С глухим щелчком патрон вошел в ствол, дуло дробовика замаячило в опасной близости. Но отчего-то гигант медлил. Может, ждал мольбы о пощаде?
— Скажешь что напоследок? — разорвал тишину грубый голос.
— Знаешь, Пахом… А ведь Глеб в тебе души не чаял. Вырасту, говорит, тоже свое дело заведу. — Таран смотрел без тени страха, скорее, с сожалением. Так смотрят на безнадежно больных людей. — Ты все испортил, Пахом. Сам. Не стоит винить…
— Хватит! — оборвал оружейник, срываясь на крик. — Ты ведь такой же наемник, как я, Таран! И ты будешь читать мне морали?!
— Я знаю, каково это — потерять близкого человека. И мне тоже было плевать на всех. Пока сын не открыл мне глаза.
— Приемыш!
— Да, приемыш, — сталкер еле заметно кивнул и посмотрел на гиганта в упор. — Только не он. Я. Это он меня принял. Такого, какой я есть… Остановись ты чуть раньше, и, быть может, Аврора тебя тоже бы приняла.
— Чушь! Твои мозги размякли, сталкер. Зря я спасал тебя там, на поверхности…
Схватка с трепаном, черный доспех, серое небо, вестибюль Маяковской… Четкие образы, словно слайды, вспыхивали в голове один за другим. Когда это было? Вчера? Пару суток назад? Неделю? Отголоском приступа в голове пульсировала, мешая сосредоточиться, спазматическая боль. Мысли еле ворочались.
Дуло дробовика, уткнувшись в лоб, приятно холодило кожу. Хорошо-то как… Боль разом отдалилась. Палец оружейника напрягся на спусковом крючке.
— Стой!
Голос, резкий, пронзительный, заставил Пахома вздрогнуть и повернуть голову на звук. Жуткая улыбка исказила его лицо. Аврора, бледная и дрожащая, решительно шла к отцу через зал.
— Оставь его в покое! Всех оставь! Тебе ведь я нужна, так?
— Так, дочурка. Истинно так.
«Глупышка… — пронеслось в голове Тарана. — Ему нужны все, кто прикоснулся к тайне».
Опустив дробовик, гигант шагнул навстречу. Гримаса на его окровавленном лице, должно быть, обозначала ухмылку, но, подняв на отца глаза, девочка испуганно застыла на месте. Торба с пожитками выпала из ее рук.
— Ключ-карта… — Пахом плотоядно покосился на сумку. — Она ведь там?
Аврора кивнула, от волнения закусив губу.
— Значит, больше нам с тобой говорить не о чем, мерзавка. Пришло время платить по счетам.
Вороненый ствол снова поднялся. Девочка зажмурилась в ожидании неминуемой участи, но выстрела так и не последовало. Открыв глаза, Аврора от неожиданности прянула назад. Кто-то заслонил ее, отгородив от безумствующего отца. Всклокоченные короткие волосы, до боли знакомая потертая ветровка… Глеб?
Медленно взявшись за дуло обеими руками, мальчик направил дробовик себе в грудь и с вызовом посмотрел на Санитара.
— Отец говорил мне, что дети не должны расплачиваться за ошибки родителей. Тебе ведь все равно, кого убивать? Так убей меня. А ее отпусти.
Глаз оружейника дернулся. Зловещая ухмылка сползла с лица, сменившись выражением растерянности.
— Аврора — лучшее, что с тобой приключилось в этой жизни. Не допусти еще одну ошибку. Самую главную, дядя Пахом. Самую. Главную.
Что-то было во взгляде подростка… Нечто такое, от чего вдруг защемило в груди… Сердце бухнуло раз, другой, зашлось в дикой пляске. Зародившись где-то глубоко внутри, стремительным родником пробиваясь с самого дна очерствевшей души, с каждой секундой росло и ширилось давно забытое, жгучее, невыносимое чувство…
Пахом перевел взгляд на дочь, стремительно вскидывая дробовик. Грянул выстрел, навсегда сминая знакомые черты лица.
Щурясь под алыми брызгами, Глеб запоздало вздрогнул и бессильно осел на землю вслед за обезглавленным телом оружейника. Перед мысленным взором все еще стояло его лицо… В глазах Пахома навсегда застряло раскаяние.
* * *
В жилом отсеке «Малютки» пахло кровью и спиртом. Геннадий колдовал над дедом Афанасом, перевязывая простреленное плечо. Старик держался молодцом, несмотря на нездоровый, землисто-бледный цвет лица. Поймав взгляд Глеба, подмигнул. Прорвемся, мол…
Вздрагивая всем корпусом на ухабах, тягач возвращался в город. Обратная дорога через Южные болота прошла на редкость спокойно — насытившись трупами сородичей, хищники удалились с охотничьей тропы в свои логова. Лишь единожды дорогу преградил отбившийся от роя богомол, но гигантские колеса без видимых усилий размололи хитиновый панцирь, словно скорлупу яйца.
За время недолгой поездки мальчик успел поведать удивительную историю собственных похождений и теперь вовсю пытал молчаливого сталкера, чтобы тот рассказал свою. Радость встречи сменилась легкой обидой на Тарана после обещанной серьезной выволочки, но полученный нагоняй с лихвой компенсировался увлекательной поездкой на бронированном монстре.
О Пахоме старались не говорить.
Аврора сидела в углу просторного салона, поджав колени, и потерянно смотрела в никуда. Глеб собрался было подбодрить девочку, когда Таран окликнул его.
— Как ты?
Паренек неопределенно пожал плечами. После испытаний минувших дней накатила апатия. Даже спать не хотелось.
— Помнишь Кантемирова с Площади Ленина?
— Еще бы… — вздохнул Глеб. — Этого жука захочешь — не забудешь.
— Перед смертью просил напомнить тебе про какой-то должок… О чем это он?
— Владлен погиб? — мальчик встрепенулся, но, натолкнувшись на сочувственный взгляд, опустил голову. — Тогда это уже не важно. Дорога в Эдем ему больше ни к чему…
Затем его словно током прошибло. Снадобье! Как же он мог забыть!
Судорожно запустив руку в карман, Глеб вытащил сверток, сорвал бумажку, протягивая пузырек отцу:
— Пей!
Увидев на лице сталкера немой вопрос, мальчик затараторил:
— Это лекарство! Ты больше не будешь болеть, так Владлен обещал!
— Неужели у него получилось? Как тебе удалось это выцыганить?
— Долгая история… — Глеб деланно отмахнулся.
Таран осторожно принял склянку из рук приемного сына, разглядывая на свет. Прозрачная бесцветная жидкость. Прямо как вода… Откупорив пробку, принюхался. Нет запаха.
— Пей, чего ждешь! Владлен говорил, на свету испортиться может!
Пожав плечами, сталкер проглотил содержимое пузырька в один присест, прислушался к ощущениям. Снова ничего. Только в животе бурлило. Но это, скорее, от голода, нежели от лекарства.
— Ты знаешь, Глеб, не хочу тебя расстраивать, но, по-моему, Кантемиров тебя надул. Это обычная вода.
Таран покосился на сына. Тот, уткнувшись в клочок бумажки, судорожно водил пальцем по строчкам неровного текста. Губы его сосредоточенно шевелились.
— Что это?
— Обертка от пузырька… — В глазах мальчика застыло удивление. — Здесь записка от Владлена! Читай!
Заглянув внутрь, сталкер напрягся, разбирая каракули покойного.
Мой юный друг!
Раз ты читаешь это послание, должно быть, Таран где-то рядом. Пламенный ему привет! Заявляя, что внутри лекарство, я не лукавил. Сейчас твоему отцу, как никогда, следует пить как можно больше воды. Это поможет быстрее пройти реабилитацию и вывести из организма остатки наркотика. Глеб! Таран не болен, а отравлен. Сыворотка, которую поставляет ему Веган, не что иное, как наркотик. Тяжелый и коварный. Эйфории и наслаждения не приносит, лишь вызывает привыкание. Скорее всего, эта дрянь и является причиной припадков твоего отца. Стоит пропустить очередной прием — наступает неминуемая ломка. Эффективный для Вегана способ держать полезного наемника на крючке. Теперь все в руках Тарана. Соскочит с сыворотки — излечится. Других лекарств не существует.
Удачи, Глеб!
Одновременно подняв глаза от записки, мальчик и сталкер переглянулись.
— Не может того… Неужели… — Таран выглядел растерянным донельзя.
— Что ты помнишь о том случае с болотным дьяволом? Как это было?
— Как, как… Довелось однажды в вентшахте заночевать. Не помню толком ничего. В голове отложилось только, как «зеленые» будили…
Сталкер задумался, припоминая детали той памятной встречи, когда веганцы привели его в чувство после укуса москита. В этой истории было много странного. Самого дьявола увидеть так и не удалось. Это уж врач потом, осмотрев ранку, заявил, что… Стоп! А было ли следом укуса то невзрачное пятнышко на руке? Уж не о наркотике ли пытался предупредить настоящий отец Глеба? И почему Сатур тогда, на Совете, заявил, что Веган нашел лекарство? Не раньше и не позже, а именно в самый выгодный для «зеленых» момент! Странное поведение веганцев больше не казалось нелогичным. Хитрые ублюдки как всегда оказались на высоте…
— Найти бы того упыря, который тебя на эту «сыворотку» подсадил! — Глеб со злостью стукнул кулаком о ладонь.
— Он уже понес наказание.
Вместе с эпизодом дуэли в памяти всплыл и короткий разговор с покойным ныне отцом Глеба. Обещание сохранить встречу в секрете жгло душу сталкера. Как бы отреагировал приемный сын, узнай он… Про что? Про ужасы плена, про дряхлого старца? Пожалуй, прав был узник. Пацана такая весть не обрадует. И без того натерпелся, горемыка.
