Они вышли на улицу. Десять-двенадцать молодых людей (нескольких по дороге потеряли) двигались, пошатываясь, разнообразно одетой компанией. Один нес струнный инструмент, двое — флейты. Они поднимались на холм под резким холодным ветром. Если бы один из стражников и оказался где-то поблизости, он бы предусмотрительно предпочел не показываться. Болельщики обеих факций пользовались дурной славой забияк, а на этой неделе начнутся гонки. Конец зимы. Начало сезона на Ипподроме. Весна оказывает влияние на молодежь повсюду. Пусть сегодня ночью весной и не пахло, но она пришла.
Они добрались до улицы Ширин, разделились пополам и встали с двух сторон от ее широкого портика, откуда все могли видеть балкон солярия, на тот случай, если Ширин появится над ними подобно видению во время их пения. Парень со струнным инструментом ругал холод, от которого у него онемели пальцы. Другие деловито сплевывали, откашливались и нервно бормотали строчки выбранной Клеандром песни, когда один из них заметил мужчину, слезающего с того самого балкона на портик.
Это было непристойно, возмутительно. Это оскорбляло чистоту Ширин, ее честь. Какое право имел кто-то другой спускаться из ее спальни среди ночи?
Презренный трус повернулся и хотел убежать, как только они закричали.
У него не было оружия, и он далеко не ушел. Посох Марцелла тяжело ударил его в плечо, когда он попытался обогнуть их группу с юга. Потом быстрый, гибкий Дарий ударил его кинжалом в бок и рванул лезвие снизу вверх, а один из близнецов пнул его ногой в ребра с той же стороны, в тот момент, когда этот негодяй ударом кулака заставил Дария распластаться на мостовой. Дарий застонал. Клеандр подбежал к ним с обнаженным мечом — у него единственного хватило безрассудства взять с собой меч. Он уже убил сегодня человека, и это он был знаком с Ширин.
Другие попятились назад от мужчины, который теперь лежал на земле, держась за распоротый бок. Дарий поднялся на колени, потом отполз в сторону. Они замолчали, их охватило чувство благоговейного страха, когда они осознали значимость этого момента. Они все смотрели на меч. Факелы на стенах не горели — ветер задул их. Не видно и не слышно было ночной стражи. Звезды, ветер и белая луна на западе.
— Мне бы не хотелось убить человека, не зная, кто он такой, — произнес Клеандр самым торжественным голосом.
— Я — Геладикос, сын Джада, — ответил негодяй, лежащий на дороге. Поразительно, но казалось, он пытается подавить приступ веселья. Он истекал кровью. Они видели темную кровь на дороге. — Все люди должны умереть. Бей, парень. Два человека в один день? Слуга бассанида и сын бога? Это почти делает тебя воином. — Он каким-то образом удержал плащ на лице, даже во время падения.
Кто-то ахнул. Клеандр испуганно вздрогнул:
— Откуда тебе известно?..
Клеандр подошел, опустился на колени. Приставив меч к раненому, он отвел плащ от его лица. Человек на земле не пошевелился. Клеандр одно мгновение смотрел на него, потом плащ выпал из его пальцев, словно он обжегся. Света не было. Остальные не увидели того, что видел он.
Но они услышали слова Клеандра, когда плащ опять упал на лицо поверженного человека.
— Вот дерьмо! — произнес единственный сын Плавта Боноса, распорядителя Сената Сарантия. Он встал. — О нет. Вот дерьмо! О святой Джад!
— Мой великий отец! — весело произнес раненый. Неудивительно, что после этого воцарилась тишина.
Кто-то нервно кашлянул.
— Значит, мы не будем петь? — жалобно спросил Деклан.
— Убирайтесь отсюда. Все! — хриплым голосом приказал Клеандр через плечо. — Идите! Исчезните! Мой отец меня убьет!
— Кто это? — резко спросил Марцелл.
— Вы не знаете. Вам не нужно знать. Ничего не было. Идите домой, идите куда угодно, иначе мы все погибли! Святой Джад!
— Какого?..
— Уходите!
В окне наверху зажегся свет. Кто-то стал звать, стражу — женский голос. Они ушли.
Слава Джаду, у мальчишки хватало ума и он не был безнадежно пьян. Он быстро прикрыл лицо Скортия после того, как их взгляды в темноте встретились. Никто из остальных — в этом он был уверен — не узнал, на кого они напали.
Есть шанс выйти из этого положения.
Если возничий выживет. Кинжал вошел в левый бок и распорол его, а потом удар ногой с той же стороны сломал Скортию ребра. Он их и раньше ломал. И знал, что при этом чувствуют.
Чувствовал он себя плохо. Мягко выражаясь, дышать было нелегко. Он прижимал ладонь к боку и чувствовал, как из раны сквозь пальцы сочится кровь. Парень дернул кинжал вверх после того, как нанес удар.
Но они ушли. Благодарение Джаду, они ушли. Оставили только одного. Кто-то из окна звал стражу.
— Святой Джад, — прошептал сын Боноса. — Скортий. Я клянусь… мы понятия не имели…
— Я знаю. Вы думали, что… просто кого-то убиваете Безответственно чувствовать такое веселье, но все это настолько абсурдно. Умереть, вот так?
— Нет. Мы не убивали! То есть… Собственно говоря, для иронии не было времени.
— Подними меня, пока кто-нибудь не пришел.
— Ты можешь… можешь идти?
— Конечно. Я могу идти. — Возможно, это ложь.
— Я отведу тебя в дом отца, — сказал мальчик. Храбрый поступок. Возничий догадывался, какие последствия ждут Клеандра, когда он появится на пороге вместе с раненым.
Заперся вместе с женой и сыном.
Внезапно кое-что прояснилось. Вот почему они сегодня ночью были вместе. А потом ему стало ясным еще кое-что, и его веселое настроение совершенно испарилось.
— Только не в ваш дом. Святой Джад, нет!
Он не собирался появиться перед Тенаис в такой час ночи, раненный болельщиками после того, как спустился из спальни Ширин. Представив себе ее лицо при этом известии, он вздрогнул. На нем появится не выражение ярости, а полное отсутствие всякого выражения. Она снова станет чужой, ироничной и холодной.
— Но тебе нужен лекарь. Кровь течет. А мой отец может…
— Только не к тебе домой.
— Тогда куда? О! В лагерь Синих! Мы можем… Хорошая мысль, но…
— Не поможет. Наш доктор сегодня был на свадьбе и, наверное, пьян до бесчувствия. И с ним множество других людей. Мы должны сохранить все в тайне. Ради… ради дамы. А теперь помолчи и дай мне…
— Погоди! Я знаю. Бассанид! — воскликнул Клеандр. Это была и в самом деле хорошая мысль.
И в результате они вдвоем явились после поистине тяжкого путешествия по городу к маленькому дому, который Бонос держал для собственных нужд неподалеку от тройных стен. По дороге они снова встретили огромные темные носилки. Скортий увидел, как они остановились, и понял, что кто-то следит за ними изнутри, не выказывая ни малейшего намерения им помочь. Что-то заставило его содрогнуться, он не мог бы сказать, что именно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
