— Ивашко, Резан — хотули у всех перетряхнуть. Лишнее против уставного — к Николаю. Делёжка — по завершению. Весь хабар — в общак. Взявшему себе — смерть. Исполняйте.
С хабаром — проще. Пить-есть — не просит, эмоций — не испытывает.
— А полон?
— Весь полон — на х… мм… к эмиру. На барку эмирского посла. Бегом!
За единственным исключением: Салман. Что его ждёт там — было понятно всем. Ему — первому. Так что на мой вопрос:
— Хочешь остаться? Прими крест.
Ответ был незамедлительный:
— Якши.
Вывели мужика к Волге, позвали попа. Народу набежало…!
— «Княжья Смерть» басурманского чёрта — крестить надумал!
Внешность у Салмана… я уже рассказывал. Ещё и шрамы по всему телу обнаружились.
Абдулла морщился недовольно: он уже прикинул, как будет снимать кожу с мучителя своего внука. Но… Тут Боголюбский своих пленников погнал, а там уже и бояре стали рабов выпихивать.
Глава 350
Переговоры шли весь день, до самого вечера. Абдулле дважды пришлось за Волгу сгонять — на согласование с эмиром.
Особенность средневековых договоров — в их краткости. Типа: «давайте жить в мире и согласии». А дальше? Детализируйте понятие «согласие»… Я ситуации — «предполагается по умолчанию» — в первой жизни проходил. И меня так… сносили, и я сам… кое-кого выкидывал. Но… веду себя по возможности тихо. Не гавкаю. Не уточняю. Где мне выгодно.
Пример: «Воеводе Всеволжскому истребить разбойников на реке». Добавляю мелочишку мелкую: «и повсеместно, где они обретаются». А как же иначе? То — ватажок на стрежне, то — под берегом, то — в притоке…
Они кивнули и пошли дальше. А я аж захлебнулся! Оно что — не поняли?! Что отдали мне всю Волгу?! Со всеми её притоками?! Со всеми болотами, лесами, волоками, озёрами, берегами и людями…?!
Нет, я понимаю: «нашему бы теляти — волка скушать» — русская народная мудрость. Но, если силёнок хватит, в любом месте от Валдая до Урала… от Белоозера до Саксина… могу придти и спросить:
— А что это вы тут делаете? А пусти-ка в дом посмотреть — нет ли у тебя там разбойничков?
И будет это не по моему злонравию, а по воле пославших меня на такие дела князя и эмира.
Очень интересно отыгрывается «третья сила». Например:
— Всех христиан православных, в рабстве басурманском стенающих, эмиру булгарскому возвернуть на Святую Русь, в дома их отеческие.
Это что — эмир Ибрагим будет махать вёслами, вывозя бабу-рабыню в Коломну? В «дом отеческий» который лет пять как сгорел?
Тогда дополняем: «а Воеводе Всеволжскому слать своих людей для опроса в Булгарии — кто из чужих земель привезён. Собрать таковых и доставить по прежним местностям».
Вам всё понятно? — А мне ещё нет! Например: вбито — «из чужих земель», а не — «из Залесья». Сидит там где-то рабёныш из Хорасана. «Из чужих земель»? — По закону — мой.
Разрешено просто войти в дом и спросить… Ну, ребята! Сформулировать вопрос так, чтобы хозяин кинулся в драку…
— А где ваша моча в пробы на допинг?
В четыре утра…
А издержки и помощь — с государей.
Шаг за шагом, всё больше вопросов русско-булгарских отношений замыкаются через Всеволжск. Естественно, с компенсацией понесённых мною расходов. И с расширением функций.
Есть такая детская история. Два медвежонка нашли головку сыра. Поделить поровну не смогли — не верили друг другу, ссорились. И позвали в делильщики лису. Та разломила кусок сыра… сильно не пополам. Чтобы уровнять доли — хорошо откусила от большого куска. После чего он стал сильно меньше. Меньше меньшего. Пришлось снова… Когда рыжий третейский судья закончил делёжку — брюшко у него сытенько выпирало. А медвежата получили по маленькому кусочку. Но — по равному.
До лисьей наглости я не дошёл. Могут же и голову оторвать! Но определённые телодвижения в эту сторону — успешно совершил.
Отдельно… нет, не договор — меморандум. Тут таких слов нет, но списочек желаемого — сколько-когда-чего, в конях, скотах, железе и хлебе — я набросал. Средне-потолочно. А какой ещё может быть план-график в условиях почти полной неопределённости?!
Николай с Терентием всю ночь и целый день ругались-составляли. Расписали на 6 лет. Как Боголюбский мир с эмиром составляет. Почему мирные договора между Залесьем и Булгаром постоянно именно на такой срок заключаются — не знаю. Но именно так будет стандартно для последующих соглашений.
Наутро Абдулла привёз назад меморандум с правкой и автографом эмира. Типа: пусть исполнится. Если на то будет воля Аллаха.
Помимо разных экономических вещей, там были забиты «четыре свободы». Только не для «людей русских», а для «людей всеволжских». А почему нет? Ведь эмир думает, что во Всеволжске будут его люди. Конечно, не сразу но… И, очень важный, как оказалось потом, момент: прекращение контактов эмирата с племенами. По военной, религиозной и торговой линиям.
В эмирате виновниками Бряхимовского разгрома считали союзников. Именно эти дикие, трусливые, ленивые… неверные и богопротивные лесовики-язычники изменнически отступили и панически разбежались… предали и бросили… храбрых и благородных «белых булгар», самого Пресветлого и Победоноснейшего… Короче:
— Тьфу на вас! Плохие вы! Мы с вами больше не играемся!
Насколько это важно для меня? Прекращение подрывной и религиозной пропаганды, остановка поставок оружия, отзыв военных советников, устранение торговых конкурентов…
В тот год если бы эмир пальцами щёлкнул… если просто промолчал… — меня задавили без вопросов. А вот выступить против его, явно выраженной и подтверждаемой делами, воли… Были. Но критической массы не набралось. Чтобы мне головушку буйную оторвать.
Понятно, что в основе разрыва союза с племенами были довольно краткосрочные эмоции: страх эмира, обида на лесовиков… Эмир — тоже человек, и принимать собственную глупость… что Боголюбский его переиграл…
Раздражение эмира через некоторое время прошло. Но я успел всунуться со своим «меморандумом». Отказаться? — А честь? «Что написано пером — не вырубить и топором». А там уже и Всеволжск поднялся. Да и вообще — поздно стало. «Фактор времени» — «дорога ложка к обеду».
Глядя со Стрелки на просторы Заволжья да Заочья, не раз спрашивали меня люди: а что ж раньше здесь города не было? Может, проклято сиё место? Аль ещё беда какая? Почему именно ты — смог?
Попросту — потому что «общечеловек», потому что — «нелюдь». До меня были — люди. Из какого-то племени, с какой-то стороны. Если одна сторона ставила здесь город, другая его разрушала. Я же, не будучи кривичем или вятичем, суздальским или рязанским, мордовским или булгарским… сумел связать воедино потоки — людей, вещей — с трёх сторон: от Булгара, с Залесья и из Пердуновки. Понятно, что и из других мест люди приходили, всякое чего приносили. Но главное, особенно первые годы, шло из этих трёх мест. Из трёх — не из одного. Друг другу не во вред — в помощь.
А соседи… И князь, и эмир — каждый был уверен, что обманул, перехитрил. И Ваньку лысого, и соперника своего.
Утром, после серии ссор — кое-кто из бояр попытался-таки уволочь с собой пленников, вбились в лодочки и пошли выгребать вверх по Волге. Нервничали все. А вдруг гяуры передумают и ударят через реку? А вдруг басурманы вспомнят про разрешение своего пророка, разорвут соглашение и нападут на растянувшийся караван?
Лодки загружены чрезмерно, в воде — чуть не под борта. Нет полона — вбили хабар. У меня вон — бочки с мёдом даже погрузили. Ну, не выливать же хмельное! Вот это — точно кощунство!
Обошлось. Абдулла, провожавший нас, намекнул, что эмир очень доволен: «один свет блистающего лица Благороднейшего и Победительнейшего обратил полчища нечестивых гяуров в трусливое бегство».
Ополченцы Биляра тоже чувствовали себя победителями. А подошедшая вскоре к Янину конница аристократов с юга — выглядела ненужной: «без вас справились». Им — ни славы, ни добычи.
Абдулла тихонько делился со мной своими представлениями о внутриполитическом раскладе в эмирате. Получается, что именно такой исход, который я пропихнул, наиболее выгоден эмиру: бескровная победа силами народного ополчения под его личным командованием без участия аристократов и сувашей. «И благодарность его будет безграничной. В разумных пределах».
От устья Казанки посольская барка пошла на юг — дальше уже не данники, а союзники эмира. Их шерстить можно. Но, честно говоря, не очень-то получается: мы сами притомились — лодейки полнёхоньки. Да и караван издалека видать — народ от реки резво разбегается. А лезть вглубь…
Здесь есть разные места. Но ловить туземцев по их лесам…
Пройдёт семьсот лет, население станет русскоговорящим, появятся по Волге города, пойдут пароходы, пролягут железные дороги, Империя раскинется от Варшавы до Сан-Франциско. Но в здешних лесах:
