— Любой сойдет, — Хиллари уже примерился к приглянувшемуся бутерброду, переложив на него всю начинку с двух других.
Гердзи заварил кофе, размешал и протянул чашку. Хиллари взял, осторожно попробовал — Гердзи молодец, никогда не подаст кипятка. Хиллари сделал большой глоток и с удовольствием почувствовал, как тепло скатывается куда-то внутрь и вниз, согревая его и наполняя удовольствием.
— Знаешь, Тито, — Хиллари расслабился и весело посмотрел на адъютанта, который глядел на него с каким-то затаенным ожиданием, — приказы генерала, как наша Конституция, — отменить ее нельзя, а вот исправить — запросто…
И, видя недоумение в глазах Гердзи, Хиллари наклонился к нему и пояснил шепотом:
— Это глупое NB тебе сотрут через три месяца. Начисто. Но я тебе ничего не говорил.
— Спасибо, — улыбка разлилась по лицу Гердзи. — Хил, я твой должник.
— Не бери в голову. Лучше обеспечь мне телефон без «клопов» — надо поговорить кое с кем.
Гердзи подмигнул и кивком показал на дверь справа от себя. Вообще-то аппарат спецсвязи предназначен для контактов между высшими чинами, но чего не сделаешь для друга!.. Уединившись, Хиллари набрал номер комиссара Дерека.
— Привет, Райн. Это Хиллари. Чем занимаешься?
— Привет. Пишу рапорт об отставке. Надеюсь, Хил, ты не будешь говорить, что я плохо тебя прикрыл? — голос Дерека был далеким и усталым.
— Райн, ты с ума сошел, — Хиллари обеспокоился. — Ровертаун и угонщики кукол будут ликовать и бить в ладоши. Не делай этого. В твоем лице кибер-полиция потеряет… Это ты из-за пресс-конференции, да?
— Да! И из-за Дорана, будь он проклят, и из-за всего. Меня тут шеф… мммм… воспитывал.
— Ну и что? — возразил Хиллари. — И меня тоже, только что.
— Да, но ты под прикрытием Баканара, а я в полиции. Мы должны быть открыты и доступны…
— Райн, доступны только проститутки, и то не всегда и не везде, — голос Хиллари стал циничным.
— В общем, мне велели написать рапорт, — кисло сказал Дерек, — чтоб не было шума. «Должностное ответственное лицо не имеет права лгать» и прочая, и прочая. «Ты дискредитировал» и так далее.
— А ты не лгал, — уверенно начал Хиллари, — ты выполнял мой секретный приказ по допуску, не подлежащему разглашению и по настоящее время. Дело государственной важности…
— Перестань, Хиллари! — взорвался Дерек, — это уже не смешно! Я не знаю, как Горту удалось выбить вам этот допуск, но мне-то ты голову не морочь. Я-то знаю, чем ты занимаешься.
— А я не морочу, — Хиллари продолжил тем же размеренным голосом, — я предлагаю тебе вариант ответа и согласовываю позицию. Если бы наш Президент как должностное лицо каждый раз, соврав, подавал в отставку, то у нас выборы были бы раз в две недели. А у него должность повыше твоей.
— Что можно Юпитеру, то нельзя быку…
— Брось! Просто твой шеф решил не связываться с прессой и умыть руки. Ему так проще и спокойней. Комиссар Дерек ушел в отставку, и проблемы нет. А кто будет бороться с угонщиками, ему плевать. Конечно, у тебя есть толковые ребята, но пока они войдут в силу, пройдет года два-три. И, собственно говоря, почему ты должен от всего отказываться и играть по сценарию свыше? Райн, я тебя не узнаю, — Хиллари говорил, не повышая тона, но очень серьезно.
— Хм-м… — Дерек в чем-то засомневался. — Ты пойдешь на пресс-конференцию?
— А что я там забыл? — пошевелил бровями Хиллари. — Я — полководец Армии Тьмы и готовлю свой Легион Смерти к решающей битве… Поедет Джун Фаберлунд. Учти, та размалеванная кукла, что выступала у Дорана, у меня на прицеле, ее заявлениям грош цена, обычная дезинформация и самореклама. Подумай сам — ну что Доран предъявит в доказательство? И директор театра, и эта кукла — в бегах. Пленка с записью? В кино и не такое показывают. Можно это смело подвергнуть сомнению.
— Но пока ты их не поймал… — в голосе Дерека сквозила неуверенность. — Хил, что я там буду делать один? Фаберлунд — обмылок тот еще, Леон Карцбеккер жаждет нашей крови…
— А ты пробовал с ним договориться?
— С кем?! — возопил Дерек. — С налоговой службой?! А ты сам не пробовал их уломать, когда платишь налоги?! Карцбеккер заявил, что не простит никому использование своих жетонов; он будет настаивать на служебном расследовании.
— Ах, так! — Хиллари ехидно улыбнулся. — За жетоны обиделся… В сущности — это пластик, не более. У Карцбеккера, видимо, других проблем нет; наверно, ему спится хорошо….
— О чем ты?
— Райн, давай поиграем в одну старую психологическую игру. Называется — «Сделай ближнему гадость». Ты ведь изъял всю документацию «Фанк Амара»?
— Да, — Дерек еще не понимал, к чему клонит его друг.
— Один мой киборг, который был там, имеет опыт работы по счислению налогов. Он посмотрел эти книги — бегло, навскидку, но киборги очень быстро считают. Он докладывал, что там черт-те что, а служба фиска ничего против театра не имела — странно, правда?.. Значит, у Карцбеккера кто-то грязно работает. Пока ты не написал рапорт — вызови-ка парней из отдела по борьбе с коррупцией и стукни им на налоговиков. «Тушенка» свое дело знает. Пусть у Карцбеккера появится настоящая головная боль, и он думать забудет про жетоны. А после этого уходи в отставку. Да, скажи, кому мне передать материал на Борова? А то он дней через пять-шесть может утратить актуальность — ты знаешь, как Боров умеет заметать следы…
— У тебя есть… на Борова?! — Дерек, казалось, подпрыгнул на стуле. — И ты молчишь?!..
— Я держу кассету в руке и думаю, куда ее теперь девать…
— Мне! Мне, немедленно! — в голосе Дерека послышался азарт. — Ты слышишь этот звук? Это я рву рапорт. К черту отставку. Пусть меня с дерьмом смешают, но Борова я засажу. Хил, ну ты и интриган, и впрямь Принц Мрака.
Хиллари откровенно хохотал.
— А как материал — хороший? — с вожделением спросил Дерек.
— Ну, если Большое Жюри сочтет, что слова типа «Я подожгу этот театр вместе с людьми» — просто шутка… Там и другого много чего есть.
— Зачем ты не стал полицейским, Хил?! Я всегда говорил…
— …что я способен на большее. Вот этим я и занимаюсь.
ГЛАВА 16
В тайном приюте двух баншеров опустело, но эта нежилая пустота не угнетала Фанка, наоборот — ему стало легче. Может, руки, в которые он отдал Габара, и неласковы, может, они больно помнут его, прежде чем отпустить, но в конечном счете он окажется дома, в кругу родных. Да, и там ему устроят взбучку и, наверное, долго и хмуро будут помнить его проступок, но — однажды все забудется, его простят…
Интересно, а простит ли ему когда-нибудь Банш контакт с Хиллари Хармоном?.. Нет, скорей земля и небо поменяются местами. Не Фердинанд, так кто-то другой, более решительный, позаботится о том, чтобы предатель исчез с лица земли. Странно — жены верят мужьям, вернувшимся через пять лет после измены, судьи верят бандитам, отпуская их под залог, а киборгам, даже просто заподозренным в связи с врагом, веры нет и быть не может. У «отцов» нет настолько сильной техники, чтобы досконально протестировать сомнительную куклу на затаившийся вирус предательства — дешевле убить. Как это несправедливо!..
Добираясь до дома, Фанк процентов на семьдесят поверил в историю с семьей Мастерицы. Оставалось позвонить по UWA-853492, чтобы убедиться. В дверях он сознался себе в том, что боится принять это за истину. Это сломало бы один из опорных столпов его баншерской веры — веры в Абсолютное Зло, исходящее от проекта.
Упрямый поток рассуждений сбивал разрозненные мысли в единый массив. Да, это была опасная игра. Мастерица — любимая дочь самого Святого Аскета — была честна как ангел и умна как бездомная кошка; скорей всего, она предупредила другие коммуны о слежке — и ушла в отрыв, обрезала все связи. Никто не должен пострадать от подозрения в общении с семьей, которая на мушке у «Антикибера». А Хиллари…
Похоже, он поставил себя так, что может обращаться с пойманными по своему желанию. «Они у меня на контроле» или «Это долговременная акция в рамках проекта»; мало ли как он обосновал это — но, уважаемые владельцы, проститесь со своим имуществом. Вряд ли он даже известил хозяев. У него в руках, как семь козырных тузов, все преимущества военной секретности: Умолчание, Неразглашение, Тайна, Запрет, Недоступность, Приказ и Вышестоящее Начальство. «Мертвые» ключи? Это как татуировка вместо грима — память все равно остается открытой. Мастерица не свободна, но жива — и та же, прежняя. Может быть, она даже счастлива — помогает больным и врачам… Позвонить? Не позвонить?.. Кто сказал, что пытка — это только боль? Выбор — вот настоящая пытка!
Фанк не успел проникнуться тишиной в доме — выбор, уже не свой, а чужой, нашел его по проводам. Это был обычный удар ломом по затылку. Звонил Вернон Гуэсс, деловой парень и почти приятель, обеспечивший ему эту квартиру на время.
— Фанки, привет, — голос Вернона был, как обычно, быстрым, но сейчас в нем сквозило смущение. — Ты видел утреннюю программу Дорана?
