Петро, с всклокоченными седыми волосами, в развевающейся полумонашеской одежде, крепко стоял против двери, высоко над головой подняв заветный ковчежец. Лицо его светилось глубокой верой и решимостью.
Доктор лежал на земле, распластавшись крестом, он точно хотел своим телом загородить путь.
Новый, еще более страшный удар грома… я упал на пороге капеллы…
Старики страшно, нескладно запели молитвы.
Слуги с криками ужаса бросились в ворота замка. От страха они бежали в деревню.
Внезапно все стихло.
И вот, в тишине, еще более жуткой, чем сама буря, раздался тихий, нежный голос, звавший меня, он прерывался стонами и слезами, в нем было столько любви и нежности…
Я невольно приподнялся, но в ту же минуту почувствовал, что что-то тяжелое придавило меня к земле и строгий, угрожающий голос доктора произнес:
— Лежи, ни с места! или, клянусь Богом, я всажу в горло этот нож, — и на шее я почувствовал холодок стали.
Просьбы и мольбы из-за двери становились все нежнее. Я слышал ласковые названия, намеки, обещания… вся прежняя обожаемая Рита стояла передо мной…
Еще минута… И Бог знает чем бы кончилось!..
На мое счастье, раздался громкий удар колокола, за ним другой, третий…
Звонили в деревне. Звуки лились к небу, прося и требуя, в них смешивались и молитвенный благовест и тревожный набат…
Оказалось, слуги бросились в деревню и рассказали о наших ужасах.
Священник, уже давно подозревавший, что в замке не все благополучно, бросился в церковь и приказал звонить. Он начал сборы крестного хода в замок.
Только что тронулись хоругви, как яркий луч солнца прорезал облака.
Моментально в капелле все смолкло. Звон колоколов победно усилился.
— Спасены, спасены, — шептали старики. И мы все трое опустились на колени.
В первый раз в жизни я молился от всей души и с полною верой!
Много позже. Мне немного остается прибавить к этим запискам.
Успокоившись, мы решили не рисковать и капеллу не открывать. Чтобы обессилить «нечисть», мы придумали «их» разъединить, т.е. не допускать старого Дракулу в капеллу.
Старики сознали свою ошибку, они не заговорили внутренней двери между капеллой и склепом, и этим дали возможность действовать сообща.
Мы вырыли в склепе глубокую могилу и спустили туда каменный гроб с надписью: «Привезен из Америки». Петро с доктором его заговорили, как заговорили когда-то мою мать.
— Вот, Джемс, и причина, почему ты не нашел в склепе гроб графа Дракулы, — прервал Гарри чтение Карла Ивановича. — Но продолжайте!
— Да тут осталось всего несколько строк.
Мы все трое уходим в монастырь, где будем молиться о дорогих нам когда-то людях. Да пошлет им Господь, по своей великой милости, вечный, могильный покой.
Быть может, Петро вернется, чтобы наблюдать за спокойствием погребенных.
«А само время уничтожит их страшную силу». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Все молчат, переживая в душе драму графа Карло.
— Вот в том-то и была их ошибка, — прерывает, наконец, Гарри общее молчание. — Да, кстати, — говорит он, — я забыл вам показать.
И он вынимает из кармана что-то длинное белое.
Это что-то оказалось женским ожерельем, оно было из жемчуга, застежкой служила змеиная голова с зелеными глазами, все прекрасной работы.
— Откуда это у тебя? Ведь это ожерелье Марии Дракулы, привезенное из Америки? — спрашивает Джемс.
— В ту ночь, когда мы пробивали стену в старый колодец, оно попало мне в мусоре. Я сунул в карман, да и забыл, — ответил Гарри, — и вот только сегодня оно опять попало мне под руку.
Все любуются и восхищаются красотой жемчуга и изяществом застежки.
— А все же было бы лучше, если б оно осталось на дне старого колодца! — прошептал со вздохом Джемс.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
