Аксель подавил улыбку, чтобы не испортить этого грациозного бегства. Выходя, он обернулся и грозно сдвинул брови по очереди на каждую из воюющих сторон.
– Дороти остается за старшего, – объявил он не терпящим возражений тоном.
Стивен вздохнул с облегчением, зато Клео ответила вызывающим взглядом. Аксель счел нужным усилить эффект:
– Я вот все думаю, почему социальный отдел частенько называют карательным?
Это поубавило запала сестрицы. Так ей и надо, подумал Аксель. Констанс может подвергнуться нездоровому влиянию, и он уходит с неспокойной совестью. Однако Дороти остается за старшую, эти двое все-таки взрослые люди, а Констанс как будто не тянет к изнанке жизни. В случае конфликта она всегда может запереться в своей комнате.
Догнав Майю, Аксель почти вытолкнул ее в гараж, спеша поскорее оказаться подальше от дома. Все так же обнимая себя, она уселась в машину.
– Как поздно! – сказала Майя, поглядывая на его упрямо выпяченный подбородок. – Может, отложим эту затею до лучших времен? Я умираю с голоду.
Аксель молча потянулся за оставленным на заднем сиденье пледом и набросил ей на плечи, как бы невзначай коснувшись голой кожи, где, казалось, остался отпечаток, похожий на ожог. Майя, покусывая губу, смотрела в окно, пока машина пятилась из гаража на такой скорости, что вполне могла угодить задним бампером в живую изгородь в дальней части двора.
– Надо было приглашать смотрителя зоопарка! – проворчал Аксель. – На какой срок мы отважимся оставить их одних?
– Зависит от степени разрушений, на которые ты готов закрыть глаза.
С пледом на плечах Майя несколько расслабилась и согрелась. Надо же было додуматься надеть такое платье! Впрочем, надеть стоило, хотя бы ради того, чтобы лицезреть эффект.
Обычно мужчины не видели в Майе ни женщину-вамп, ни секс-символ – для этого она была чересчур низкорослой и странной. Но Аксель смотрел на нее тогда как на самую желанную женщину в мире. Это было новое и упоительное ощущение. И будило ответную страсть.
– Ты знаешь тех двоих лучше, чем я. Каковы могут быть разрушения? Не хочется, чтобы дети оказались в зоне военных действий.
Тревожная нотка в голосе Акселя казалась чувственной в бархатном полумраке дорогой машины. В этом человеке Майе нравилось столько всего, что кружилась голова.
– Я не видела Клео много лет. Мы теперь почти чужие друг другу. Одно могу сказать: она всегда была ориентирована больше на саморазрушение. Ну а Стивен... если он буйствует, это всего лишь поза.
Что такое она несет? Буйствует! Отличный выбор слова, как раз для того, чтобы Аксель повернул назад. Разве она оставила бы детей со Стивеном и Клео, если бы хоть на миг допускала, что это не доведет до добра?
– Мы вернемся пораньше, – сказал Аксель ровно.
Пораньше для чего? Чтобы предотвратить возможные напасти или чтобы иметь больше времени на постель? Почему не сказать прямо, что имеешь в виду? Зачем эта угадайка?
– Слишком поздно, чтобы ехать в Шарлотт, – осторожно заметила Майя, думая о том, что никогда в жизни так не нервничала.
Как ни хочется поужинать в хорошем ресторане, послушать музыку и потанцевать, нужно мыслить здраво. Дети не привыкли к их отсутствию. В Стивене и Клео есть определенная прелесть новизны, но только если эти двое сумеют развлечь. И потом, кто их знает? Дороти – отличная нянька для детей, но никак не для взрослых.
– Не хочешь в Шарлотт? Я – за, – сказал Аксель серьезно, но Майя засекла хитрую нотку.
– Говори, что у тебя на уме! – потребовала она (он всегда и все планировал, так почему бы не секс?).
– Хорошее вино, музыка и танцы... – Аксель покосился на разрез, в котором виднелось бедро, – а потом, конечно, бурная страсть.
Этот косой взгляд, этот тон опытного обольстителя! Кровь так и вскипела, невостребованные гормоны взыграли. Майе не приходилось заниматься любовью с таким привлекательным, таким сексуальным мужчиной, и, будь это возможно, она занялась бы этим немедленно. Горло совершенно пересохло. Она покашляла, провела ладонью по бедру в разрезе юбки.
– Если накормишь меня, первые три пункта можно будет пропустить.
Машина дернулась, едва не прыгнув в придорожную канаву.
– Тогда к первому же заведению! – выдохнул Аксель и на полном ходу повернул с главной дороги.
– Что-нибудь на скорую руку, – уточнила Майя (единственным заведением в городе был его ресторан, нечто весьма далекое от общепита и отнюдь не скорострельное).
– КФЦ тебя устроит? Там нас обслужат прямо в машине. Черт, я чувствую себя сопляком с ветром в кармане!
Аксель так крепко сжимал руль, что побелели пальцы. Майя хотела спросить, что тому причиной, она или дети, когда он вдруг выругался и резко повернул к автостоянке.
Ресторан «У Хоулма» занимал целый угол квартала, так что из переулка можно было видеть дверь черного хода. Майя с неприятным чувством последовала взглядом за мужем, уже выскочившим из машины.
– Я сейчас!
У задней двери топтались двое. Курить в служебных помещениях воспрещалось, поэтому персонал выходил на улицу, но это никак не объясняло реакцию Акселя. Он быстро пошел вперед, а когда за теми двоими закрылась дверь, побежал.
Поспешать за ним на высоких каблуках было не так-то легко, особенно по гравию, но Майя приложила все силы, чтобы не слишком отстать. Она хорошо знала, что любой мужчина в гневе непредсказуем, а уж если в нем бурлят страсти Скорпиона, то и вовсе.
Она как раз открывала дверь, когда изнутри раздались крики. Войдя, Майя первым делом увидела спины тех, кто отступал к задней двери. Остальные пятились к входу в ресторан. В центре кухни стоял Аксель и что-то негромко резко говорил паре молодых людей довольно противного вида, один из которых тряс кулаком и выкрикивал угрозы. Второй, к ужасу Майи, пытался вытащить из колоды топорик мясника.
Она попробовала закричать, но горло перехватило. Топорик уступил, и парень замахнулся им на Акселя. Перед мысленным взором прошла череда леденящих кровь картин: рассеченные артерии, фонтаны крови, торчащие обломки костей. Но прежде чем Майя мысленно простилась с мужем навеки, он перехватил руку с топориком и так стиснул, что нападавший с криком разжал пальцы. Ловко завернув руку за спину, Аксель принудил парня трусцой бежать перед ним к двери. Майя поспешно отступила с дороги.
За дверью парень получил такого пинка, что пролетел изрядное расстояние и шлепнулся ничком, проехавшись по гравию. Его приятель не стал нарываться на неприятности. Стоило Акселю повернуться, он без дальнейших просьб сам покинул кухню тем же путем, каким явился.
