– Отворите окна, – приказал король трем знахарям, что толкались в дальней части комнаты. – Здесь воняет так, что дышать невозможно! Или вы хотите, чтобы моя жена задохнулась?
– Ваше величество, мы опасаемся, что сырой воздух с реки… – осторожно начал один из лекарей, но Франциск лишь отмахнулся.
– Вы уже который год с нею возитесь! – ответил он резко. – Кровопускания, пиявки, размолотые в пыль жабы и прочая чертовщина… И что это дало? Ничего! Только вы при этом собственные кошельки да животы набивали. А теперь отворяйте окна и убирайтесь все прочь! Быстро!
– Но духовное утешение… – заметил было францисканец.
– Вон, я сказал! Или я ваши головы над стенами выставлю! Вон!!!
Подданные спешно открыли окна и, раскланиваясь, удалились. Наконец-то король остался наедине со своей умирающей супругой. Он снова сел и понаблюдал за мухой. Свежий, прохладный воздух наполнил комнату.
– Клод, Клод, – пробормотал Франциск. – Немалый путь мы с тобою проделали бок о бок. Видел бы тебя теперь отец, этот упрямец… Он тоже не желал умирать и долго не пускал меня на трон.
Король улыбнулся при мысли о том, что много лет назад маленькую Клод едва не обручили с его злейшим противником, Карлом V. Слава богу, до этого не дошло, честолюбивая мать Франциска сумела это предотвратить. Иначе под властью юного Карла оказалась бы вся Европа.
А если не произойдет чуда, то так оно скоро и будет. Чудо…
Неожиданно Клод Французская открыла глаза, остекленелые и пустые, словно кукольные. С уголка ее рта потекла слюна, а из горла вырвался свистящий звук. В шелковой сорочке, на пуховых подушках и под балдахином, королева все же походила на помирающее животное.
Король с отвращением отшатнулся. Воистину, оставалось только надеяться, что эти страдания не затянутся. Его уже ужасала мысль о предстоящих похоронах, которые обойдутся ему в немыслимые суммы. При том, что сейчас все деньги шли на военные расходы и каждый су был на счету! Франциск всем телом чувствовал, что в ближайшие месяцы решится судьба Франции, и прежде всего его собственная.
Скорая смерть Клод словно предвещала новые сдвиги в предприятии, имевшем для короля едва ли не первостепенное значение. Практически каждый день он требовал от канцлера Дюпарта вестей из далекого Васгау. Но их агент так и не оправдал затраченных на него денег.
Чудо. Мне нужно чертово чудо…
В этот раз король обратил свои молитвы не к умирающей супруге, а к судьбе, избравшей с течением времени тот самый клочок земли, где-то по ту сторону Вогез.
Король перекрестился и быстрым шагом направился к выходу. А жирная муха между тем села на нос королевы.
* * *
Матис вытер пот со лба и взглянул на разбойничью крепость, что высилась перед ними на вершине холма. Они выдвинулись еще до рассвета, и его рубашка и камзол давно пропитались потом. По тенистой, размытой тропе крестьяне и ландскнехты шаг за шагом втаскивали в гору повозки и лафеты. И вот к полудню впереди наконец показалась цель их похода. Рамбург, несомненно, переживал не лучшие свои дни. Многие участки стен поросли мхом, время как следует потрудилось над зубьями башен. Но на стенах цитадели виднелись следы недавнего ремонта – свежий раствор и новая кладка.
– Наш барсук навел в норе порядок и забился в самый угол, – проворчал старый орудийщик Райхарт. – Нелегко будет выкурить его оттуда.
Матис и остальные солдаты опасливо осмотрелись по сторонам. Крепость располагалась на отроге, окруженном с трех сторон отвесными склонами. С северо-восточной стороны к соседнему холму пролегала плоская седловина. Стена здесь вздымалась самая мощная из всех, что доводилось видеть Матису. Чуть дальше другая стена окружала посад, и с запада к воротам поднималась наклонная платформа.
Перед Матисом раскинулась выжженная площадка, местами еще дымились кучи пепла. Ганс фон Вертинген расчистил всю вершину, лишив противника возможности подобраться к стенам под защитой кустарников и деревьев. На стене показалось несколько солдат фон Вертингена. Они приветствовали осаждающих непристойными жестами, а один оголил перед ними зад.
– Скоро им будет не до смеха! – проворчал Филипп фон Эрфенштайн, остановившись рядом с Матисом и Ульрихом Райхартом.
Несмотря на полуденный зной, рыцарь не снял тяжелых доспехов. Пот ручьями стекал по его лицу.
– Эй, Вертинген! – крикнул наместник. – Падаль ты трусливая! Выходи и сражайся, как мужчина!
Но в ответ слышались только насмешливые крики.
– Интересно, сколько в ней? – с сомнением спросил Ульрих. – Пятьдесят футов? Или все шестьдесят?
Эрфенштайн пожал плечами:
– Понятия не имею. В любом случае это самая высокая стена, что мне приходилось видеть. Будь у Трифельса такие стены, я бы хоть перед турками зад оголял.
– Зато у нас есть господин орудийщик, верно ведь?
Это раздался резкий голос Фридриха фон Шарфенека, стоявшего в сверкающем панцире среди ландскнехтов.
– Что скажешь, парень? – обратился он с улыбкой к Матису. – Сколько времени понадобится твоей пушке, чтобы прогрызть дыру в стене?
– Это… зависит от толщины стены, – нерешительно ответил Матис и с сомнением посмотрел на Толстушку Хедвиг, что покоилась на одной из телег.
– Тут уж я охотно тебя просвещу. – Фридрих фон Шарфенек вынул из ножен шпагу и со скучающим видом проверил остроту лезвия. – Толщина этих стен составляет ровно девять футов, высота – почти шестьдесят. Это самая высокая и толстая стена во всем Пфальце.
– Проклятье, и почему мы узнаем об этом только сейчас?! – вмешался Эрфенштайн. – Если вам, ваше сиятельство, столько известно об этой крепости, неплохо было бы поделиться этими знаниями с нами!
– И что бы от этого изменилось? – Шарфенек решительно вернул шпагу в ножны. – Может, ваш кудесник изготовил бы орудие больше этого? Поверьте мне, Эрфенштайн, этот стервятник фон Вертинген давно нам как кость в горле.
Он показал в сторону соседних холмов, над которыми угадывались башни крепости Нойшарфенек.
– Думаете, нам не хотелось разворошить это разбойничье логово? Думаете, я бы обратился к вам за помощью, если б мог справиться в одиночку? Все, о чем я говорил, остается в силе, Эрфенштайн. Вы помогаете мне со штурмом, а я помогаю вам восстановить права на Трифельс и собственную репутацию. В случае неудачи отправитесь обратно в дыру, из которой явились. В этом случае второе мое предложение теряет силу. Надеюсь, я понятно выразился?
– Вы… чванливый…
Лицо Эрфенштайна налилось кровью, рука вздрогнула. Казалось, он сейчас отвесит графу звонкую пощечину. Затем старый наместник глубоко вдохнул и взял себя в руки. Матис между тем задумался, что имел в виду Шарфенек под тем, вторым предложением. Быть может, были запланированы и другие походы, в которых ему придется участвовать в качестве орудийщика?
– Пусть это самая высокая и толстая стена в Пфальце, но будь я проклят, если у меня не лучший орудийщик Пфальца, – проворчал Эрфенштайн. – Вот увидите, мой Матис Черного Ганса вместе с крепостью в порошок сотрет.
Юный кузнец сглотнул, в очередной раз осознав, что в этом походе все надежды возлагались на него. Девять футов! Если Шарфенек не ошибся, то и Толстушки Хедвиг едва достанет, чтобы пробить в стене брешь. Поджав губы, Матис снова взглянул на укрепления.
– Стена, как я заметил, по бокам ниже, – проговорил он тихо, стараясь придать голосу уверенности.
– И то верно, – вмешался в разговор Ульрих Райхарт. – Мои лазутчики уже осмотрели местность. Правда, склон там чересчур крутой, тяжелых орудий не установить. Угол слишком высокий.
– А здесь нас перестреляют, как зайцев, черт подери! – прошипел Эрфенштайн. – Участок гол, как шлюхина жопа, легче самим тут же и зарезаться.
– Не перестреляют, если соорудить щиты из досок, за которыми можно укрыться, – задумчиво возразил Матис.
К нему постепенно вернулась былая уверенность, и мозг заработал полным ходом.
– Орудиями поменьше обозначим ложную атаку с другой стороны. А я займусь в это время большой пушкой, – пробормотал он. – И перед южной стеной расставим муляжи.
– Муляжи? – Фридрих фон Шарфенек насмешливо вскинул брови. – И Вертинген поведется на это? Не смеши меня!
– Я прочел об этом в книге, – невозмутимо ответил Матис. – «Беллифортис» Конрада Киезера, если вы слышали о таком. Возьмем толстые буковые стволы, их посеребренную кору издалека можно спутать с железом. А если мы поставим среди них несколько старых орудий, разложим ядра и канаты, так вообще неотличимо будет. Вертинген и не догадается, что мы не можем стрелять с покатого склона.
«По крайней мере, я на это надеюсь, – подумал он. – Вот только вам об этом знать ни к чему».
