В житии Антония Печерского есть такой эпизод: к уже знаменитому святому, основателю Киевской Печерской лавры приехала мать. Много лет они не виделись — еще в юности Антоний сбежал из дому, мать не понимала его стремления к аскетизму.
Так вот — святой Антоний не принял мать: нельзя любить маму или любого другого человека. Можно любить всех одинаково… То есть получается — никого. Нельзя выделять кого-то из великого множества одинаково любимых и нелюбимых. Отвергнутая мама так и жила возле пещеры, в которой умерщвлял плоть ее сын, а составители жития отметили этот назидательный факт: сын так и не смягчился, не разговаривал с матерью и не позволил матери заботиться о себе.
В центре мира средневековой Церкви стоял Бог, а уж никак не человек. Служение Богу — высшая ценность для средневекового человека! Аскетизм, отвержение всего человеческого, даже собственной матери, — путь к Богу.
Служение Богу — но анонимное. Нельзя оставлять о себе память, нельзя заявлять о себе. До сих пор мы не знаем имен многих скульпторов и ваятелей Средневековья. Кто построил знаменитые соборы Кёльна XI–XIII веков? Санкт-Мария-им-Капитоль (1049–1065), Апостель-кирхе (1192–1219), Грос-Санкт-Мартин (1185–1240)? Знаменитые на весь мир прекрасные храмы — но авторы их неизвестны. И не должны были быть известны, по замыслу!
Так же точно неизвестен автор замечательных скульптур из собора в Ноумбурге «Маркграф Эккехард и его жена Ута» (1250–1260). Имена изображенных известны… Имя автора — нет.
И на Руси многие уходили из мира, так и не оставив памяти о совершенном. Кто они, строители храмов Древней Руси, белокаменных чудес, до сих пор чарующих своей соразмерностью и красотой? Как звали человека, построившего Спас на Нерли? Софию Киевскую?
Даже в XVI веке в Московии действовал средневековый закон… Мы до сих пор не знаем, кто возвел храм Василия Блаженного. То ли два человека: Барма и Постник. То ли один — Барма Постник. Личность зодчего не интересовала летописца. Стремление оставить память о себе было грехом гордыни.
Но уже известны мастера, строившие знаменитый Кёльнский собор… Строился он очень долго, с 1248 по 1560 годы. Сначала Герардом и Арнольдом, потом (в XIV веке) Иоганном и Михаэлем, в XV веке — Н. Бюреном, около 1500 года — И. Франкенбергом. Исполинский собор высотой 144 метра достраивался еще в XIX веке… Но не об этом сейчас речь. Важно, что наступил момент — и у архитекторов, скульпторов появились имена.
В ту же эпоху — в конце XII — начале XIV веков, художники начали изображать человеческое тело, совершенствовались в изучении его пропорций и форм (еще в XV веке много неумелых, схематичных изображений — европейцам потребовалось много времени, чтобы изучить человека).
Началась эпоха, которая осмысливала себя как время возвращения к античности, к эпохе Греции и Рима — эпоха Возрождения. Человек оказывался в центре внимания. Мастер, творивший произведения искусства, уподоблялся чуть ли не Господу Богу. А что?! Господь творил мир, и Микеланджело творит свой выдуманный мир. Бог сотворил человека? Но и Альбрехт Дюрер изображает Матерь Божью, и его картинами любуются тысячи людей.
В работе Мастера все чаще видят что-то богоподобное. Человек осмысливается не как червь, простертый во прахе, но как возлюбленный сын Господа.
Считается: Возрождение было только в католических странах. На Руси не было Возрождения, со Средневековьем на Руси покончил только Петр I. Действительно — еще в XVI–XVII веках архитекторы Московии анонимны…
Но из этого правила есть исключение — Новгород!
Даже про Новгородскую Софию есть упоминание: мол, построил ее «мастер Петр». По церковным законам нельзя было упоминать имя мастера… Но с тем же успехом нельзя было и выбирать епископа на вече! По крайней мере, никто в Константинополе и в Риме не советовал и не предписывал епископов выбирать… Новгородцы в очередной раз нарушали церковные традиции.{60}
Или вот — в середине XIV века Людогощинский конец Господина Великого Новгорода заказал мастеру крест, и мастер сделал резной крест удивительной красоты. Крест так и стал называться: Людогощинский крест.
Необычна надпись на кресте, хулящая официальную Церковь. А еще необычнее то, что заканчивается надпись какой-то нечитаемой бессмыслицей. Историки весьма логично предполагали, что мастер хотел подписаться, оставить имя на своем изделии. А поскольку опасаться мести церковников у него были все основания, то подпись он зашифровал…
Расшифровать абракадабру пытались множество раз; не получалось. Уже в XX веке один археолог пессимистически заметил, что, наверное, мастер хотел, чтобы его имя мог «разобрать разве только один Господь Бог». А спустя всего несколько лет академик Борис Александрович Рыбаков сумел расшифровать надпись!
Оказалось, шифр-то довольно простенький. В те времена цифры писали с помощью букв: у каждой буквы древнерусского алфавита помимо основного значения было еще одно, цифровое. Мастер раскладывал надвое цифровое значение каждой буквы и записывал две получившиеся буквы. Цифровое значение буквы «д» было 4… Мастер разделял ее на два слагаемых, 2 и 2. Цифра 2 на Древней Руси записывалась буквой «в». Мастер и писал — «вв» вместо «д».
Мастера звали Яков Федосов. Жаль, мы ничего не знаем и скорее всего ничего не узнаем о том, как он выглядел, что любил в этой жизни, что был за человек. Развлекаясь, академик Б. А. Рыбаков даже надписывал оттиски своей статьи про расшифровку надписи: «от Господа Бога». Но, наверное, Яков Федосов все же рассчитывал на интеллект и остроумие не только Бога, но и человека; он верил, что его шифрованное имя прочитают.
Вдумаемся: неведомый нам Яков Федосов страстно хочет оставить свой след. Ему невероятно важно, чтобы люди знали: этот крест вырезал именно он! Не Федор Иванов, не Михаил Андреев, а он, он, Яков Федосов! Это желание так сильно, что он идет на поступок, однозначно осуждаемый Церковью, рискует спасением души (а атеистов не было в те дни). Из XIV века словно бы раздается крик: да вот он я! Вот! Это вот я сделал! Я!
Позвольте безнадежному клерикалу верить: Господь захотел явить чудо, и крик достиг ушей потомков. Не ставши, разумеется, Богом, археолог стал орудием Провидения, и мы услышали этот крик Якова Федосова. Жаль, не удастся поговорить с ним (по крайней мере, на Земле).
Нет, но какое сильное желание выделиться, какой отчаянный, упрямый индивидуализм! Какое мощное осознание себя Мастером, Творцом, имеющим право требовать и властно требующим: «Люди! Послушайте меня!»
Средневековая норма однозначна: не возвеличивай себя — хотя бы попыткой оставить о себе память! Не гордись деянием! Твой талант, твои силы — ничто! Не ты поднялся над суетой и будничным стяжанием! Только Господь дал тебе то, чем ты воздвиг собор, совершил необычное!
Вот европейское Возрождение возвеличило фигуру Мастера, возвысило его над людьми, приблизило к Творцу. Это в эпоху Возрождения на место средневековых анонимов встали и Джотто, и Микеланджело, и да Винчи…
И Яков Федосов.
И мастер Петр, благодаря гению которого мы и по сей день любуемся Софией Новгородской.
Новгородская Реформация
Реформация в Европе началась в 8 часов утра 31 октября 1517 года. В этот день и час католический монах Мартин Лютер кинжалом прибил к дверям церкви города Виттенберга лист с 95 тезисами — возражениями против торговли индульгенциями.
Выгодная это была штука, индульгенция! Церковь объявляла себя «сокровищницей добрых дел», распорядительницей святости, которую привнесли в нее святые всех времен. Святые и подвижники молились, создавая некий резервуар святости… А церковные иерархи могли теперь торговать этой святостью по сходной цене. Супружеская неверность? Плати золотой, и свободен! Предумышленное убийство? Гм… Это уже сто золотых! Плати сто золотых — и нет греха, он отмыт святостью и подвижничеством других людей.
С борьбы против индульгенций началась Реформация. Лютер и его сторонники отрицали посредничество Церкви между человеком и Богом. Каждый одинаково может обратиться к Богу, независимо от своего церковного сана! Не нужна иерархия Церкви, не нужны изваяния и иконы, расшитые одежды и цветные витражи. Все это — лишнее!
Не все принимали учение Лютера и остальных деятелей Реформации; на добрых сто лет Европа оказалась ввергнута в религиозную войну протестантов и католиков — фактически в гражданскую войну. Официально концом Реформации считается 1648 год — время окончания Тридцатилетней войны в Германии; в ходе которой католики и протестанты разделили между собой эту огромную страну.
Считается, что православный мир не знал ничего похожего на Реформацию… Но и тут Новгород — исключение! Уже в XIV веке в Новгороде появилась ересь стригольников — сторонников дьякона Никиты и брадобрея (стригольника) Карпа. Одни считают название секты связанной с родом занятий этого Карпа, другие — с особым обрядом пострижения.
