– Добро пожаловать, – церемонно произнес Покойник.
Внутреннее убранство ничуть не соответствовало внешнему виду мнимой развалюхи. Снаружи она больше всего походила на старый заброшенный склад, как и Крысильня. Вот только Крысильня, покуда не сделалась приютом портовой шпаны, всегда была складом, а это крохотное строение, до того как стать складом, явно было чем-то другим – изначально оно не очень-то годилось под склад. Впечатление создавалось такое, словно домик приспособили под склад наспех, попросту не зная, что с ним еще можно сделать, а потом при первой возможности выстроили новый склад, оставив прежний тихо рассыпаться от собственной дряхлости. Зато внутри не было ничего обветшалого, покосившегося, переломанного. Под неприметные внешние стены было подведено крепкое новое основание – по сути дела, дом внутри дома. Снаружи казалось, что первый же порыв ветра снесет хибару до последней досочки, – зато внутренняя постройка с успехом могла бы выдержать основательную осаду с применением стенобитных орудий.
– Нравится? – спросил Покойник. Кэссин молча кивнул.
– Раньше тут Порченый обитал, – объявил Покойник.
– Значит, Гвоздь его все-таки из порта выжил? – обрадовался Кэссин.
– Еще бы, – ухмыльнулся Покойник. – Мы с ним потом всю эту конуру перестроили, обставили… сам понимаешь, нам барахло Порченого как-то ни к чему.
Кэссин снова кивнул. Ни к чему – это еще мягко сказано. Конечно, Кэссин никогда не видел обиталища Порченого, но не без оснований предполагал, что убран сей укромный уголок был как пристанище для любовных утех и возжигания «смолки». Кэссин вполне мог себе представить, с какой невыразимой брезгливостью бывшие побегайцы избавлялись от имущества сутенера. Теперь о Порченом здесь не напоминала ни одна вещь. Добротные ковры лихогорского тканья, свежие циновки, низенький столик… нет, никак уж не гнездышко для постельных воркований. Скорее эдакий приют мужской дружбы.
– Вы покуда располагайтесь, – Покойник широким жестом обвел комнату, – а я в погребок загляну. У Порченого там тайничок был, где он девок прятал, а мы с Гвоздем там припасы всякие держим. Еду, питье…
– Зачем? – не понял Кэссин. – У нас же столько еды с собой…
– Этой снеди мы сейчас трогать не будем, – возразил Покойник. – Гвоздя подождем. Он наверняка скоро заявится. Нехорошо начинать без него. А мы тут тем временем перекусим на скорую руку. Что-то мне кажется, – он окинул Кенета и Кэссина выразительным взглядом, – что вам не больно-то захочется глазеть на еду и слюнки глотать.
– Это верно, – кивнул Кэссин. – Как говаривал Кастет, на еду не смотреть, еду есть надо.
Кенет засмеялся.
– Кастет – большого ума парень, – возгласил Покойник. – Сейчас я поищу каких-нибудь заедок.
Он откинул край циновки, поднял крышку люка и спустился в погребок.
Впрочем, он с тем же успехом мог этого и не делать, ибо Гвоздь не заставил себя ждать. Едва услышав от владельца «Золотого лимона» невероятное известие о том, что почтенный господин Тайгэн совсем здоров, Гвоздь помчался в порт с почти сверхъестественной быстротой. Так что едва успел Покойник спуститься в погреб, а Кенет с Кэссином – расположиться на коврах, как открылась дверь, и в комнату стремительным шагом вошел Гвоздь.
Он вырос не так сильно, как Бантик, и черты его лица по-прежнему сохранили мальчишескую заостренность, но, даже переменись он до неузнаваемости, Кэссин узнал бы его мгновенно, не глядя ему в лицо: Гвоздь был облачен в тот самый наряд, который Кэссин ежевечерне созерцал в Крысильне. Став настоящим взрослым вором, Гвоздь ни в чем не изменил своим былым мечтаниям.
Гвоздь, он же господин Айго, затворил за собой дверь и быстрым цепким взглядом оглядел комнату.
– Помело и есть Помело, – хмыкнул он. – Я думал, ты уже давно магом заделался, а ты как был чучелом, так и остался.
– А ты по-прежнему Гвоздище колючий, – радостно огрызнулся Кэссин.
Кенет молча поклонился вновь прибывшему, и Гвоздь так же молча ответил на поклон гостя.
– Покойник где? – спросил он у Кэссина.
– Здесь я, – сообщил Покойник, появляясь из погреба. – Что за спешка? Я тебя часа через два ждал, не раньше…
– Я услышал… – Гвоздь осекся, впился в Покойника долгим взглядом, а потом добавил изумленно: – Правду я услышал.
Он протянул руку и слегка встряхнул Покойника за плечо.
– И в самом деле здоров. – Как всегда, мера мнимого хладнокровия Гвоздя точно соответствовала мере его подлинного изумления. Судя по тому, как ровен и невыразителен был его голос, Кэссин заподозрил, что Гвоздь изумлен и обрадован почти до полной потери соображения.
– Что ж, – произнес Гвоздь, устраиваясь на ковре, – представь мне гостя. А заодно уж объясни, как это с тобой произошло.
– Да как произошло, – пожал плечами Покойник. – Иду это я по улице, и вдруг меня исцеляют. Вот этот самый гость и исцеляет. – Покойник указал на Кенета. – Кенет, если я правильно запомнил?
– Правильно, – заверил его Кенет. – Только не вдруг. Меня Кэссин привел.
Кэссин даже снова засмущаться не успел, ибо Гвоздь устроил такую штуку: сначала он выпрямился и сложил руки, а потом совершил полный земной поклон – перед Кенетом, а затем и перед ним самим. Кэссин так обалдел, что не догадался даже кивнуть в ответ. Зато Кенет ответил Гвоздю глубоким дружеским поклоном честь по чести.
– Я у тебя в долгу, – торжественно возгласил Гвоздь.
– Какое там, – запротестовал Кенет. – Я ведь говорил уже господину Тайгэну, что мы с ним в расчете.
– С ним – да, но не со мной, – отрезал Гвоздь. – Господин Тайгэн, видишь ли, мой близкий друг. Сколько лекарей за него брались, сколько магов-целителей… а ведь ему от силы полгода жить оставалось.
– Не больше недели, – поправил его Кенет. Кэссин подумал о том, что неизбежно произошло бы, помучайся он дурью в доме Гобэя еще недельку-друтую, и похолодел.
– Тем более, – кивнул Гвоздь. – Так что если какая помощь нужна, ты только скажи.
– В другом случае я бы стал отнекиваться, – улыбнулся Кенет, – но теперь… мне и в самом деле нужна помощь, и я не в том положении, чтоб отказываться.
– Вот и ладно, – удовлетворенно произнес Гвоздь. – Сейчас мы отпразднуем воскрешение Покойника, а ты тем временем расскажешь, что за помощь тебе нужна.
– Спрятаться нам нужно с Кэссином, – сказал Кенет, ловко расставляя еду из коробов на низком столике.
– Сделаем, – пообещал Гвоздь, берясь за чашку с вином. Он совершил поклон с чашей по всем правилам – даже царедворец не смог бы проделать этого лучше, – выпил за несокрушимое здоровье Покойника и его целителя и принялся закусывать. – Ну а еще что? Спрятаться – это ведь такая малость.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
