быть больше 300 млн. в современных границах России. Так рассчитывал Менделеев. А осталось больше 140 млн. Остальных – нет. Мы – разные. Кто только не гудит в нашей крови. Мы даже не похожи друг на друга. Люди с Дикого Поля, люди с Урала, люди – архангелы с северов, люди Ельца – они перемешались. Дети Достоевского, потомка шляхтичей, татар и старорусского мелкого городского люда, женатого на Анне Сниткиной, дочери русского и финки (госпожи Miltopaeus, историческая фамилия) из города Турку, Финляндия. Много ли в Фонвизине от немецкого баронского рода в Прибалтике, скрещенного потом веками с многими русскими семьями? Но что-то ведь в нем есть! Мы, российский народ – на перекрестье Запада, Востока, Юга и Севера. Столько кровей соединено - они дают талантливость и гибкость. И сколько слито воедино! В России 10 – 12% семей – смешанные (2010). Чудесный русский язык, такой живой, многозначный, впитавший в себя десятки других языков. В Германии, Франции, Нидерландах, Великобритании, Греции, в тюркских странах, в нашем собственном этническом многоцветье – всюду мы ловим знакомые слова. Низкий поклон латинскому! Спасибо татарскому языку – сотни слов, обязанных происхождением совместной жизни народов. И ядро, глубинное, древнейшее, в котором мы совпадаем с западными славянами – медовый, сладкий русский язык, тончайший инструмент, которым можно выразить всё, что угодно. Кто мы еще? Мы – народ, освоивший и удержавший 1/ 9 земной суши. Мы – №1 в мире по запасам ресурсов (лес, вода, топливо, металлы). Мы – один из самых вооруженных народов мира. Но в то же время мы – те, кто в большинстве своем не имел семейной собственности. Кто не успел ее создать между выходом из крепостного владения и входом в диктатуру пролетариата. Мы не защищены семейным имуществом, созданным поколениями, мы теряли его в войнах, революциях и кризисах, и поэтому мы – любители крупных структур. Мы любим к ним прикрепиться, мы прячемся под ними, мы просим у них: «Дай!» и даже можем встать на колени, но на самом деле часто не надеемся ни на кого и живем так, как будто мы одиночки. Не верь, не бойся, не проси. Не дай себе сгинуть, скорей возьми. Защити себя сам. Наш знаменитый коллективизм – внушенный нам с детства. Община как основа всего? Знаменитый Глазычев: «С какого времени существует крестьянская община? …Сельская община насаждается барабанным боем и порками в начале XIX века, как неизбежно необходимый способ переложения… работы по сбору податей и недоимок на народонаселение, экономя… на жалованье низовых чиновников… Община насаждалась искусственно поверх реальной традиции всех архаических обществ – так называемых помочей». Такой коллективизм может обернуться служением мифам, тоннам, баррелям, мегаваттам. Он может обернуться крайностями, когда быть ничем, незамеченным, нагнуться, это и есть - всё. Когда жизнь частная, жизнь домашняя есть только по остаточному принципу – от того, что останется от проектов по переброске рек. Россия – на 96 – 100-м месте в мире по ожидаемой продолжительности жизни (ВОЗ, 2021). Значит, нам нужна простая вещь - всё в нашей земле должно быть подчинено ценности жизни каждого, жизни 80+, благосостоянию семей. И еще - чтобы в эту национальную идею верили. Нас веками расходовали как ресурсы. Мы, понимая, что будущее – туманно, столетиями строили не дома, а времянки, и всё, что осталось от жизни пятивековой давности, – нет, не каменные города, а церкви, монастыри да царские дворцы. Но есть стойкость, есть доброта и мягкость, есть сила выстоять в самые тяжкие времена, встать всем вместе и не согнуться. Победить, совершить чудо. Мы изводим тонны бумаги на проспекты и перспективы. Но будущее все время меняется, и мы понимаем, что «здесь и сейчас» гораздо сильнее, чем «когда-то и потом». Мы создали великую культуру. Она – вечна. Всё остальное создается и разрушается со скоростью в полвека – век. Мы – народ заборов. Мы отгораживаемся друг от друга, возводим заборы в три этажа, мы создаем закрытые пространства, потому что в открытости есть риски. Мы не считаемся с деньгами, мы разбрасываемся деньгами, мы чудовищно, сюрреалистически иррациональны в нашей денежной жизни, вечно наказывая самих себя. Мы вынуждены докармливать себя в садах и огородах, в серой экономике. Доля личных подсобных хозяйств в аграрной продукции России – десятки процентов. «Русская рулетка» - это о наших деньгах, и еще нужно ждать много лет, чтобы финансовые кризисы, которые мы создаем или которые к нам заносят, сменились сытой и спокойной жизнью нашего имущества. Мы бываем жестоки. Есть «они», есть враждебные «они», и самое простое решение – чтобы их не было. Мы бываем людьми самых простых решений. Доля тех, кто хотел бы часто или иногда «перестрелять всех, из-за кого жизнь в стране стала такой, какова она сейчас», никогда не опускалась в 1990-х ниже 45 – 46% (Институт социологии РАН). Но у нас есть жалость, есть сострадание, есть милость к падшим и способность – забыть, простить, отдать как можно больше – от самих себя. Мы умеем делать невероятное во всех стихиях, мы строим пирамиды, пренебрегая мелкими вещами, составляющими наш быт. Мы не любим и плохо делаем их. Мы не подчиняем себя своим семейным домам или квартирам, не сходим по ним с ума, как центру вселенной. Мы – не Чехия и не Германия, где мой дом – моя крепость, и в них вся жизнь. Мы не так уж и любим друг друга. Мы быстро ассимилируемся и в третьем поколении растворяемся в других народах. Мы за кордоном - не сплоченная община. Даже когда нас в эмиграции миллионы, как в 1918 – 1921 гг., мы все равно исчезаем. Мы очень талантливы, но все время догоняем. Мы всегда делали рывки, чтобы модернизироваться. Голландцы, немцы, французы, бельгийцы, американцы – все приложились к нашей земле. Но каждый раз мы делаем это с огромным, нечеловеческим напряжением сил. Человек думающий, человек, рождающий новые идеи – ему должно быть лучше на нашей земле. И мы – чудо приспособления. За 5 лет, с 1917 по 1922 г. возник из «царского» советский человек. Со всеми его красными знаменами. За 5 лет, с 1990 по 1995 г. из «коммуниста» вырос технический человек, с функциональной моралью. Самое смешное, что это может быть один и тот же человек. Мы устали. 300 лет войн, революций, диктатур, эмиграции, рассыпания народа по окрестному пространству. Мы сокращаемся, оставляя все больше пустот на карте. Мы не молоды, наш средний возраст уже выше
