считает, что Ирина бы осуждала ее. Но если и есть в этой истории кто-то, кого стоило бы судить, то это я сам. Потому что этот тот самый случай, когда мне не стоило давать себе такого права, как любить ее. Если бы, бл*дь, все было так просто. Только в реальности все иначе. И отказаться от Яны оказалось сложнее, чем я думал. В этот раз у меня не хватило сил отпустить.
Сначала мне стало тянуть к ней платонически. Я отвергал это гребаное чувство до последнего. Меня влекло к дочери своей жены. К почти девчонке. Пусть она уже была взрослая, и все же недостаточно, чтобы оправдать себя. Мне под сорок. Она совсем малышка. Я, бл*дь, не должен был позволять себе этого. Никогда из моей памяти не сотрутся слова Ирины и ее взгляд перед смертью, когда я рассказал о своих чувствах к Яне. Она хотела ее защитить от меня, в чем была чертовски права. Будь у меня дочь, я бы тоже ее защищал, посчитав любовь мужика вдвое старше недопустимой.
Сейчас, глядя как она сжигает свои воспоминания, как огонь от сгорающих фотографий освещает ее лицо, я эгостично радуюсь, что, когда будет продан дом, все прошлые границы окончательно сотрутся между нами. Мы наконец сможем начать строить жизнь, не оглядываясь назад. Знаю, что ей нужно больше времени, но надеюсь, что она справится. Я буду рядом, чтобы помочь.
Единственное, о чем я по-настоящему жалею, это то, что использовал ее брата, чтобы удержать Яну. Я лгал ей, говоря, что не буду помогать им. Если бы она не осталась со мной, я бы не стал лишать Сашу и Анны квартиры. Я бы не сделал ничего, что могло бы навредить ей или им, ведь Саня напоминает мне моего сына, которого я потерял.
Эти курсы в Америку - как искупление. Мне хочется, чтобы Яна понимала - со мной она не пленница, чтобы перестала бояться каждый раз, когда меня нет рядом. Это, бл*дь, чертовски сложно, потому что я не хочу ее отпускать. Она словно одержимость. Яд, ставший частью моей крови, против которого мне так и не удалось найти противоядие.
Всех людей, которые что-то значали в моей жизни, я потерял. Родители, сын, жена, вторая жена. О том, чтобы потерять Яну, я не хочу даже думать, но знаю, что если ей будет хреново со мной, мне все-таки придется ее отпустить. Страшнее того, чтобы потерять ее, только видеть, как она несчастна.
Мы сейчас как по грани ходим. Яна призналась, что влюбилась, но я вижу, что она по-прежнему мечется. Я хочу, чтобы ее выбор был свободным, даже если он будет не в мою пользу. Так следовало сделать изначально. Да, следовало, только ни х*я не вышло.
***********
Нажимаю кнопку запуска двигателя и последний раз бросаю взгляд на Яну. Подходить я не собираюсь. Думаю, ей хочется сейчас побыть одной. Машина Валерия стоит в нескольких метрах от меня, поэтому я не переживаю, что Яна останется совсем одна. Когда она будет готова, он отвезет ее домой.
Телефон включаю по пути на работу. Делаю пару дежурных звонков и раздаю указания персоналу, после чего набираю Кариму. Вопрос со Звергом и отцом Яны пока окончательно не решился. Мне удалось прижать Андрея, так как он был должен крупную сумму самому Звергу-старшему, но из-за конфликта с Максимом, Зверг забычился и теперь проблемы с папашей-ублюдком снова всплыли на поверхность. Яна вполне могла видеть именно его тогда у кафе, хотя я постарался ее успокоить, но после аварии, в которой мою машину смяло как консервную банку, я не удивлюсь, если Зверг предпринял и другие попытки добраться до меня. Например через Яну, используя при этом ее отца, который вполне может пойти на все что угодно, чтобы вернуться к привычной для себя жизни - играм и шлюхам.
- Слушаю, Рус, - Карим рявкает в трубку в своей обычной манере.
- Что Калмык? Принял предложение?
- Принял. Куда бы он делся. Снимет он Зверга с должности, под пресс его положит. Все уладим.
- Пусть не перегнет. Достаточно его припугнуть. Звергу есть, что терять. Если поймет, что его обложили и связи не помогут, быстро брыкаться перестанет.
- Все сделаем по высшему разряду. Ты завтра с Яной в "Сивилье" будешь? Мы с Мадиной на вас рассчитываем.
Я выезжаю на шоссе и через пару метров притормаживаю перед светофором. Ужин в "Сивилье" Карим организовал в честь помолвки с Мадиной. Знаю, что ему самому этот ужин особо не нужен, но так как и он, и его невеста из влиятельных и уважаемых семей, на помолвке будут присутствовать вся Московская элита. Еще одна возможность для Карима укрепить имеющиеся связи и приобрести новые через отца Мадины. Яна, разумеется, должна там присутствовать вместе со мной. Хочу постепенно вводить ее в свой круг общения. Ей следует привыкать к тому, что на подобных мероприятиях ей необходимо будет часто появляться в качестве моей невесты, а затем жены. Во всяком случае, так будет, если она не примет решение уйти.
- Мы приедем.
- Отлично. В восемь жду вас.
Слышу на фоне голоса Карима другой - женский и певучий. Сразу узнаю, кому он принадлежит.
- Кристине привет. Я так понимаю, сегодня ты за город собираешься?
- Да. Так что увидемся завтра.
Друг сбрасывает вызов, после чего я кидаю телефон на кресло и возобновляю движение по трассе. Когда приближаюсь к повороту, который ведет в сторону, где расположено кладбище, руки на руле автоматически напрягаются. Прошло много лет со дня смерти сына, а мне по-прежнему тяжело вспоминать и говорить о нем. Я не особо задумываюсь, почему сейчас сворачиваю с трассы, почему еду к нему, ведь на могиле сына мне хреновее всего. Ни в одном другом месте я не ощущаю такую сильную скорбь, как стоя перед памятником. Именно по этой причине я не часто здесь бываю, но иногда возникает почти потребность приехать.
Выйти из машины не решаюсь долго. В бардачке есть машинка - я заранее покупаю игрушки, чтобы отнести тогда, когда буду готов. В последнее время я навещаю могилу сына каждый раз, когда мы едем с Яной на кладбище к Ирине. Так легче. Это, бл*дь, звучит ужасно, но ее боль помогает мне забывать о собственной. Хочется защитить ее, уберечь, поэтому в эти минуты я не думаю о себе.
- Ну, здравствуй, приятель, - ставлю машинку рядом с памятником. Небольшой красный
