — Э-э… то есть… — Меррик прочистил горло. — Как ты себя чувствуешь?
— Нормально. — Элиза потерла лоб. — Устала. И хочу пить.
— Держи, дорогая. — Оливия поднесла чашку к ее губам, и Элиза с жадностью выпила. Крошечная струйка жидкости соскользнула с бока чашки и потекла по стройной шее. На долю секунды Меррик представил себе, как слизывает ее. Но тут же отогнал эту мысль.
Элиза допила напиток и кивнула Оливии.
— Спасибо, — она перевела взгляд на Меррика. — Это ты. Ты спас меня от… от… — она покачала головой. — Я не знаю от чего, но это было что-то ужасное. Я не думала, что кто-то придет за мной, но ты пришел.
