Здесь в 1742 г. его крестили по православному обряду, нарекли Петром Федоровичем и объявили наследником российского престола. Вначале императрица Елизавета души не чаяла в племяннике, но многие черты юноши ей не нравились, и постепенно государыня охладела к Петру, отдалила его от себя.
Одной из причин охлаждения стало то, что внук Петра Великого оказался совершенно равнодушен к России и ко всему русскому. Он тосковал по Голштинии, часто поступал вопреки и даже назло желаниям тетки. С ранних лет Петр проявил себя как человек упрямый, неумный, мало способный к управлению страной. Капризный и инфантильный, Петр не был человеком злым или жестоким. При русском дворе он чувствовал себя чужаком, за ним постоянно тайно наблюдали и тотчас доносили императрице обо всех его поступках и словах.
Неудивительно, что наследник престола не любил бывать при дворе, а стремился уехать в свое имение Ораниенбаум под Петербургом. Там он мог укрыться от тетушкиных соглядатаев и жить так, как хотел. В живописном парке Ораниенбаума архитектор Антонио Ринальди построил для Петра Федоровича уютный дворец. Неподалеку стояли изящный Китайский дворец и павильон Катальная горка – место зимних гуляний.
Но истинной утехой Петра являлась специальная воинская часть, привезенная для наследника престола прямо из Голштинии. Ее солдаты и офицеры размещались в маленькой крепости Петершанц. Только здесь, за земляными укреплениями крепости, среди голштинских офицеров, Петр чувствовал себя в безопасности, в родной обстановке.
С ранних лет Петр III считал прусского короля Фридриха II образцом для подражания. Во время Семилетней войны с Пруссией Петр не скрывал своих симпатий к противнику России. И первое, что сделал Петр, вступив на российский престол, – заключил с Фридрихом мир и тем самым фактически спас его от разгрома союзниками. Более того, в начале 1762 г. Петр III подписал с Фридрихом оборонительный союз и дал приказ готовить русскую армию к походу на Данию, государство, в начале XVIII в. отхватившее у любимой Петром Голштинии изрядный кусок территории.
Подготовка к новой, совершенно ненужной России войне стала одной из причин переворота, в результате которого Петр III был свергнут.
18 февраля 1762 – Манифест о «даровании вольности и свободы всему российскому дворянству»
За свое короткое царствование Петр III издал несколько важных законов, оставшихся в памяти современников. Одним указом он запретил использовать выражение «Слово и дело!», произнеся которое доносчики привлекали внимание властей к совершенному или задуманному государственному преступлению. Этот обычай терроризировал общество и плодил ложное доносительство. В указе сказано: «Ненавистное изражение, а именно „Слово и дело“, не долженствует отныне значить ничего, и мы запрещаем употребление оного, а если кто отныне оное употребит, в пьянстве или в драке, или избегая побоев и наказания, таковых тотчас наказывать так, как от полиции наказываются озорники и безчинники».
Другим указом царь ликвидировал страшную Тайную канцелярию – политическую полицию, место пыток и тайных казней. Фактически же доносы никто не отменил, просто теперь их следовало подавать без крика, в письменной форме, а функции одиозной Тайной канцелярии перешли к Тайной экспедиции Сената, в которую перевели всех работников бывшей Тайной канцелярии. Петр III подписал еще несколько важных указов: он запретил преследовать старообрядцев, отменил ряд монополий, учредил Государственный банк. Все эти меры свидетельствовали, что новый государь, несмотря на свою экстравагантность, может стать крупным государственным деятелем. Но этому не суждено было сбыться – его свергла собственная жена.
Но самым важным государственным актом времен Петра III стал манифест о «даровании вольности и свободы всему российскому дворянству». Возможно, что его подготовили еще при Елизавете. Согласно манифесту дворяне впервые получали свободу от обязательной службы, им предоставили право выходить в отставку, свободно ездить за границу и даже поступать на службу к другим государям. С этого манифеста начались важные сословные реформы, продолженные уже в царствование Екатерины II. Суть их – в освобождении дворянства от всепроникающей власти самодержавного государства, развитии в дворянской среде чувства чести, человеческого достоинства, свободы мысли и слова.
Заговор и переворот императрицы Екатерины Алексеевны
С первых дней правления Петр III настроил против себя дворянство и гвардию. План нелепого похода на Данию, демонстративное пренебрежение традициями и обычаями России, введение прусской формы в армии, беспорядочная и скандальная жизнь императора – все это вызывало раздражение в обществе. Этими настроениями умело воспользовалась супруга Петра, императрица Екатерина Алексеевна. Еще в 1745 г. наследник престола Петр Федорович по воле императрицы Елизаветы женился на принцессе Ангальт-Цербстской Софии Фредерике Августе, ставшей в православии Екатериной Алексеевной.
С первых лет жизни в России Екатерина вела уединенный образ жизни, рано пристрастилась к чтению, которое стало ее подлинными университетами. Она не любила мужа, была честолюбива и мечтала сама занять престол. Обладая умом, тактом, хитростью, постепенно она наладила связи в высшем обществе России и в гвардии. Желание Екатерины стать русской императрицей осуществилось благодаря заговору, во главе которого стоял ее любовник Григорий Орлов и его четыре брата – гвардейские офицеры, пользовавшиеся огромным влиянием в обществе. К заговору примкнули и некоторые влиятельные сановники двора. Вместе с гвардейцами они и совершили государственный переворот. Петр III, несмотря на многократные предупреждения о подозрительных затеях его жены, не придавал им значения, за что и поплатился. До Екатерины стали доходить слухи, что муж хочет с ней развестись и заточить ее в монастырь. Уже давно его роман с фрейлиной Елизаветой Воронцовой был всем известен, и император публично оказывал своей фаворитке особое внимание. Все это ускорило начало путча.
Рано утром 28 июня 1762 г. Екатерина тайно уехала из Петергофа, где находился двор Петра III, в Петербург, а одновременно Орловы в городе подняли мятеж в гвардии. Вышедшие на улицы столицы войска приветствовали Екатерину, сопровождая коляску, в которой она ехала по Невскому проспекту, до Казанского собора, где состоялся молебен и присяга на верность новой государыне. После этого войска выступили на Петергоф.
Эпоха Екатерины II. Павел I
6 июля 1762 – Убийство Петра III
До своего ареста император находился в Петергофе и слал жене письма, умоляя простить его, выслать вместе с Воронцовой в Голштинию, назначить ему пенсию и т. д. Когда войска, верные Екатерине, пришли в Петергоф, он без сопротивления сдался на милость победителей и вскоре отрекся от престола. Его увез в имение Ропша брат фаворита и активный участник переворота Алексей Орлов. Там бывший император умер при загадочных обстоятельствах.
Несомненно, Екатерина не отдавала приказа убить мужа. Но есть все основания полагать, что она и не предупредила несчастье. О готовящейся трагедии Екатерина знала по письмам А. Орлова из Ропши. Так, 2 июля он писал государыне: «…Мы теперь, по отпуску сего письма и со всею командою благополучны. Только наш (арестант, Петр. – Е. А.) очень занемог и схватила его нечаянная колика, и я опасен, чтоб он сегодняшнюю ночь не умер, а больше опасаюсь, чтоб не ожил». И далее Орлов поясняет: «Первая опасность для того, что он все вздор говорит и нам это нисколько не весело. Другая опасность, что он, действительно, для нас всех опасен для того, что он иногда так отзывается, хотя (т. е. желая. – Е. А.) в прежнее состояние быть». Здесь-то и крылись истоки будущей трагедии. Петра охраняли те, кто оказался непосредственно замешан в заговоре и свержении императора – тягчайшем государственном преступлении. И эти люди, естественно, были заинтересованы в том, чтобы Петр исчез навсегда, а не угрожал им расправой, отчего им, вероятно, и становилось так невесело. Екатерина не могла этого не понимать. Письмо Орлова от 2 июля более чем откровенно, и тем не менее императрица промолчала, тюремщиков в Ропше не поменяла, оставила все как есть. Теперь о здоровье Петра. Действительно, с 30 июня он приболел – сказалось нервное потрясение. Но прибывшие 3 и 4 июля врачи констатировали улучшение состояния больного. Однако 6 июля Орлов прислал императрице два последних письма. В первом говорилось: «Матушка наша, милостивая государыня! Не знаю, что теперь начать. Боюсь гнева от Вашего величества, чтоб Вы чего на нас неистового подумать не изволили и чтоб мы не были причиною смерти злодея Вашего и всей России, также и закона нашего… А он (т. е. Петр. – Е. А.) сам теперь так болен, что не думаю, чтоб дожил до вечера, и почти совсем уже в беспамятстве, о чем уже и вся команда здешняя знает и молит Бога, чтоб он скорее с наших рук убрался».
