— А не пошла бы ты! — Мент даже не шелохнулся. Он не сомневался в том, что эта девица не выстрелит. Она не сможет.
Он не знал, что это за девица!
Тамара нажала на спуск, и пистолет громко хлопнул.
Мозгами, вышибленными из головы Борщука, основательно забрызгало сидевшего рядом Розова. Чиновник из администрации губернатора громко икнул, выпучил зенки. И, кажется, его вырвало. Вот только выход блевотине был перекрыт — рот был надежно заклеен скотчем. Розов несколько раз судорожно дернулся на стуле и следом за мертвым Борщуком грохнулся на пол.
— Он захлебнулся, — как ни в чем не бывало, поставил диагноз Андрей. — Содрать с него скотч?
— Не надо. Пусть подыхает. — Тамара спокойно наблюдала за извивающимся на полу Розовым. — У нас остались еще двое. И анестезиолог. Может быть, они хотят жить сильнее, чем эти. — Она дождалась, когда захлебнувшийся блевотиной Розов откинется на спину и затихнет, и содрала скотч со рта очередного клиента — на этот раз им был Александр Васильевич Котов. — Я надеюсь, вы поняли, что я не шучу.
Инспектор комитета по образованию лязгнул зубами и попытался кивнуть. Его колотило. Вряд ли бы он смог сейчас удержать в руке ручку.
— Выпей водки, — кивнула Тамара на наполненные стопки. — Успокойся. Садись за стол и строчи явку с повинной. Денис, сними с него браслеты. И вот с этого тоже, — посмотрела она на бледного Шлаина. — Пишите, мерзавцы! Со всеми подробностями. Не приведи Господь, хоть что-то пропустите… Андрюша, пожалуйста, приведи сюда анестезиолога. Пусть присоединяется к этим писателям. Его показания тоже кое-что значат… Эх, жаль, в свое время я не додумалась попросить написать такую бумажку Светлану Петровну.
Шлаина, Котова и Никитина расстреляла Тамара. Потом тщательно протерла ПММ и вложила его в ладонь Борщука. Пускай прокурорские следаки поломают головы: действительно ли высокопоставленный мент сначала замочил своих собутыльников, а потом застрелился, или всё это инсценировка? Впрочем, следакам работы здесь хватит. Чего стоят несколько листов писчей бумаги, заполненные откровениями троих детоубийц и аккуратно сложенные на уголке стола!
— Всё тихо? — Тамара подошла к Гадиру, с автоматом в руке прогуливающемуся вокруг белой «Волги». — Как девочка?
— Дэвочик спыт. Закончилы, да?
— Да. Уходим.
— А дэвочик? А ахраннык?
— Отъедем подальше, я позвоню Ольге. Она освободит этих героев. — Тамара кивнула на будку дежурки, где валялся один из охранников. — И заберет девочку.
— Я гаварыл сы нэй, — сообщил Гадир, и Тамара замерла, изумленная.
— Она знает русский?
— Нэт. Я знаю пушту. Она ыз Афганыстан.
— Ни хрена себе! Куда забрались! Если бы я не разворошила их гадючье гнездо, они начали бы возить детей из Бразилии! — Следом за Гадиром Тамара вышла за ворота и, стараясь не вляпаться в грязь, принялась осторожно пробираться по раскисшей грунтовке. С неба закапало. Хорошо. Дождик не помешает, хотя бы смоет отпечатки протекторов. — И что тебе эта девочка рассказала?
— Нычиго асобенный. Сказал, что эй четыре года. Сказал, что радытели умэр. И всё.
— А как зовут ее?
— Ах, ны сыпрасыл, — воскликнул Гадир, споткнулся и чуть не шлепнулся в лужу.
— Чего же ты? Не спросил самого главного. — Тамара замолчала, сосредоточив внимание на темной дороге. И только минут через десять, когда наконец подошли к оставленным в стороне от «Простоквашина» минивэну и джипу, задумчиво произнесла. — Ничего, завтра я узнаю, как зовут эту крошку.
…Она набрала номер Ольги, когда они уже проехали вырицу.
— Мы закончили. Как ты?
— Я ничего. А Маринка, когда были выстрелы, даже не проснулась.
— И сейчас спит?
— Без задних ног, — усмехнулась Ольга, и Тамара порадовалась за нее: за полгода эта девчонка на удивление быстро смогла научиться не нервничать по пустякам и держать в узде эмоции.
— Оля, тебе сейчас предстоит выйти на улицу. Найди где-нибудь нож и освободи охранников. Потом забери девочку. Она спит в «Волге» на заднем сиденье. И вот еще: если кто-то потом задаст тебе вопрос, как так получилось, что ты ночью поперлась на улицу, отвечай, что услышала выстрелы. Сначала боялась. А потом всё же не выдержала и решила проверить, что происходит.
— Я найду, что ответить. Лучше скажи, всё кончено?
— Да. Оля, завтра обязательно позвони, расскажи, что у вас происходит. А как только у вас всё чуть-чуть успокоится, я подъеду.
«Ведь надо же узнать, как зовут эту маленькую афганку. — Тамара отключила трубку, оперла затылок о подголовник и закрыла глаза. — Интересно, не могу припомнить, чтобы я в жизни хоть кого-то спасла. Эта девочка первая.
Эх, как жаль, что всё закончилось!»
КЛАН ШВАНГИРАДЗЕ
В конце сентября Монучар распорядился:
— Довольно топтаться на месте. Я устал ждать. Принимайтесь за Тамару плотнее. Для начала установите за ней наблюдение. Если заметит, плевать. Это, пожалуй, и к лучшему. Но пока не отдам приказ, не пытайтесь ее захватить. Просто заставьте ее понервничать. Глядишь, и допустит какую-нибудь глупость.
— Понял, — четко ответил Ираклий. — Понаблюдаем. Заставим понервничать. Высылай еще денег.
Тот день стал первым, когда за темно-синим «фордом» принялись попеременно таскаться то старая зеленая «Нива», то черная «Волга», то красный «Фольксваген Пассат».
ЭПИЛОГ
ВИКТОРИЯ ЭНГЛЕР
4 октября 2000 г.
Первый полет моего «Челленджера-600» — в Афины. В качестве пассажиров — Олег и пятеро сопровождающих его боевиков из Москвы. Они должны привезти мне подарочек — Монучара.
Я провожаю их на Пушкинском аэродроме. А вечером, как это ни странно, на меня всей своей гигантской массой наваливается тоска. Нет, даже более чем тоска. Одуряющее чувство одиночества, нервяк, отчетливое ощущение того, что должно произойти что-то плохое. Давненько со мной такого не бывало.
Я мечусь по дому. Я беру книгу и, не прочитав и страницы, засовываю ее обратно на полку. Я включаю компьютер, загружаю имитатор «Формулы-1» и в первом же повороте разбиваю свой болид. Я спускаюсь вниз проведать охрану. Трутни втроем сидят у себя в комнате, пьют чай с ватрушками.
— Присаживайся, Вика. Максим, достань чашку.
— Нет, я не буду. Зашла просто так. Что-то мне неспокойно.
— Что такое? — сразу делают стойку исполненные повышенной бдительности секъюрити. — Кто-нибудь звонил?
— Нет, никто. Сама не понимаю, что со мной.
А не сесть ли в машину и не уехать ли к Эльмару? На всё наплевав! Нет, не получится. Завтра в ГУВД аттестация «Пинкертона», продление лицензии на охранную деятельность. Конечно, с этим никаких проблем не возникнет, но всё равно мне надо быть там. Так что Финляндия отменяется. Или, во всяком случае, откладывается на день.
Я достаю из кармана халата телефонную трубку и набираю номер Тамары.
— Здорово. Что делаешь?.. Скучаешь?..
Пускай подъезжает, ей тоже сейчас паршиво. Какого-то беса сбежала от Дениса и закисает от одиночества в квартире на Московском проспекте. Впрочем, даже если бы и не сбежала…
Всё равно сразу после удачной операции в «Простоквашино» Денис на два месяца уехал на Украину.
— …Сегодня проводила в Афины Олега. Тоска! Подъезжай. Запарим шанеры…
Томка сейчас почти каждый день мотается в сиротский коплекс, где завела себе подружку-воспитательницу и установила нечто вроде опеки над четырехлетней девчонкой. А ведь там до сих пор кишмя кишат мусора. Не мудрено и спалиться.
— Отлично! Я жду. Давай побыстрее.
…Побыстрее Тамаре не удается. Она появляется у меня только через два часа. Просто взбешенная!
— Достали легавые! — Тамара швыряет свое светло-бежевое полупальто на диванчик в прихожей. Промахивается, но поднимать с пола и не собирается. — Пока добралась до тебя, докопались два раза, что нет доверенности. Ободрали, как липку! Откуда у меня деньги?!!
Да, у нее всего какой-то жалкий миллион баксов. Нищая!
— Купи ты себе другую машину. Довольно кататься на этой коррозии.
— Пока меня эта рухлядь устраивает. — Томка шагает на кухню, проверяет, есть ли в наличии чай, ставит чайник. — Вика, вызови нотариуса, выпиши мне наконец эту гребаную доверку.
Старый «Форд Скорпио», который я купила Тамаре еще год назад, оформлен на мое имя. И это Томкина головная боль. Скоро она разорится на мзде мусорам.
— Погоди, я сейчас. — Я иду в кабинет, достаю из шнифта свои права.
— Держи, — протягиваю их Тамаре.
— Зачем?
«А то не понятно!»
— Езди с ними. Ни один из легавых не скажет, что здесь не твоя фотография. А я, один хрен, последнее время вообще не сажусь за руль. И навряд ли когда-нибудь сяду. Куда интереснее пилотировать вертолет.
— Спасибо, — Томка засовывает права в портмоне и принимается запаривать чифир. — Ты, как всегда, права, Энглер.
Потом мы сидим в зимней гостиной возле пылающего камина. Я рассказываю о том, что после того, как Олег доставит мне Монучара, собираюсь откупиться от Гепатита. Пусть не мешает мне устраивать личную жизнь, валит обратно в Москву. А я давно строю серьезные планы насчет горячего финского парня Эльмара.
