не слышит. Как далеки от него всякая телятина, всякий разгул и наслаждение жизнью. В ответ он молча сжимает виски и прикладывает салфетку ко лбу.
– Миша, – шепчет ему жена, – ты утираешься шарфом мадам Гуртовник, – что с тобой?
– Молчи, я думаю… Я обещал подумать о билете, и я думаю…
А кругом декольте и шампанское. И вот вижу я другой вечер.
Уютный домашний очаг. Банкир с семьей сидит у камина. Тут же в роскошном сервизе дымятся кофе, чай, шоколад и какао. Беспечно резвятся дети. Преданно улыбается жена. Но банкир угрюм. Машинально окунает он свой палец в чужую чашку и отряхает пепел сигары в вазу с вареньем.
– Отошли детей, – говорит он жене. – Мы должны наконец решить.
Детей уводят.
– Я все понимаю, – говорит жена. – Как быть? Покупать билет или нет? Какую цену назначила эта дурища?
– Двадцать франков. Как быть? Думаю уже три недели. Время идет! Время бежит!
– Откажемся от поездки в Ниццу и купим билет.
– А твои бедные нервы, которые так хорошо отдохнули бы под южным солнцем? Уж лучше продать имение.
– А наша любовь, которая окрепла бы на почве собственных лугов? Может быть, можно уплатить ей векселями?
– Ты рассуждаешь, как женщина. Что ты понимаешь в банковских операциях?
– Миша, подожди, может быть, какая-нибудь неожиданность спасет нас. Может быть, она успеет за это время умереть. Скоропостижно. Я не желаю ей больших страданий – пусть скоропостижно.
– Увы! – вздыхает мой банкир, – у нее вид был очень крепкий. Она при мне съела четыре пирожка и еще говорила: «У меня сегодня что-то нет аппетита». Нет, на это рассчитывать нельзя.
– Миша! Да ты, наконец, можешь отказаться от билета.
– Эта мысль уже приходила мне в голову, но… это же нельзя решить так сразу. Надо как следует обдумать, взвесить.
– Ты погубишь свое здоровье! – отчаянным воплем вырывается из груди жены давно терзавшая ее мысль.
Он горько усмехается.
– Жизнь, дорогая моя, не соткана из одних беззаботных радостей. Иди, малютка, смежи свои вежды, а я буду думать до утра. Иди и прикажи подбросить дров в камин – меня давно знобит…
Он думает. Я, подлое беспечное существо, погашу сейчас лампу и буду спать, а он… Я плачу – это правда, но что стоят мои скупые слезинки в сравнении с его страданиями!
И зачем это я сделала?
Я даже поделиться ни с кем не могу моими душевными терзаниями. Я окружена поверхностными, легкомысленными людьми. Они скажут:
– Ха-ха! Да он ответил, что подумает, просто, чтобы от вас отвязаться, а вы-то распустили сантименты.
Как я могу допустить такую грубую мысль? Поверить такому вздору? Такой клевете?
Я знаю, что он, мой банкир – думает. А я – я за него страдаю. Каждому свой крест.
В душе звенят слова романса: «…тебя обнять и плакать над тобой!».
Время! Время! Прибавь ходу! Беги скорей! Ибо тают силы!..
Советчики
Есть такой анекдот: пришел еврей наниматься на ферму. Хозяин и спрашивает:
– Что же, вы хорошо знаете полевое хозяйство?
– Чтобы да, так нет.
– Может быть, скотоводство?
– Чтобы опять да, так опять нет.
– В таком случае, вы, вероятно, знаток по части молочного хозяйства?
– Нет, нет и еще нет.
– Значит – огородничества? Птицеводства?
– Чтобы я все это так знал, как я не знаю.
– Так что же вы, в таком случае, будете делать?
– А я буду давать советы.
Меня этот анекдот не смешит. Для меня это трагический анекдот; одна из мучительнейших тягот моей жизни заключается как раз в том, что все все время дают мне советы. Вид у меня такой бестолковый, или люди все встречаются очень уж доброжелательные, – не знаю. Но от обилия советов по-ги-ба-ю. Податься некуда!
И если бы еще советовали с толком, с пониманием, по своей специальности. Так ведь нет. Портниха советует, какое принимать лекарство, доктор – как писать рассказы, полотер – где заказывать шляпы, профессор философии – как делать омлет, годовалые дети – как рационально питаться.
И это все не выдумано. Все это горькая правда.
Нет такого человека, который, увидя меня хоть мельком, не посоветовал бы мне чего-нибудь. Врач, вместо того, чтобы честно прописать мне мышьяк против малокровия, хлопнул себя по лбу и воскликнул:
– Знаете, что мне пришло в голову? Чудесная идея!
– Железо?
– Нет, вот что я хочу вам посоветовать.
– Морковный сок? Фосфор?
– Да нет же! Не сок и не фосфор, а вот что: напишите-ка вы какую-нибудь удивительно хорошую пьесу. Понимаете? Чтобы весь мир ахнул. Что-нибудь совсем небывалое, яркое, оригинальное, ну, словом – превосходное. Такая пьеса может вам принести великолепный доход.
Я вздохнула и ответила:
– Милый доктор! Долг платежом красен. Я тоже хочу вам дать совет. Сделайте-ка вы какое-нибудь потрясающее научное открытие, что-нибудь в роде радия. Только лучше, если еще важнее. Понимаете? Чем важнее, тем лучше, так что вы уж не стесняйтесь: открывайте что ни на есть лучшее. Это может дать вам хороший доход.
Доктор почему-то моим советом остался недоволен и даже как будто обиделся. Чудак! Мой совет, по-моему, еще выгоднее, чем тот, который он мне дал, а он вот обижается. Вот тут и пойми!
Встречаю недавно на улице милую даму.
– Вы куда? – спрашивает дама.
– Завтракать.
– Чего же вы так рано?
– Да так пригласили, – к часу.
– Уж больно рано! Не лучше ли попозже пойти? Пойдите в два.
– Пойти-то можно хоть в четыре, да ведь они, чего доброго, все съедят.
– Ну уж и съедят! Что-нибудь да оставят.
– Пожалуй, и оставят, да вот беда в том, что мне самой уже есть хочется.
– Эка беда! Зайдите ко мне, выпьем кофейку, – вот и перебьете аппетит. А то просто конфетку съешьте. Затошнит, и есть не захочется.
Я не сержусь, я кроткая, и говорю нежно:
– Дорогая моя Анна Николаевна. Я знаю, что вы желаете мне добра. Но объясните, пожалуйста, почему я, вместо того, чтобы придти вовремя на приглашение и вкусно поесть, когда мне этого и самой хочется, должна перебивать аппетит и вдобавок быть невежливой по отношению к своим друзьям, которые меня ждут?
– Ну вот уж и рассердились! Уж и посоветовать ничего нельзя!
Может быть, и правда, нехорошо с моей стороны, что я не слушаюсь опытных людей?
Другая милая дама, узнав, что я ищу комнату, посоветовала:
– Да пойдите вы на авеню Фирлян. То есть Фрилян. Или Финлян? Какое-то эдакое… Не помню точно, вернее, что Финляр, вот так как-то… Мне еще в прошлом году говорили, будто там комната сдается. Вот только номера дома
