Как объяснил Юле словоохотливый дедок, технология бизнеса была отлажена поколениями - цыгане, а именно они составляли костяк бандгруппы, занимались подобным еще до революции. За своих детей большинство людей готовы отдать все, что угодно. Тут главное - не перегнуть палку, ведь если сумма окажется слишком велика, неподъемна, то Тот, Кого Разводят, может превратиться в Того, Кто Делает Глупости. Последнее чревато осложнениями, а кому они нужны? Проще взять немного, но наверняка, а потом вернуть ребенка. Конечно, всегда существует шанс, что, получив свое чадо обратно, суровый папаша начнет мстить, но попробуй, поймай цыгана - он сегодня здесь, а завтра - там, кочевое племя... Правда, сейчас традиции прошлого уходят, цыгане строят особняки, целые кварталы, и начинают жить оседло, но продажность отечественной милиции и несовершенство законов с лихвой компенсируют прежнюю неуловимость. Цыгане воруют, торгуют наркотиками, влезают во всевозможные виды бизнеса, отмывая деньги, но при этом не брезгуют и старым промыслом. И что с того, что лошадей заменили автомобили? Не все ли равно цыгану, что угонять. Нет, конечно, в нынешние времена в их сообщество иногда вливаются и люди со стороны, но их мало и используются они, в основном, на подхвате - ведь для цыган они чужаки и их жизнь не стоит ничего.
Так вот, получив выкуп, ребенка проще вернуть. Все равно, его родители ничего не докажут. Конечно, не стоит воровать ребенка, скажем, у Абрамовича, слишком разные получаются весовые категории, похитителей все равно найдут и размажут по стенке, а вот у бизнесмена средней руки сам Бог велел пощипать перышки. Ну а не заплатят - тут уж извините. Надо, как говорится, держать марку, так что не один ребенок (и взрослый, да-да, и взрослый) исчез без следа. Цыгане - народ наглый, никого не боящийся, понты дороже жизни... Юля, правда, не без основания предполагала, что, связавшись с ее отцом, они совершили ошибку, но благоразумно держала свое мнение при себе. На то, что отец будет платить, она не рассчитывала - не любил ее отец, она была для него чужой и чувствовала это с первого дня пребывания в его доме. Права была мать - бесчувственный чурбан, помешанный на работе да на исключительной правоте собственного мнения. А стало быть, он или пойдет в милицию, или просто пошлет похитителей с их требованиями куда подальше. В любом случае, кончится это, как ей сразу объяснили, для нее одинаково плачевно - ее, скорее всего, убьют, а сначала пустят по кругу. Юля вспомнила, какими сальными глазами смотрел на нее один из тех хорьков, что периодически заскакивали в комнату, и ее передернуло от отвращения.
Взяли-то ее они очень чисто - были у них в молодежной тусовке свои шестерки. Вот кто-то и кинул в бокал с пивом таблетку снотворного- старая, как мир, и столь же надежная уловка. Девочке стало плохо с перепою - чего удивительного-то? Утащили в соседнюю комнату якобы проспаться, пьянка тем временем продолжилась. О ней никто и не вспомнил, а когда часа полтора в комнате никого не оказалось, то это и подозрений не вызвало - ну проспалась и ушла, нормально. Тем более, что была она не "своей", а совсем даже из соседнего города приехала. Ну и еще нюанс - именно между жителями этих городов была этакая негласная неприязнь, вроде как между Москвой и Питером, только, разумеется, в меньших масштабах. Как говорится, труба пониже и дым пожиже.
Ну а что удивительного? Родной город Ковалева - город нефтяников, город, в котором люди реально работали и неплохо зарабатывали, и уровень жизни в нем был весьма неплох. А его, так сказать, антипод - административный и вроде как культурный центр, город, который ничего не производит, зато в нем есть куча контор, руководители которых облачены правом подписи, куча министерств местного масштаба, третьесортный театр, всевозможные псевдоэтнографические сообщества, гуманитарные академии и прочее, прочее, прочее. Соответственно, те, кто крутился при министерствах, жили очень хорошо, а вот те, кто к власти приближен не был, гуманитарии всякие и прочие маловостребованные недоспециалисты, жили куда как хуже и считали соседей зажравшимися снобами, которые гребут деньги лопатами, причем совершенно незаслуженно. Зависть, в общем, банальная зависть. Что интересно, вахтами да в тундру или там в тайгу ехать они не хотели, очень мало было таких, кто согласен был месяцами не бывать дома, а серьезных производств в городе не было физически, так что и зарабатывать-то особо негде было.
Впрочем, надо сказать, верным было и обратное. Земляки Ковалева считали жителей микростолицы уездного масштаба снобами, пользующимися своим положением административного центра и гребущими под себя все, до чего смогут дотянуться. От этого, мол, у них и дома выше, и дороги лучше, и магазины дешевле. Ерунда, кстати, высоток в столице можно было по пальцам пересчитать, а строить их можно было только благодаря лучшим грунтам - скальное основание, а не плывун, как на родине Ковалева. Дороги - ну, они ничуть не лучше, а магазины дешевле только потому, что город южнее, больше дорог (для сравнения, к родному городу Ковалева дорога шла одна единственная) и больше подвозят товару. Словом, ничего особенного, но стереотипы - великая вещь.
На все это накладывался еще один нюанс - демографический дисбаланс. Как и во многих городах с кучей гуманитарных и отсутствием технических вузов, а также отсутствием достойной работы для мужчин, в столице наблюдалось значительное преобладание женского пола над мужским. Смешно, но плюгавый мужчинка, на которого в другом месте и не посмотрели бы, здесь был избалован женским вниманием просто потому, что он мужчина. Вот почему к иногородней девушке отнеслись еще и как к конкурентке. А значит, ушла - и слава Богу, парней отбивать не будет.[44]
Ну вот так девушка и попалась. Ее просто деликатно вывезли из квартиры, в которой шел сабантуй, рекой лилось пиво и дымились косяки, и доставили в небольшой особнячок на окраине. Ну а там уже она пришла в себя и высказала похитителям все, что думала, за что была удостоена восхищенных взглядов и пощечины, расшатавшей пару зубов. Ну, это чтобы помолчала.
Бил ее плотно сбитый мордастый мужик с аккуратной черной бородой, в которой блестели серебряные нити седины. Он тут, видимо, был за главного - остальные без приказа даже дернуться не решались. Самое интересное, что лиц никто не скрывал - видать, не боялись ни капельки.
Юля даже не знала самого смешного нюанса - датчик, передававший ее биометрию, был штукой достаточно грубой, с большими допусками, и ни на легкое опьянение, ни на здоровый сон не отреагировал. Ну а потом, соответственно, не отреагировал и на удар - для здоровья не опасно, да и болевые ощущения притуплены алкоголем. Не будь этого, отец узнал бы о проблеме сразу же, но - не срослось.
Ну а потом ее по расписанию кормили, вполне, надо сказать, сносно, дедка вот приставили, то ли чтоб охранял, то ли просто так, на всякий случай. Старый болтун, кстати, с гордостью сказал, что похищением руководил его внук, оч-чень многообещающий молодой человек. Юля моментально сделала в памяти зарубочку - вдруг свидеться придется и всерьез поговорить. Не ей - так отцу, он, как мать говорила, человек мстительный. Эти недоделанные бандюки, видать, еще не поняли, с кем связались. Отец - не шестерка, он не оставит эту ситуацию без последствий вне зависимости от результатов, и человек он мстительный, в этом Юля уже убедилась. Она даже лицемерно посочувствовала похитителям, но оставила эти мысли на "потом", если оно будет, это "потом". Сейчас ее больше интересовала собственная судьба.
Однако пока что ей оставалось только ждать результата переговоров с отцом и тут, о чудо, ей сообщили, что отец согласился заплатить. Это ее не могло не радовать - и то, что отец ее все-таки любит, и, самое главное, то, что сама она останется жива. Но к радости примешивался легкий налет разочарования - не так и крут оказался папаша. Брутальный мужик, все дела, а как надавили посильнее - так и потек. Права мать была - тряпка он, если копнуть поглубже.
Похоже, после получения согласия от Ковалева, похитители расслабились окончательно - в помещение из коридора проник слабый запах "травки", где-то раздавался громкий смех, женские повизгивания. Вообще, Юля не могла понять, где она находится - похоже на подвал, стены бетонные, влажные, да и сверху доносятся шаги, окон нет. Однако, судя по услышанным ею обрывкам разговоров, на этом уровне находились вполне жилые комнаты. Кто по своей воле согласится жить в подвале? Она так и спросила старика, а тот, от большого, видимо, ума, ответил, что да, они в подвале, просто подвал большой, а народу много, человек под тридцать только мужчин собралось, наверху всех не разместишь, вот некоторых здесь поселить и пришлось.
Потом принесли обед - похоже, с закосом под праздничный, даже с тортом. Уверились видать, гады, что все у них получится. Юлю затрясло от гнева, но она справилась с собой, даже мило улыбнулась, а потом задремала или, точнее, заставила себя заснуть - так быстрее шло время.
