— Не подходи! Не подходи, говорю! Хуже будет!
— Но почему? — спросил Ростик.
— Потому что отступать-то мне некуда, — пожаловался стражник. — Понимать же надо! Ой, погибаю! — завыл он. — Погибаю во славу его светлости, глыбу черную ему в глотку!
— Что? — удивился? Ростик. — Что ему в глотку?
— Ой, нет! Это я пошутил! — еще больше испугался стражник. — То есть оговорился, то есть ничего я не говорил! Ни в чем я не виноват, за что же смерть-то принимаю, а?!
— Погодите реветь, я вам ничего плохого не сделаю, — попробовал успокоить его Ростик.
Стражник сейчас же замолк.
— Правда? — произнес он, испытывающе глядя на Ростика. — Честное слово?
— Честное слово.
— Вот за это спасибо, благородный молодой господин! А уж я вам отслужу, в долгу не останусь. Только вы это…
— Что?
— Тут у нас поверье такое есть… У кого в руках Серебрилл, у того честное слово — закон. Нет, это я не к тому, чтобы… А просто, вдруг вы не знаете…
— А где это у вас? — спросил Ростик. — Где мы находимся?
— Находимся? Это, стало быть, докладываю… — стражник вытянулся, взял алебарду на караул и, уставив выпученные глаза в пространство, затараторил: — Пост номер пять, суточный, трехсменный! Под охраной и обороной состоят склады его светлости обмундирования и упряжи. Пароль — «Когтистый Вертихвост». Караульный Брус ответ закончил!
— Ну, понятно, склады, — сказал Ростик, — а где склады? В чем? Что это вообще за место? Что за его светлость? Здесь же музей был!
— Музей? — задумчиво произнес стражник. — Так вон вы откуда! И Серебрилл при вас… Выходит, новые времена наступают…
«Какие времена?» — хотел спросить Ростик, но в зал вдруг в. бежала Марина и закричала:
— Они идут!
Из глубины коридора послышался нарастающий шум.
— Брус, — сказал Ростик. — Как отсюда выбраться? Или хоть спрятаться, а? Побыстрее только!..
Стражник поскреб затылок, глянул на Марину и, наконец, махнул рукой.
— Ладно! Вы меня с налету рубать не стали, и я вам за то помогу. Пошли!
Он снял с пояса связку ключей, отпер одну из дверей и с факелом в руке вошел в склад. Марина и Ростик последовали за ним.
Брус запер изнутри дверь на засов и повел их мимо длинных рядов сундуков и полок куда-то вглубь склада. Смешанный свет от факела и меча выхватывал из темноты туго набитые мешки, седла, бухты канатов, толстые пучки арбалетных стрел, аккуратно разложенные на полках. Откуда-то сбоку вдруг послышался кастрюльный звон. Марина и Ростик испуганно замерли.
— А, ерунда! — небрежно бросил Брус не останавливаясь — Это крысы.
— Крысы!!! — взвизгнула Марина.
Ростик вздохнул. Она еще способна пугаться крыс! Это после псаука-то!
Они отправились дальше. Скоро Брус свернул в узкий проход между стеллажами. — Осторожно, — предупредил он, — не зацепитесь.
Кругом торчали рукоятки мечей, копья, кинжалы, секиры и прочее железо.
— Вот это, я думаю, вашей милости подойдет! — Брус снял с крюка кожаную перевязь с ножнами и протянул Ростику. — Незачем каждому встречному-поперечному знать, что вы несете Серебрилл. В нашем городе вам придется опасаться шпионов Бескорыстного. В открытую-то они побоятся нападать, но могут заманить в ловушку, так что ножны вам пригодятся, да и таскать-то на перевязи легче!
— Какой же он Бескорыстный, если у него кругом шпионы? — спросила Марина, когда они отправились дальше.
— Это верно, ваша милость, кругом, — согласился Брус. — Не найдете такой дыры, где бы их не было. Но и то сказать, как еще узнаешь, верит народ, что ты Бескорыстный, или нет? А так посылаешь шпиона потолкаться на рынке, он тебе и докладывает: так точно, мол, все, как один верят, весь народ только и мечтает положить жизнь во славу Бескорыстного Вождя…
— А если кто-нибудь не мечтает? — ’настаивала Марина.
— Ну, про этих Бескорыстному не докладывают, зачем такого человека огорчать? На то есть начальник Единодушного Одобрения.
— Какой начальник? — переспросил Ростик.
— Единодушного Одобрения. Когда-то все и правда были за Бескорыстного, и он даже слыл защитником слабых и угнетенных. У него тогда друзей было много, и они всю страну освободили от загорных борзаков, которые тут хозяйничали.
И Серебрилл — меч этот… Бескорыстный с ним не расставался. Бывало, как в битве или стычке какой — все равно, сверкнет только лезвие голубое, самосветное — сейчас враги разбегаются. Потому что против Серебрилла воевать сумасшедший разве что станет да псаук безмозглый.
Так, значит, всех и победили. Жизнь пошла — лучше некуда, мир, достаток. Грабители из-за гор и носа не высовывали. И так это славно лет пятнадцать пролетело — до сих пор люди вспоминают… Ну, друзья Бескорыстного которые разъехались постепенно, а которые и померли, один он остался. Но не успокоился, все подвигов хотел, искал, кому бы помочь бескорыстно. И надумал; наконец, напасть на загорские земли.
Как сейчас помню: созвали нас в воскресенье на городскую площадь, и стал нам Бескорыстный расписывать, как тяжело жилось при борзаках, и что, мол, перед потомками первейший наш долг — вырвать с корнем эту заразу, уничтожить разбойничье логово у наших границ.
Ну, мы молодые тогда были, зеленые совсем, вроде вас…
Брус вдруг поперхнулся.
— То есть, я не то… ваша милость Я не вам… не вас…
Ростик отмахнулся:
— Дальше, дальше!
— Ну и вот… Я говорю… молодые были, юные, стало быть. Ну и кричим ему, Бескорыстному, веди, мол, мы им покажем!.. А старики-то молчат.
А Бескорыстный кричит:
— Что же вы? Смелее! Наша слава ждет нас там!
Выхватил он меч и показывает на горы. Тут все так и сели — лезвие-то не горит!
А Бескорыстного чуть и вовсе удар не хватил, побледнел он, безумными глазами поглядел на меч, потом на нас, но ничего не сказал — повернулся и ушел.
После уж нам разъяснили, что из-за большого числа добрых дел, которые совершил Бескорыстный, волшебная сила у меча кончилась. Да только проверить того нельзя было, никто другой его в руках не держал…
С тех пор и пошло: доносы, шпионы — очень уж Бескорыстного заботит, как к нему народ теперь относится, зовут ли все еще Бескорыстным, или выдумали новое прозвище. Набрал он себе помощников, а те и рады — законы издают, недовольных ловят. И сказано: к Бескорыстному относиться всем одинаково — с любовью и уважением, и что он ни скажет — сейчас всем выражать Единодушное Одобрение… Такая вот жизнь наша… Ну, пришли…
Они остановились перед низенькой дверцей с зарешеченным окошком, сквозь которое снаружи пробивался бледный свет. Брус отпер дверцу и по коридору вывел наконец Марину и Ростика на воздух — в тесный хозяйственный дворик позади замка Бескорыстного. Здесь они укрылись в тени раскидистого дерева и осмотрелись.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
