— Если бы это случилось, Гарри, — сказала мистриссъ Мэйли:- то, я боюсь, счастье твое все равно было бы потрясено и твое прибытіе днемъ раньше или позже очень, очень мало значило бы.
— А что удивительнаго, если бы это было такъ, мамаша? — возразилъ молодой человѣкъ. — Впрочемъ, почему я говорю если! Это такъ и есть на самомъ дѣлѣ, и вы хорошо знаете мои чувства.
— Я знаю, что она заслуживаетъ самой лучшей и чистой любви, какую можетъ питать сердце мужчины, — сказала мистриссъ Мэйли. — Я знаю, что преданность и любвеобиліе ея натуры требуютъ не простого отзвука, но глубокаго и продолжительнаго. Если бы я не чувствовала этого и не знала бы кромѣ того, что перемѣна склонности въ любимомъ человѣкѣ разобьетъ ея сердце, я не видѣла бы такой трудности въ своей задачѣ, и въ моей груди не совершалось бы такой борьбы передъ принятіемъ рѣшенія, которое представляется мнѣ моимъ долгомъ.
— Это жестоко, мамаша, — сказалъ Гарри. — Вы считаете меня еще за мальчика, не знающаго своего сердца и не умѣющаго распознать свои душевные порывы?
— Я думаю, дорогой мой сынъ, — возразила мистриссъ Мэйли, положивъ руку ему на плечо:- что молодости свойственны многіе великодушные порывы, которые не длятся долго, и нѣкоторые изъ нихъ, будучи удовлетворены, становятся тѣмъ мимолетнѣе. Но въ особенности я убѣждена, — продолжала она, пристально смотря въ лицо сыну:- что если увлекающійся пылкій и честолюбивый человѣкъ женится на дѣвушкѣ, носящей на своемъ имени пятно, которое, хотя возникло и не по ея винѣ, но холодными и безсердечными людьми можетъ быть поставлено въ упрекъ ихъ дѣтямъ, и, по мѣрѣ его успѣховъ въ свѣтѣ напоминаніе о немъ будетъ бросаемо ему въ лицо, вызывая злорадныя улыбки, — то, какъ бы онъ ни былъ по природѣ своей великодушенъ и добръ, онъ когда нибудь можетъ раскаяться, что вступилъ въ молодости въ подобную связь. А она будетъ страдать, догадываясь о его сомнѣніяхъ.
— Мама! — нетерпѣливо сказалъ молодой человѣкъ:- это было бы себялюбивое животное, недостойное называться мужчиною и недостойное той жены, которую вы описали.
— Теперь ты такъ думаешь, Гарри.
— И всегда буду такъ думать! Та душевная пытка, которую я перенесъ въ теченіи послѣднихъ двухъ дней, вынуждаетъ меня къ признанію въ страсти, которая, вы знаете, возникла не вчера я не является простымъ увлеченіемъ. Мое сердце привязано къ Розѣ — дорогой, нѣжной дѣвушкѣ! — привязано такъ нераздѣльно, какъ когда либо сердце мужчины привязывалось къ женщинѣ. Она предметъ всѣхъ моихъ мыслей, плановъ, надеждъ въ жизни, и если вы препятствуете мнѣ въ этомъ важномъ шагѣ, то вы бросаете на вѣтеръ мое спокойствіе и счастье. Мамаша, вспомните лучше объ этомъ и не пренебрегайте нашимъ счастьемъ, о которомъ вы, повидимому, такъ мало думаете.
— Гарри, — сказала мистриссъ Мэйли:- потому-то, что я много думала о горячихъ и впечатлительныхъ сердцахъ, я хочу уберечь ихъ отъ страданій. Но мы уже говорили объ этомъ много и даже болѣе, чѣмъ много.
— Тогда предоставьте рѣшеніе Розѣ, - предложилъ Гарри. — Вы не будете ей внушать своихъ преувеличенныхъ опасеній и класть препятствія на моемъ пути?
— Нѣтъ, но я хотѣла бы, чтобы ты подумалъ…
— Подумалъ! — нетерпѣливо вскричалъ Гарри. — Мама, я думалъ уже много лѣтъ. Я не переставалъ думать съ тѣхъ поръ, какъ сталъ способенъ къ серьезнымъ размышленіямъ. Мои чувства остаются и всегда останутся неизмѣнными. И къ чему мучить себя, задерживая ихъ, какая польза будетъ отъ этого? Нѣтъ! Прежде чѣмъ я уѣду отсюда, Роза должна меня выслушать.
— Хорошо, — сказала мистриссъ Мэйли.
— Въ вашемъ тонѣ словно заключается предположеніе, что она выслушаетъ меня холодно.
— Не холодно, — возразила старая дама:- далеко нѣтъ.
— Такъ какъ же? Она не питаетъ чувствъ къ кому нибудь другому?
— Нѣтъ, мнѣ кажется, что ты уже вполнѣ овладѣлъ ея сердцемъ. Но вотъ что я хотѣла сказать, — продолжала старая дама, останавливая сына, который собирался снова говорить:- прежде чѣмъ сдѣлать рѣшающій шагъ, прежде чѣмъ позволить своимъ надеждамъ взлетѣть до наивысшаго предѣла, подумай, дорогой, о прошломъ Розы, разсуди, какое вліяніе на ея рѣшеніе можетъ оказать сознаніе своего сомнительнаго рожденія. Вѣдь она такъ предана намъ всею силою своей благородной души, и готовность на самопожертвованіе, какъ въ мелкихъ, такъ и въ великихъ случаяхъ жизни, составляетъ одну изъ чертъ ея характера.
— На что вы намекаете? — спросилъ молодой человѣкъ.
— Это я предоставляю тебѣ отгадать. Я должна идти назадъ къ ней. Благослови тебя Богъ!
— Я увижусь еще съ вами сегодня вечеромъ?
— Да, мимоходомъ, когда я оставлю Розу.
— Вы ей скажете, что я здѣсь?
— Конечно.
— И скажете, какъ я тревожился, и какъ я мечтаю увидѣть ее? Хорошо, мама?
— Хорошо, я скажу ей это, — отвѣтила старая дама и, съ любовью пожавъ руку сыну, поспѣшила наверхъ.
Мистеръ Лосбернъ и Оливеръ во время этого разговора оставались на другомъ концѣ комнаты. Теперь докторъ протянулъ руку молодому человѣку, и они обмѣнялись сердечными привѣтствіями. Затѣмъ мистеръ Лосбернъ, въ отвѣтъ на разспросы Гарри, далъ полный отчетъ о положеніи паціентки, который оказался вполнѣ утѣшительнымъ и соотвѣтствовавшимъ сообщенію Оливера, и къ которому мистеръ Джайльсъ, для вида возившійся съ багажомъ, жадно прислушивался.
— Не подстрѣлили вы чего нибудь особеннаго за послѣднее время, Джайльсъ? — спросилъ докторъ.
— Ничего особеннаго, сэръ, — отвѣтилъ Джайльсъ, густо покраснѣвъ.
— Не поймали никакихъ воровъ, не уличили никакихъ громилъ?
— Никакъ нѣтъ, сэръ, — произнесъ мистеръ Джайльсъ съ большимъ достоинствомъ.
— Жаль, — сказалъ докторъ:- потому что у васъ это выходитъ удивительно мастерски. Ну, а какъ Бриттльсъ?
— Мальчикъ чувствуетъ себя отлично, сэръ — отвѣтилъ мистеръ Джайльсъ, къ которому вернулся обычный покровительственный тонъ:- и посылаетъ вамъ свой почтительнѣйшій привѣтъ.
— Прекрасно, — продолжалъ докторъ. — А кстати, увидѣвъ васъ, мистеръ Джайльсъ, я вспомнилъ, что наканунѣ того дня, когда меня такъ поспѣшно вызвали, мнѣ пришлось исполнить, по просьбѣ вашей доброй барыни, одно порученіе въ вашу пользу. Отойдемте на минуту въ сторонку.
Мистеръ Джайльсъ величественно и съ нѣкоторымъ удивленіемъ отошелъ въ уголъ, гдѣ удостоился чести разговора шепотомъ съ докторомъ. По окончаніи этого короткаго совѣщанія онъ отвѣсилъ рядъ поклоновъ и удалился съ особенной величавостью. Тайна этой конференціи была скоро сообщена обществу, находившемуся на кухнѣ, Мистеръ Джайльсъ торжественно прослѣдовалъ туда и, потребовавъ кружку эля, тономъ глубокаго и внушительнаго величія возвѣстилъ, что его госпожѣ благоугодно было, во уваженіе его доблести, проявленной имъ при нападеніи громилъ, помѣстить для его исключительнаго пользованія сумму въ двадцать пять фунтовъ стерлинговъ въ мѣстный банкъ. Услышавъ это, служанки подняли къ небу глаза и руки и высказали предположеніе, что теперь мистеръ Джайльсъ станетъ совсѣмъ гордымъ. На что мистеръ Джайльсъ, выпятивъ свое жабо, отвѣтилъ:- «нѣтъ, нѣтъ»! Если онѣ замѣтили, что онъ высокомѣренъ съ своими подчиненными, то пожалуйста пусть онѣ заявятъ ему это. Затѣмъ онъ добавилъ еще нѣсколько замѣчаній, не менѣе ярко свидѣтельствовавшихъ о его скромности, и принятыхъ съ неменьшимъ удовольствіемъ и одобреніемъ; причемъ эти замѣчанія были такъ же оригинальны и цѣлесообразны, какъ вообще изреченія великихъ людей.
Наверху въ теченіи остальной части вечера царило веселье. Докторъ былъ въ хорошемъ настроеніи, и, какъ ни былъ Гарри Мэйли утомленъ и задумчивъ сначала, но и онъ не устоялъ противъ благодушія почтеннаго джентльмена, которое проявлялось въ разнообразныхъ разсказахъ изъ практики и въ невинныхъ шуткахъ, казавшихся Оливеру самымъ забавнымъ изъ всего, что онъ когда либо слышалъ, и заставлявшихъ его хохотать въ соотвѣтственной степени, къ очевидному удовольствію доктора, который самъ смѣялся неудержимо, заражая веселостью и Гарри. Такимъ образомъ они составили самую пріятную компанію, какая могла образоваться при данныхъ обстоятельствахъ, и было уже поздно, когда они съ благодарностью и радостью на сердцѣ ушли, чтобы предаться покою, въ которомъ такъ нуждались послѣ недавно пережитыхъ сомнѣній и тревогъ.
На другое утро Оливеръ проснулся съ легкостью на душѣ и предался своимъ раннимъ заботамъ съ большей надеждой и удовольствіемъ, чѣмъ когда либо раньше. Пѣвчія птички опять были повѣшены на старыя мѣста, и самые нѣжные полевые цвѣты, какіе можно было найти, снова были собраны для того, чтобы увеселять взоры Розы своей красотой. Дымка печали, которую въ послѣдніе дни встревоженный мальчикъ видѣлъ на всемъ, самомъ для него дорогомъ, разсѣялось словно по волшебству. Брызги росы словно бы ярче сверкали на зеленой листвѣ, среди которой мелодичнѣе шуршалъ вѣтерокъ, а небо было ярче и прозрачнѣе. Состояніе нашихъ думъ вліяетъ даже на внѣшность предметовъ, Тѣ, кто созерцая природу и своихъ ближнихъ кричатъ, что все мрачно и пасмурно, правы; только темныя краски являются отраженіемъ ихъ собственныхъ сердецъ и глазъ. Настоящіе же цвѣта нѣжны, но требуютъ болѣе яснаго зрѣнія.
