– Ты должен записывать все свои наблюдения, все, что видишь. Это очень важно.
Ты слышишь шум прибоя в ушах. Ты видишь маяк. Слова на стене башни.
Уитби молчит, просто смотрит на тебя большими глазами. Но слов не надо. Достаточно того, что он просто стоит, пускай молча, но рядом с тобой.
Ты делаешь первые шаги к двери и чувствуешь, как на спину тебе давит груз твоего решения, твоей ответственности. Но ты стараешься не обращать внимания. Смотришь на тени, выходишь в коридор. Уже очень поздно. Флуоресцентные лампы светят тускло, но то ли от них, то ли от вентиляторов исходит тепло с неприятным запахом, проносится у тебя над головой, точно шепот. Неисправимая реальность.
Ночь охладит тебе голову, на улице наверняка пахнет жимолостью, и к этому аромату примешивается полузабытый запах, вернее, намек на запах морской соли; и кажется, что до цели рукой подать, предстоит такой знакомый путь под ясным серебряным полумесяцем, потом – через темноту, в которой вырисовываются очертания разрушенных зданий. Путешествие вместе с остальными членами двенадцатой экспедиции.
На границе вы входите в белые палатки контрольно-пропускного пункта Южного предела, и лингвиста, разведчика и антрополога разводят по отдельным помещениям, где они должны пройти последний этап обеззараживания и гипнотической обработки. Все это проводят медики в защитных белых костюмах, процесс почти полностью автоматизирован и предназначен для защиты самих членов экспедиции, а не Зоны Икс. Скоро ты окажешься у самой границы и пройдешь к ней со всем достоинством и грацией, насколько позволяет твоя высокая, крупная фигура. Пройдешь на свет и сияние, исходящие от огромной двери.
Ты наблюдаешь за всеми ними на мониторах. Все, кроме лингвиста, вроде бы спокойны, движения расслабленные, безо всяких признаков нервозности. А вот лингвиста с головы до ног сотрясает дрожь. Лингвист слишком часто моргает. Губы шевелятся, но она не произносит ни слова.
Технический сотрудник поглядывает на тебя.
– Позвольте мне пройти к ней, – говоришь ты.
– Но тогда нам придется обрабатывать вас заново.
– Ничего страшного. – И действительно, ничего страшного. Решимости тебе хватает на двоих. По крайней мере, на какое-то время.
Медленно и осторожно ты присаживаешься напротив лингвиста. Ты пытаешься прогнать воспоминания о своем первом путешествии через границу, о том, как оно отразилось на Уитби, и видишь сейчас перед собой лицо Уитби, а не Саула, и не твоей матери. Велика цена. Сколько человеческих потерь за эти годы, сколько оборвавшихся и искалеченных жизней, сколько горя. Сколько искажений и интриг. Сколько лжи, и все ради чего? Лаури, не способный видеть в этом иронию, поучал тебя в своей штаб-квартире: «Лишь определив дисфункцию и заболевание внутри системы, мы сможем начать выстраивать адекватный ответ, чья логика позволит устранить проблемы».
Лингвиста еще в самом начале посадили на психотропные средства. Затем ей сделали операцию, привели в порядок, снова сломали, потом устроили ей промывание мозгов, пичкали ложной информацией, чтобы убить в ней инстинкт самосохранения, потом собрали заново, и обо всем этом она так или иначе знала, на все пошла добровольно. Лаури нашел в ней некий суррогат Глории – похожее прошлое, семья, погибшая в Зоне Икс тридцать лет назад, насмешка над тобой, оскорбительная угроза. И, как считает сам Лаури, высшее творение его мастерства. Его тайное оружие, настолько тайное и обоюдоострое, что сейчас эта несчастная распадается прямо у тебя на глазах. Повторяется история с психологом из последней, одиннадцатой экспедиции, только в несколько ином контексте.
На лице отражается целая гамма чувств и импульсов, губы дергаются, рот приоткрыт, точно она хочет что-то сказать, но не знает что. Глаза прищурены, словно она ожидает удара и старается не встречаться с тобой взглядом. Она напугана, она страдает от одиночества. Она чувствует, что ее предали – еще до того, как она ступила в Зону Икс.
Ты все еще можешь использовать ее в экспедиции, можешь найти тысячу способов развернуть ее в нужном направлении, пусть даже она серьезно повреждена. Можешь скормить ее тому, что ждет вас внутри топографической аномалии. Скормить Зоне Икс, чтобы воздействовать на других членов экспедиции. Но тебе не нужны подобные отвлекающие маневры. Только ты. Только биолог. Твой план, основанный на догадках, исполняемый на ощупь.
Ты наклоняешься к ней, берешь ее руки в свои. Ты не собираешься спрашивать, хочет ли она идти туда, готова ли, сможет ли. Ты не собираешься приказывать ей идти. А к тому времени, когда обо всем узнает Лаури, будет уже слишком поздно.
Она смотрит на тебя с вымученной улыбкой.
– Ты можешь остаться, – говоришь ты ей. – Можешь уйти домой. И все будет в порядке, все будет хорошо.
Едва заслышав эти слова, лингвист резко отодвигается, потом уплывает куда-то в темноту вместе со столом, стулом и комнатой, словно это были лишь декорации. А ты снова летишь над Зоной Икс, проплываешь над тростниковыми зарослями, спускаешься прямо к пляжу, на который накатывает прибой. Ветер и солнце, и воздух такой теплый.
Допрос завершен. Зона Икс разделалась с тобой, забрала у тебя все до последней мелочи, и в этом ты находишь странное умиротворение. Рюкзак. Останки тела. Твой пистолет, брошенный в волну, и твое письмо Саулу, смятое в комок, подпрыгивая, катится по песку к сухим водорослям.
Ты все еще здесь, задерживаешься на мгновение, чтобы бросить прощальный взгляд на море, на маяк, на весь этот невыносимо яркий и прекрасный мир.
Перед тем как уйти.
Перед тем как оказаться везде.
* * *
Дорогой Саул!
Сомневаюсь, что ты когда-нибудь прочтешь это письмо. Не знаю, каким образом оно может к тебе попасть, не уверена даже, что ты сможешь теперь понять, что здесь написано. Но мне очень хотелось написать тебе. Чтобы прояснить кое-какие вещи, чтобы сказать тебе, как много ты для меня значил, пусть даже и общались мы недолго.
Хочу, чтобы ты знал, как я ценила твою ворчливость, порой даже резкость, твое постоянство, твою заботу. Спасибо за то, что я поняла, как много значат эти вещи в жизни и как они важны для меня. Они были бы важны, даже если бы всего этого не произошло.
Я хочу, чтобы ты знал: это не твоя вина. Ты не сделал ничего плохого. Тебе просто не повезло, ты оказался не в том месте и не в то время – так случается постоянно, если верить моему отцу. И я знаю, что это правда, потому что со мной случилось то же самое, хотя многое из того, что было дальше, я выбирала сама.
Вспоминая о том, что происходило тогда, я понимаю: ты старался изо всех сил, потому что ты всегда старался изо всех сил. И я тоже стараюсь. Пусть даже мы не всегда понимаем, что это значит и к чему приведет. Ты можешь оказаться в ситуации, которая выше твоего понимания, и так никогда и не понять, как же это случилось.
Тот мир, частью которого мы стали, трудно принять, невообразимо трудно. Не уверена, что смогу принять все даже сейчас. Не знаю, получится ли. Но принятие – это выход из тупика отрицания, и, возможно, в нем есть даже некий вызов.
Я помню тебя, Саул. Помню хранителя света. Я никогда о тебе не забывала; просто мне понадобилось слишком много времени, чтобы вернуться назад.
С любовью, Глория (которая, пренебрегая опасностью, играла на скалах и мучила тебя вопросами).
Примечания
1
Доска уиджа (или «говорящая доска») – популярный в Америке инструмент для спиритических сеансов, доска с нанесенными на нее буквами, цифрами и словами «да» и «нет», к которой прилагается специальная планшетка-указатель.
2
Матф. 7:3.
3
Терруар (фр. terroir от terre – земля) – термин из виноделия, совокупность особенностей почвы и местности, определяющих сортовые качества винограда. – Здесь и далее прим. перев.
4
Арама – редкий вид журавлиных, обитающий на североамериканском континенте, в Индии и на Антильских островах.
5
Имеется в виду фильм Алехандро Ходоровски «El Topo», «Крот» (1970). В фильме присутствует знаменитая сцена со множеством мертвых кроликов – очевидно, героиням она напомнила упомянутую в книге «Консолидация» видеозапись эксперимента, в ходе которого ученые загнали целое стадо кроликов в границу, где те исчезли.
6
Деизм – направление в религиозной философии, признающее существование бога, но отрицающее его деятельное участие в жизни сотворенного им мира. Отрицая возможность божественного откровения, деисты полагаются на разум и логику как инструменты познания бога и его воли.
7
Мегалодон – гигантская акула, вымершая около 1,5 миллиона лет назад. Одна из самых крупных и сильных хищных рыб в истории позвоночных: мегалодон достигал длины 16 метров и веса 47 тонн.
