Вандербильтов.
Каролина не сомневалась, что коттедж ее соперницы будет представлять собой нечто исключительное, о чем гудел уже весь Ньюпорт. Даже в «Бейлис-Бич» не стихали разговоры о новом особняке Альвы и бале, который она собирается дать в августе по случаю новоселья. Обычно в августе Каролина устраивала свой традиционный пикник, но в этом году, из-за истории с Шарлоттой, не говоря уже про Уорда Макаллистера, ей было не до больших приемов.
Томас принес доставленную почту с визитными карточками. Первый конверт был от Уорда Макаллистера. Каролина отложила его, не вскрывая, как и все его предыдущие письма. Честно говоря, не имело значения, ответит она ему или нет: он продолжал обивать порог ее дома даже после того, как она велела Томасу не впускать его. Может быть, если бы Уорд не был столь назойлив, она нашла бы в себе силы его простить, но его неослабная докучливость и нескончаемое унизительное нытье вызывали лишь презрение и раздражение. Они оба знали, что только в ее власти вернуть ему расположение общества, но Каролина не имела ни малейшего желания помогать Уорду Макаллистеру.
Среди различных приглашений на балы и пикники, званые ужины и благотворительные мероприятия лежало письмо от Консуэло Иснага, ныне леди Монтагю, герцогини Манчестерской. В первую минуту Каролина подумала, что письмо доставили ей по ошибке, что оно предназначалось для ее соседки Альвы, с которой, она знала, Консуэло дружила. Однако адресовано оно было миссис Астор, поэтому Каролина распечатала конверт и начала читать:
Дорогая миссис Астор,
Спешу уведомить вас, что недавно я встретила вашу дочь. Шарлотта здесь, в Лондоне. Рискуя показаться излишне фамильярной, должна предупредить вас, что обстоятельства складываются для нее весьма неблагоприятно. По-видимому, причины, заставившие ее отправиться в Европу, не привели ни к чему хорошему. Ее приятель джентльмен оказался вовсе не джентльменом. Я даже имени его упоминать не стану, скажу лишь, что он расстался с Шарлоттой не самым лучшим образом. С прискорбием сообщаю, что я застала ее в плачевном состоянии – совершенно без денег. Из одежды она имела лишь то, что было на ней. Если честно, глядя на нее, никогда не догадаешься, что она из семейства Астор. Я отдала ей все деньги, что у меня были тогда с собой, – и убедила их принять. Она отказалась назвать место своего пребывания и, когда я вызвалась купить ей обратный билет, расплакалась, сказав, что не может вернуться в Америку после того, что она натворила. Сейчас, когда я пишу это письмо, она находится где-то здесь, в Лондоне. Прошу простить меня за столь бесцеремонное вмешательство, но, сама будучи матерью, я сочла своим долгом поставить вас в известность. Молюсь за благополучие Шарлотты.
Искренне ваша,
Консуэло Монтагю
Каролина сидела с письмом в руках, думая о Шарлотте. Ее несчастная дочь бедствовала в Лондоне, не решаясь вернуться домой. Каролина должна поехать за ней, но не в одиночку. Когда Уильям вернулся после матчей в «Поло-клубе», она показала ему письмо Консуэло.
– Я еду в Лондон, и ты должен поехать со мной, – твердо сказала она, не дав ему и рта раскрыть. – Иначе, как ты понимаешь, мы не убедим Шарлотту вернуться домой. Она всегда была твоей любимицей, и ей нужно знать, что ты ее простишь. Она должна услышать это от тебя лично.
* * *
На следующий день Каролина и Уильям отплыли в Англию. Впервые за десять с лишним лет Каролина поднялась на палубу яхты мужа – «Амбассадресс». В 1877 году Уильям построил шхуну длиной 235 футов, которую журналисты обозвали плавучим дворцом. Ее муж не поскупился на свою забаву: для нижней и верхней палубы импортировал древесину тикового дерева, для парадной лестницы – древесину грецкого ореха; мраморные камины в курительной и библиотеке были декорированы золотыми украшениями.
В тот день погода была ненастная, но Каролину шторм не пугал, хотя публично она всегда утверждала, что не ходит под парусами вместе с мужем, так как страдает морской болезнью. Она стояла на прогулочной палубе и, руками в замшевых перчатках сжимая медные перила, смотрела на пенящиеся гребни. Пасмурное небо до самого горизонта затягивали свинцовые тучи. Порывистый ветер так и норовил сдуть с нее шляпу, лицо орошали соленые брызги, а она думала о Шарлотте.
Каролина услышала за спиной шаги на палубе и, обернувшись, увидела Томаса. Тот, глядя на горизонт, щурился, будто смотрел прямо на солнце, хотя небо потемнело еще больше.
– Миссис Астор, вам, наверно, лучше вернуться в каюту.
– Да, скоро приду, – ответила она. Море, даже неспокойное, заставляло по-новому взглянуть на свое существование, внушало смирение. Ее мир был ничто в сравнении с беспредельностью и могуществом океана, находившегося в постоянном движении. Спустя несколько минут издалека донесся раскат грома, сверкнула молния, и небеса разверзлись. По палубе застучал дождь. Томас, подбежав к ней с зонтом, поспешил увести ее в укрытие.
Следующие несколько часов шторм набирал силу, свирепствовал. Каролина прислушивалась к реву мощных волн, бившихся о корпус судна. Море раскачивало яхту, отчего лампы в каюте мигали, так что читать было невозможно. Каролина хотела попросить Томаса, чтобы он ей почитал, но сомневалась, что ему это удастся; она заложила страницу и убрала книгу в сторону. Впрочем, ей все равно не удавалось сосредоточиться на чтении – и не только из-за непогоды. Положив руки на мягкие подлокотники кресла, Каролина обвела взглядом каюту, восхищаясь убранством из слоновой кости и золота в стиле Людовика XV. Она старалась не думать о подружках Уильяма, которые занимали эту каюту до нее.
В дверь постучали. Каролина предположила, что Томас или кто-то из стюардов пришел спросить, не нужно ли ей что-нибудь.
Оказалось, что это Уильям. И цвет лица у него был землистый.
– Можно войти?
– Что-то случилось?
Он не ответил. Просто стоял в дверях, прислонившись к косяку, чтобы удержаться на ногах, поскольку яхту сильно качало. Почти весь день он не выходил из библиотеки. Она думала, что он там напивался виски, но, как ни странно, спиртным от него не пахло. На вид он был трезв как стеклышко.
– Вот, решил проверить, как ты тут. Вдруг тебе страшно или…
– Мне не страшно.
– Ты вообще не знаешь страха, да?
Каролина смотрела на мужа, медля с ответом. Неужели по губам его скользнула улыбка?
– Ты бесстрашна, – заключил Уильям. – Ничего не боишься. Не зря все считают тебя сильной женщиной.
Каролина оторопела. Не знала, как реагировать на его комплимент. Годами она жаждала внимания мужа, и вот, когда он удовлетворил ее желание, она растерялась. Уже собралась было увести разговор в другое русло, но Уильям ее опередил.
– Лина, боюсь, я не оправдал надежд наших девочек.
– Не оправдал надежд? – переспросила Каролина звенящим голосом. – Что это на тебя нашло? – Она вдруг заметила, что он уже вошел в каюту и теперь стоит в нескольких шагах от нее. Хотела предложить ему присесть, но побоялась, что это будет выглядеть слишком самонадеянно с ее стороны: словно она рассчитывала, что Уильям останется, а он, возможно, просто хотел поговорить и уйти. Не зная, как быть, она воздержалась от предложений.
– …С годами приходит прозрение, – продолжал он, все так же стоя перед ней. – Начинаешь
