19. Побег
Они просидели в служебном закутке не меньше часа. Хамза уставился куда-то сквозь стену, явно обдумывая план побега, а Анжелика нервно мяла тонкими пальцами свою рабочую форму приятного голубого цвета. Виктор же не знал, чем занять свои мысли, и поочередно посматривал то на девушку, то на Хамзу.
Зомби ничем не выдавали своего присутствия, но по прикидкам в торговом зале их было больше двух десятков. Хамза напряженно прислушивался, но из коридора не доносилось никаких звуков. Значит, зараженные не догадались, что их жертвы спрятались здесь, или просто не нашли двери. В любом случае, нужно было выбираться. Ждать, пока зомби наскучит в супермаркете, было неразумно — кто их знает, может, они будут торчать здесь, пока не помрут. Хотя с такими запасами еды и воды в чудом не разграбленном супермаркете на это рассчитывать не приходилось.
— Жаль, конечно, что так вышло, — задумчиво проговорил Хамза. — Я надеялся пополнить свои запасы.
— У меня в квартире много еды, я как раз здесь закупался в первый день, — ответил Виктор и покосился на Анжелику. — Хотел ее предупредить, чтобы спряталась, да ее дружок, тот, что за дверью разлагается, выставил меня вон.
— Сам виноват, — Анжелика решила перейти на «ты». — Я же уже объясняла — приходит к нам мужик, похожий на бомжа, покупает кучу пойла и какой-то отравы типа макарон, и пророчит конец света. Скажи спасибо, что полицию не вызвали.
— Она бы уже не приехала, — спокойно ответил Виктор.
— Так, ладно, — поднял руки Хамза. — Давайте к делу. Вижу, с французским у тебя особых проблем нет, да Виктор? Понимаешь ты нас нормально, и то хорошо. Нам нужно выбраться отсюда. Есть два варианта — выход на крышу и спуск через пожарную лестницу, или черный ход. Я бы предпочел первое.
— Почему это? — не понял Виктор.
— Анжелика, ваш охранник ездил на работу на машине? — спросил вдруг Хамза.
— Да, серый пежо, — кивнула девушка.
— Итак, Виктор, план такой. Сейчас мы все отсюда тихонько выходим, потом мы с Анжеликой поднимаемся на крышу, а ты берешь ключи у мертвеца и покидаешь помещение через черный ход. Потом тебе нужно осторожно обойти здание — не бойся, я буду прикрывать с крыши, если ты не будешь шуметь и греметь, зомби сразу валом на тебя не кинутся, а пару-тройку особо хитрых я не подпущу, будь уверен. Садишься за руль, заводишь Пежо, выманимаешь их и уводишь за собой — покружишь немного по кварталу. Мы в это время спускаемся вниз, отстреливаемся, если кто из зараженных останется, а ты возвращаешься за нами, предварительно оторвавшись от зомби. Водить ведь умеешь?
— Конечно, — кивнул Виктор. — Но почему мы не можем пойти все вместе?
— Потому что троих заметить проще, чем одного, — терпеливо объяснял Хамза. — К тому же, если будет совсем плохо и нас не подпустят к машине, с Анжеликой мы далеко не убежим — чего греха таить. Зомби там целая куча, патронов на всех может не хватить, да и сорить ими ни к чему, они еще не раз нам пригодятся.
Виктор удрученно вздохнул. Хамза дело говорит, девчонку тут не бросишь, бедняга и так вся перепуганная и оголодавшая. Да и машина им не повредит, из города надо будет убираться, рано или поздно. Зомби умнеют чертовски быстро, того и гляди постучатся в дверь и представятся почтальоном, а потом как ни в чем не бывало растерзают.
Они вышли из кухни с оружием наготове. Пока Хамза с дробовиком наперевес держал на прицеле коридор, на случай, если зомби обнаружат служебную дверь, Виктор брезгливо обшаривал карманы охранника. Он постоянно был начеку, хоть и понимал, что от мертвого зомби вред невелик. Наконец руки нащупали холодный металл, и Виктор с кислой миной продемонстрировал Хамзе и Анжелике находку.
— Выше нос, камрад, — подбодрил его Хамза. — Тебе страшно, понимаю, и мне тоже. Я бы сам пошел, но ты не очень хорош в стрельбе. Так у нас больше шансов выжить, только и всего.
Ладно, Виктор, соберись, не будь тряпкой. В конце концов, ты же мужчина, и ты можешь постоять за себя! И это не просто слова, надо только вспомнить, когда удалось дать отпор.
Да, была одна ситуация в выпускном классе, точно. Виктор учился в самой обычной школе в спальном районе Смоленска, и в его классе всем заправлял Шамиль, крепкий чеченский парень. Он занимался самбо и, кажется, еще и боксом, и немудрено, что с учебой у него не клеилось.
Виктор был лучшим в классе по математике, и как-то раз Шамиль просто в подошел и потребовал, чтобы Виктор решил за него домашнее задание. Обычно все ограничивалось списыванием, но в тот раз учительница дала всем разные варианты — готовила к выпускному экзамену по алгебре. А настроение у Виктора была паршивое, теперь уже и не вспомнишь, почему.
Шамиль всегда его раздражал, этакий самодовольный и заносчивый, считавший, что все в мире принадлежит ему. Русские одноклассники побаивались его и либо избегали, либо стремились подлизаться. Виктор был в первой группе, но и он не решался сказать что-то поперек, когда Шамиль просил (а, точнее, требовал) помочь. Но одно дело дать переписать задание, и совсем другое делать его целиком, тем более, когда у самого голова от учебы уже гудит.
— Слушай, отвали от меня, видеть твою рожу больше не могу, — выпалил тогда в сердцах Виктор прямо в лицо наглецу, тут же осознав, какую глупость он совершил.
Он видел, как менялось лицо Шамиля, и ожидал ощутить привычный страх, заставлявший его внутреннее сжиматься и в очередной раз покоряться. Но вместо страха откуда-то из закоулков подсознания выплыло новое чувство, которое Виктор прежде не испытывал — злоба, заставившая стиснуть зубы и смотреть врагу в глаза. Эта злоба вытеснила не только страх и инстинкт самосохранения, но и все мысли, сделав голову совершенно пустой. Наверное, такая пустота и зовется нирваной.
Шамиль не стал медлить заехал Виктору по челюсти, от чего пол с потрясающей легкостью выскользнул из-под ног, жестко встретив затылок и спину. Виктор прекрасно знал, что парой ударов драка с горячим горцем не заканчивается никогда, он любил долго пинать, топтать и унижать своих жертв, заставляя тех выдавливать из себя оскорбления не только в свой адрес, но и в адрес семьи.
Голова кружилась, стены решили пуститься в пляс, а потолок то падал, то обратно взмывал. Виктор действовал исключительно по наитию. Одной рукой он схватил противника за пышную черную шевелюру, а второй нащупал левый глаз Шамиля и начал давить. Шамиль орал от боли, а Виктор от злости. Шамиль нанес несколько болезненных ударов наощупь, надеясь, что боль заставит Виктора ослабить хватку, но она наоборот помогала давить еще сильнее.
Кровь из рассеченной брови заливала глаза, разбитый нос обиженно пульсировал, но большой палец яростно вжимался в мягкую плоть, и Виктор ощущал округлое упругое глазное яблоко, податливое и мерзко подрагивающее под его напором. Шамиль начал всхлипывать. Он прекратил борьбу, и Виктор сбросил его с себя. Шамиль даже не пытался подняться, только прижал руки к лицу, а в Викторе проснулся дикий зверь, некогда загнанный глубоко внутрь добрым родительским воспитанием. Но с каждым новым унижением этот зверь становился крепче и сильнее, он питался болью и ненавистью к себе, жадно облизываясь и требуя еще. И вот он, наконец, наелся и ощутил в себе достаточно сил, чтобы вырваться на свободу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
