Вокруг советских посольств постепенно сложилась обстановка отчуждения, в каждом русском подозревали шпиона, мы стали терять контакты с широкими слоями общественности. Как для дипломатии, так и для разведки всегда будет трагедией, если они станут представлять гниющее государство, дряхлеющее общество, отсталую экономическую и социальную систему. А к концу администрации Л. Брежнева за нами такие атрибуты закрепились прочно. Какими бы блестящими ни были наши дипломаты, какими бы умелыми и смелыми ни были разведчики, их усилия будут приносить все более скромные результаты, ибо среда, в которой они работают, все сильнее заряжается отрицательными эмоциями и негативными оценками в отношении нашей страны. Советская разведка помнила времена бурных успехов в первые годы после победы в гражданской войне, когда авторитет СССР был исключительно высок и широкие слои западной общественности видели в нас представителей неожиданно открывшейся заманчивой общественной альтернативы. В те годы контакты устанавливались сами собой, вербовки делались быстро и на прочной основе, агентура была надежной и высокоэффективной в работе.
Эхо массовых репрессий 30-х годов, помутнение светлого до тех пор образа бастиона социализма, ошибки во внешней политике привели к ухудшению общего климата для работы дипломатии и разведки. Но это оказалось недолгим. Начавшаяся вторая мировая война и героическая борьба советского народа против фашизма быстро выправили положение. Наш престиж поднялся необыкновенно высоко. Разумные люди реально оценивали вклад каждого государства в победу антигитлеровской коалиции, они справедливо видели в СССР главного спасителя человечества от гитлеровской чумы. Наступил своего рода звездный час разведки. После войны, когда Черчилль в Фултоне объявил о начале «холодной войны» против СССР, симпатии к нам если и уменьшились количественно, то качественно окрепли. Симпатизирующие нам люди искренне хотели помочь уберечь нашу независимость, гарантировать безопасность. Несколько десятилетий противнику не удавалось изолировать советские представительства и разведку за рубежом, но с началом 60-х годов процесс этот стал набирать силу. В основе его лежал надвигавшийся экономический и социальный коллапс, сопровождавшийся морально-нравственным кризисом.
Вот записи из дневника от 4 декабря 1981 г.: «Где бы ни собиралась группа людей, у них нынче на первом месте раздраженные разговоры о тяжелом экономическом положении Отечества. Это, безусловно, «тема № 1». Люди потеряли уверенность в завтрашнем дне. Сейчас люди в панике, потому что ходят слухи о резком повышении цен с января 1982 года. Вчера в перерыве между таймами хоккейного матча популярных команд ЦСКА и «Спартак», когда у экранов телевизоров сидит большинство мужского населения, выступал заместитель Госкомцен, заверявший, что повышения розничных цен не будет, что речь идет лишь об усовершенствовании оптовых цен для расчетов между предприятиями. Это полупризнание никого успокоить не может. Положение становится все более и более трудным. Западники видят это ясно и, кажется, берут за горло. Наше руководство занято тем, как бы скрыть реальные размеры грозящей катастрофы, а главное, «достойно» встретить 75-летие самого бесцветного руководителя в истории русского государства.
Нам стали отказывать в кредитах, подозревают, что мы неплатежеспособны… Депозиты в твердой валюте, принадлежащие СССР в иностранных банках, сократились в этом году с 8,6 до 3,6 Это значит, что мы проедаем последние деньги, своего рода залог под порядочность и честность. Экспортировать решительно нечего. Золото резко упало в цене, продавать его сейчас – значит разоряться. Стабильный источник валютных доходов – только нефть. Нам предстоят крупные закупки продовольствия на Западе, там еще об этом не знают. Наличных денег нет, значит, понадобятся крупные коммерческие кредиты. Но сейчас в кредит дают под 18–20 %! Чистый разбой. О какой идеологической борьбе может идти сейчас речь? О каком наступлении на мировоззренческом фронте?»
И в эти же дни по партийным организациям читали закрытое письмо ЦК КПСС о необходимости положить конец коррупции, стяжательству, прекратить всяческие «проявления благодарности», от которых страдает «коммунистическое воспитание трудящихся». Письмо читали торопливо, обсуждали наспех. Я пробовал просить в парткоме письмо на пару часов, чтобы по привычке аналитика прочитать его повдумчивее, но получил отказ. Тема, которая заслуживала стать предметом широкой внутрипартийной дискуссии, могла бы привести к оживлению партийной жизни и к очищению ее рядов, была скомкана. Парткомы всех калибров задались целью поскорее отрапортовать Старой площади (поистине старой во всех отношениях!), что все, мол, обсуждено и принято к неуклонному исполнению.
В средствах массовой информации, вызывая раздражение и досаду, насаждался новый «культ личности». В народе даже ходил очередной каламбур: «При Ленине была личность, но не было культа, при Сталине были и личность, и культ, а теперь нет личности, но есть культ».
Специально был придуман знак для ветеранов КПСС, пробывших в рядах партии 50 и более лет. Идея родилась в кабинетах ЦК партии только потому, что было решено вручить такой значок № 1 дряхлому юбиляру. Срочно к дню рождения были изданы «Воспоминания» (биографические заметки) Леонида Ильича Брежнева. В декабре 1981 года, когда исполнилось 40 лет битвы под Москвой, телевидение начало в самое удобное время, с 20 часов, передавать многосерийную «жвачку» под названием «Малая Земля» – этакий винегрет из художественного чтения, фото– и киноматериалов. Для ветеранов войны было оскорбительным даже одно сравнение битвы под Москвой с отвлекающим тактическим стоянием на пятачке под Новороссийском. Своим назойливым навязыванием военных подвигов под Новороссийском Брежнев принижал тех честных воинов, которые и там на равных со всеми проливали кровь. Про них стали говорить: «Это они, которые стояли насмерть за русскую землю на Малой Земле, пока другие отсиживались в окопах Сталинграда».
Но все рекорды побил Бабрак Кармаль, который обратился к советскому руководству за разрешением наградить Брежнева новым, специально для этой даты учрежденным орденом «Солнце Свободы», а в случае согласия на это изготовить в Москве на Монетном дворе сам орден из золота, бриллиантов и пр., а также соответствующие коробочки, папки и пр. для вручения «отцу родному». Из моих записей следует, что план был принят и изготовление ордена началось, однако дальнейшей судьбы этой затеи я не знаю.
Как же вел себя наш измученный народ в это долгое беспросветное безвременье? Лишенный всяких форм организации, обессиленный многочисленными кровопусканиями, задавленный страхом перед властью, часто безотчетным и ни на чем не основанным, сбитый с толку вечно лгущими прессой, радио и телевидением, он впадал в тяжелую летаргию, глушил водкой свою тоску от. беспросветности положения. В 1913 году в Российской империи, считавшейся пьяным государством, душевое потребление горячительных напитков в пересчете на чистый спирт составляло 2,3 л в год, а в начале 80-х годов, после проведения, казалось бы, самой серьезной культурной революции, мы выпивали на душу населения уже по 8,6 л спирта, то есть почти в 4 раза больше. Эти данные я беру из тогдашних официальных правительственных документов, не предназначавшихся, естественно, для публикации. При тогдашней вилке зарплаты от 160 до 1200 рублей в месяц каждый человек (каждый!) потреблял в год спиртного на 196 рублей. Крошечная семья из трех человек, получается, расходовала на водку около 600 рублей, то есть столько же, сколько стоило в то время пианино.
Мусульмане, живущие на территории России, забывали свои запреты и тоже тянулись к бутылке, женщины в соответствии с дурно понимаемым принципом равноправия перестали уступать мужчинам в употреблении спиртного. В Москве без шумихи открылись первые специализированные женские вытрезвители.
В начале декабря 1982 года в самом засекреченном варианте тассовских информационных материалов был опубликован доклад ЦРУ о потреблении алкогольных напитков в СССР. Из него вытекало, что в СССР эта отрава съедает 17 % всего семейного бюджета, в то время как в капстранах эти расходы составляют от 1 до 6 %. Никакая цифровая статистика не учитывает производство самогона, самого разрушительного для здоровья зелья.
Уровень потребления алкоголя определяет и качество рабочей силы, и качество выпускаемой продукции. Рост потребления спиртных напитков – верный признак заболевания общества. Несколько позже в изложении французского агентства Франс Пресс мне довелось прочитать секретную записку, составленную в Академии наук СССР и посланную в ЦК КПСС (наши секреты частенько стали попадать на Запад). Там говорилось, что в СССР происходит сплошная алкоголизация населения, что 40 млн человек, или 1/6 всей популяции, систематически пьянствует. Ежегодно умирает от последствий постоянного потребления водки 1 млн человек.
