пистолетом, — пожал я плечами, стараясь понемногу приучить нервного Игорька и суровую воительницу к своим движениям. — Да и вообще… Клад тебе этот зачем? Цацки княжеские еще попробуй, продай в нашей стране. Поймают — хуже будет. Тебя же Сидор Кузьмич первым и станет ловить. И ведь поймает.
Я вопросительно уставился на Нину, осторожно переступил с ноги на ногу, размял шею, покачав головой вправо-влево.
— Стой спокойно, Алексей, а то девочке твоей больно будет, — нахмурилась Нина. — И ты, па-а-а-па, тоже не дергайся.
И снова это протяжное язвительно-тягучее «а-а-а» в слове, издевательское, я бы сказал. Не дождавшись ответа, я чуть развернулся, снова переступил на месте, но так, чтобы чуть сдвинуться вбок и назад, расширяя себе кругозор. Теперь краем глаза я мог наблюдать за Леной и выражением лица Сидора Кузьмича, и видеть Игорька с напарницей.
Васильков весь извелся. Кусал губы, хмурил брови, дергал шеей, периодически одной рукой оттягивал воротник футболки, словно ему было душно. Револьвер в его руках плясал и вызывал у меня здоровые опасения. Ну как выстрелит, придурок психованный?
— Игорек, ты бы поосторожнее с оружием-то, ненароком отстрелишь себе что-нибудь. И сам без детей останешься, и матушка твоя внуков не дождется.
— Заткнись! Кому сказано!
Игорь метнулся ко мне, размахивая оружием, но властный женский голос осадил его, заставив недовольно застыть на месте.
— Назад! — жёстко приказала Нина, и Васильков, недовольно кривясь, шагнул обратно. — Лёша, угомони свои таланты. Не вынуждай меня на грубости.
— На грубости? Помнится, тебе понравились мои грубости,.
Я чуть понизил голос, растянул губы в улыбке, прищурился, и медленно обласкал женщину взглядом. Довольно отметил про себя, как на секунду, но полыхнуло что-то в женских зрачках. Дикое, необузданное. А, значит, есть, есть в тебе эмоции, красавица, осталось только вывести на них, и воспользоваться слабостью.
«Верной дорогой иду, раздражаю и отвлекаю», — удовлетворенно отметил про себя и продолжил трепаться.
— Леш, не надо, пожалуйста.
Прохладная женская ладошка коснулась моей руки, я оглянулся на Лену, тепло улыбнулся и повторил, как заклинание:
— Все будет хорошо, Лена, не бойся. Нина просто пугает. Правда, Нина? На самом деле она не такая кровожадная, какой хочет казаться. Она хорошая мама и невестка замечательная. Да, Нина?
— И любовница лучше не придумаешь, — мягким грудным голосом произнесла Нина и отчего-то посмотрела мимо меня на Сидора Кузьмича.
— Нина, — угрожающе одернул мичман.
Доходило до меня примерно с минуту, а потом накрыло осознанием. Да ну нафиг! Я едва не ляпнул это вслух. Не сдержался, и ошалело глянул на Кузьмича. Теперь понятно, почему он стоит и не дергается.
Во-первых, невестка, вроде как не чужая, мать внука. Во-вторых, если я правильно все понял, очень даже близкий человек. Настолько близкий, что ближе некуда. Странно, конечно, но, похоже, особист явно не ожидал увидеть Нину в образе главной конкурентки и… преступницы?
Получается, это она — главарь что ли? Я медленно перевел взгляд с Сидора Кузьмича на Нину и обратно. Да ну, не может быть? Как можно бояться вот эту женственную чувственную капризную красавицу? Какой властью она мужиков под себя подгребла? И прожженных пляжных торговок? Точно, не сексом.
Такие, как она, с кем попало не спят, знают себе цену. А если и отдаются кому, то либо по собственному желанию, либо по одному, только им известному, расчету. Заставить их невозможно, да и приручить попробуй. Я прищурился, еще раз оглядел Нину. Части головоломки потихоньку вставали на места.
— Нина, получается, записку ты написала? Которую мне Игорек передал?
— Догадался, наконец? — хмыкнула женщина.
На секунду Нина потеряла лицо, и сквозь тонкие изящные практически совершенные черты проступило какое-то внутреннее уродство, что ли.
— И обыск в общаге тоже ты? — продолжил я своеобразный допрос.
— Не сама, конечно, а вот мальчики постаралась, — легкий кивок в сторону Игоря. — Жаль, не нашли ничего. Нашли бы — меня бы уже здесь давно не было.
— Куда собралась? — уточнил Сидор Кузьмич чуть охрипшим голосом. — Закурю?
— Не твое дело, — отрезала невестка и милостиво разрешила. — Кури.
— Сидор Кузьмич, а угостите сигареткой? — я повернул голову к мичману.
Мы заговорили одновременно.
— Внука не отдам, не надейся.
— Леша, ты же не куришь? — Лена отвлеклась от перекладывания украшений в рюкзак.
— Теперь курю. Можно? — оглянулся на Нину, вопросительно задрал бровь, изображая чуть смущенного студента.
— Угостись, — пара секунд напряженного молчания, острый взгляд в мою сторону и женское согласие получено вместе с предупреждением. — Только без глупостей. Я тебя и спрашивать не буду! Игорь! Смотри в оба!
— Да смотрю я!
Васильков направил на меня револьвер, я медленно поднял руки, показывая, что не собираюсь заниматься глупостями, а заодно скрывая часть лица. Шагнул к мичману, чуть качнул головой в сторону Лены и скосил глаза на рюкзак. Затем коротко кивнул, показывая на Нину.
— Руки опусти… клоун, — зло выдохнула женщина.
— Как скажешь, дорогая.
Я пожал плечами, вытащил из предложенной пачки сигарету, чуть наклонился, чтобы прикурить, выпрямился и отступил назад, шепнув одними губами «готовься».
Надо отдать должное особисту, мои мимические упражнение он выдержал с присущей ему невозмутимостью. Ни единый мускул не дрогнул на его лице. Даже брови не нахмурил. Я очень надеялся, что Кузьмич сумел понять мой незамысловатый план по спасению наших шкур. Улучу момент, схвачу рюкзак, швырну в сторону Нины, и с поддержкой мичмана скрутим заразу. А Игорек сам сдастся, труслив.
— Опустил, не ругайся! — примирительно ответил я, глубоко затягиваясь в первый раз в этой своей новой жизни.
Дым ворвался в чистые студенческие легкие, и я закашлялся, как и предполагал. На глазах выступили слезы, я согнулся пополам, натужно кашляя, надеясь, что выгляжу натурально. Но осуществить свой план не удалось. Едва я собрался метнуться к Лениному рюкзаку, который лежал ко мне ближе всего, как раздался выстрел. Из ближайшего ко мне ящика во все стороны полетели щепки.
Подруга испуганно закричала. Вторя ей, заверещал Игорек, отскакивая сторону от Нины.
— Ты что творишь, сука? — заорал Сидор Кузьмич и, ругаясь, как сапожник, дернулся к Нине.
Но невестка, не дрогнувшей рукой навела на него пистолет и четко произнесла:
— Дернешься — пристрелю.
— Дура психическая! — выкрикнул Игорь. — Мы так не договаривались!
— Заткнись, и следи, — отрезала Нина, не спуска с нас
