— Они тоже будут ирландские волкодавы? — спрашивает Брайони.
— Нет, это будет другая порода, называется неаполитанские мастифы. Можешь выбрать троих из помета, который родился пару недель назад. Щенки очень симпатичные, а когда вырастут, станут огромными слюнявыми псами. — И легко обучаемыми. — А теперь давай придумывать новым щенкам самые лучшие имена. Томазино сходит и принесет твою книжку про созвездия, и мы поищем, какие тебе понравятся. Ладно?
Брайони кивает и прижимает к себе Базилико. Наши неаполитанские мастифы вырастут огромными, устрашающего вида псами, массивными и приземистыми, с лобастыми слюнявыми мордами. Но на самом деле они гораздо добрее, чем будут казаться, особенно если их собачья интуиция одобрит ваше появление. И они будут идеально выдрессированы для наших нужд. На всякий случай вся прислуга будет знать команды, которыми следует держать их в узде.
Осторожность никогда не помешает.
Брайони выбирает им имена — Кассиопея, Гектор и Мокрый Нос.
— Почему нельзя назвать их Лягушонок, Дромеди и Будильничек? — спрашивает она.
— А что, если Дромеди, Лягушонок и Будильничек приедут к нам в гости? — отвечает Белладонна. — Их перепутают с другими собаками, и они обидятся. Кроме того, у каждого человека и животного должно быть свое имя, собственное, которого нет больше ни у кого. Каждый имеет право на свое имя. Ты согласна?
Каждый, кроме Белладонны.
Знакомясь с крестьянами-арендаторами и другими работниками на ферме, я велю им при случайных встречах звать ее Контессой, то есть графиней. Согласитесь, очень просто и весьма уклончиво. Она никогда не хотела снова зваться Ариэль; это имя для нее невыносимо. И мы не могли называть ее Белладонной в присутствии посторонних, которые не знали, кто она такая. Она велела нам звать ее Беллой, хотя это имя ей тоже ненавистно. Но так мы привыкли называть ее дома в Нью-Йорке, на случай, если нас услышит Брайони. Девочка считает, что ее маму зовут Белла. Белла делла Роббиа, Контесса.
В этом имени слышится красивый перезвон.
* * *
Так считают и наши соседи. Они готовы на все, лишь бы получить приглашение в дом на холме, с такой фантастической заботой отделанный заново неутешной вдовой-итальянкой, хотя никому из них не удавалось проникнуть дальше, чем до ворот, от которых вьется длинное шоссе к большому дому. Она, должно быть, невероятно богата. Как здорово, что у них в провинциальном городишке Кинг-Генри, штат Виргиния, поселилась настоящая живая особа королевской крови!
Нам ничего не стоило запустить парочку полезных слухов, даже без помощи местного варианта Губошлепа. В местную добровольную ассоциацию помощи полиции, в контору шерифа, в управление по украшению парков, в добровольное пожарное отделение, в школьную библиотеку, в парадный оркестр и в судебный фонд уже поступили весьма значительные пожертвования. Все местные политики, а также попечители больницы имени Джефферсона Дэвиса рассыпаются в благодарностях Контессе за ее безграничную щедрость. Если они чем-то могут быть полезны, не стесняйтесь, только намекните.
Да, Контесса — настоящее чудо! Такая щедрая, такая таинственная!
Однако в настоящее время мы больше заинтересованы в арендаторах, которых унаследовали в придачу к поместью. Мы знакомимся с ними и одновременно продолжаем налаживать охрану земельных угодий. Мы быстро поняли, что предыдущие хозяева почти не платили своим арендаторам, бросили их на произвол судьбы, и многие семьи от отчаяния были готовы оставить землю, которую привыкли считать своей, и уехать куда глаза глядят. Вот только ехать им было некуда. Мы выплатили им все долги по заработной плате, утроили жалованье, починили рассыпающиеся дома, провели электричество, нормальный водопровод и телефон. Сказали им, что хотим сделать Ла Фениче самым прибыльным поместьем в Виргинии и что они могут в любое время приходить ко мне с вопросами и предложениями. Спросили, кто, по их мнению, будет наилучшим управляющим, и назначили человека по их выбору — некоего Гилберта Скотта. Короче говоря, ферма, которая считалась посмешищем всего округа, постепенно начинает процветать и хорошеет на глазах.
О, немного доверия и куча денег быстро приносят плоды!
Есть здесь одно семейство, которое удачно дополнило собой нашу пеструю компанию. Белладонна взяла за обычай прогуливаться по поместью, осматривая его, нередко с Орландо, и никто из арендаторов пока еще не знает, кто она такая. Они считают, что она — гувернантка Брайони, а может, жена Орландо, и зовут ее «няней». Однажды днем она видит крестьянина, сидящего на крыльце своего дома, а рядом с ним — жену на сносях. Он что-то выстругивает из длиной палки, похоже, тросточку для ходьбы.
Через несколько дней я вызываю этого крестьянина в контору Гилберта, расположенную в небольшом домике недалеко от Дома Тантала, и прошу его принести то, что он тогда выстругивал, а заодно и другие вещи, вырезанные за последнее время. Он приходит, кладет у дверей тросточку и объемистый мешок. Он так волнуется, что даже не замечает, как снял с головы кепку и беспрерывно вертит ее в руках. До сих пор ни одного из арендаторов не вызывали в контору для разговора с глазу на глаз.
— Бейнс, если не ошибаюсь? — спрашиваю я. Белладонна сидит на улице, недалеко от дверей, и слышит всю беседу. У нее до сих пор нет настроения разговаривать с арендаторами. — Джебедия Бейнс?
— Да, сэр, — отвечает он.
— Джебедия, вы давно живете здесь? Можно называть вас Джебедия?
Он кивает, изумленный вежливостью моего вопроса.
— Всю жизнь, сэр. Мой отец был крестьянином, и дед, и прадед.
— Вы ведете свой род от рабов, трудившихся на этой плантации?
— Да, сэр, наверное, так.
— Садитесь, пожалуйста. — Я указываю на стул, и он садится на самый краешек, все так же крутя кепку, как будто готов в любую минуту сорваться с места и убежать. Я приношу его мешок, высыпаю поделки на стол и с минуту молча рассматриваю их.
— Разрешите спросить, где вы берете дерево? — спрашиваю я.
Кепка безостановочно вертится, как колесо телеги, завязшей в болоте.
— В лесу, — отвечает Бейнс. Тревога окутывает его одеялом, таким плотным, что можно пощупать. — Но деревья я не гублю. Мы с дочерью куски подбираем, когда ходим гулять. Вот только из них и режу. Ни одного дерева не срубил. Никогда в жизни.
Я беру со стола небольшую фигурку — резная головка девочки, ее волосы вырезаны с такой филигранной тонкостью, что кажутся настоящими.
— Это ваша дочь? — спрашиваю я.
— Да, сэр, — отвечает он. — Дочка моя, Сюзанна. Скоро семь будет.
— А ваша жена беременна.
— Да, сэр, ее Дионной звать. Повитуха говорит, родятся близнецы. Тяжело ей стало, вот я и выстругивал ей трость, чтобы легче ходить было.
— Разрешите взглянуть. — Я осторожно ощупываю трость. — Вы знаете, что вы сделали?
— Нет, сэр, — обеспокоенно отвечает он. — Надеюсь, ничего плохого.
— Нет, Джебедия, вы не сделали ничего плохого, — серьезно отвечаю я. — Вы вырезали самые красивые поделки, какие я видел, вот что.
Он так изумлен моим отзывом, что кепка на минуту перестает вращаться. Он был уверен, что я собираюсь вышвырнуть его вместе с семьей в холодный безжалостный мир.
— Одним словом, — продолжаю я, — мне хотелось бы пригласить вас сделать резьбу на перилах главной лестницы в усадьбе. Они, мне кажется, то ли из вишневого дерева, то ли из грецкого ореха. Вас это интересует?
Он онемел от потрясения и способен только кивнуть.
— Очень хорошо. Пойдемте со мной. — Он смотрит на меня, все еще не веря своим ушам. Мы собираем все его поделки обратно в мешок и быстро идем к дому. Увидев огромную лестницу, изящным витком поднимающуюся к площадке и дальше — на второй этаж, он изумленно раскрывает рот. Потом ощупывает дерево, постукивает по нему, проверяя, прочное ли оно. Цвет очень красивый, но сами перила грубы и бесформенны.
— Что скажете? — спрашиваю я.
— Дерево хорошее, — отвечает он. — Грецкий орех.
— Мы вырезали несколько брусьев примерно того же самого размера, так что можете подобрать рисунок, — говорю я. — Для начала сделайте несколько образцов. Мы хотим, чтобы каждая перекладина немного отличалась от других, чтобы рисунок везде был разный. Вам нравится?
Бедный Бейнс, у него сердце выскакивает из груди. А когда он услышит, сколько мы собираемся ему заплатить, то впадет в коматозное состояние.
— Послушайте, — продолжаю я. — Мы собирались пригласить для этой работы скульптора из Италии. Но с гораздо большим удовольствием наймем вас. Мы заплатим остальным арендаторам за вашу долю работы на полях, так что не беспокойтесь.
— Да, сэр, — говорит он. В его глазах появляется блеск. Я его не дразню, я в самом деле намереваюсь его нанять. Мечта становится явью.
