Сами исследования по парапсихологическим явлениям еще находятся в зачаточном состоянии, а, следовательно, нет ни нужных приборов, чтобы обнаружить такие следы, ни ученых, чутье которых было бы ориентировано на оккультную область.
Глава 49
Траурная церемония
Я провела читателя по лабиринту жизни Мессинга, заходя с ним то в волшебные терема сказки, то в каждодневное жилье суровой действительности. Многое узнали мы, идя по лабиринту, а у выхода подкараулила нас неизбежная скорбь — мы провожаем его в последний путь.
Так у Екклезиаста сказано: «Потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь», Я знала латинское напоминание — «Мементо мори!», но оно всегда застает нас врасплох.
Короткое сообщение о кончине Вольфа Григорьевича Мессинга появилось лишь в газете «Вечерняя Москва», да и то спустя шесть дней — 14 ноября. Совсем не понятна такая задержка, даже если сделать скидку на праздничные дни: веселье-де не должно омрачаться. И сообщили только 14-го, в день похорон, не упоминая о них, дата же смерти дана была правильная — 8 ноября. И у большинства читатели была уверенность, что, естественно, за такой отрезок времени похороны состоялись. Так что мало кто, кроме близких его друзей, знали о времени проводов. Хорошо хоть то, что Министерство культуры дало распоряжение поместить гроб с телом покойного Мессинга для прощания в Центральный Дом работников искусства — ЦДРИ. Это оставляло надежду, что из ЦДРИ весть о дне похорон достигнет большего числа москвичей, что в какой-то степени и произошло.
В морг, где все эти дни находилось тело Вольфа Мессинга, мы приехали вчетвером: Валентина Ивановская, молодой друг Вольфа Григорьевича Алексей Мессин-Поляков, дружба с семьей которого длилась более 30 лет, я и мои сыновья.
Тело вынесли из общего отделения, и гроб установили на своего рода лафете — скромной копии настоящего лафета, на который водружают останки крупных военачальников или государственных деятелей.
Алексей вынул из кармана маленькие ножницы и отрезал небольшой завиток седых кудрявых волос у виска Вольфа Григорьевича, бережно положил в почтовый конверт и спрятал в записной книжечке. Алеша воспитан в интеллигентной русской семье. Все они: бабушка, мать Алексея и он сам относились к Мессингу, как к святому. Не мало добра сделал Мессинг для этой семьи.
Постояли мы в печальном карауле, пока не прибыл сотрудник отдела культуры Моссовета, и тогда решено было закрыть крышку гроба и ехать в ЦДРИ.
На Октябрьской площади нашу машину остановил постовой дорожный инспектор и заявил, что въезд на улицу Дмитрова перекрыт до двух часов. На вопрос, что случилось, милиционер ответил: «Неужели не знаете? Сегодня будут хоронить Вольфа Мессинга, и процессия пройдет по этой магистрали...
— Очень тронуты заботой милиции, — сказала я с грустной иронией, — но тело Мессинга в нашей машине... Мы направляемся в ЦДРИ... Обратно будем проезжать после полудня...
Перед входом в ЦДРИ уже была толпа, половину которой составляла милиция. Эксцессов никаких не было, и только у пожилых женщин в руках — скомканные влажные носовые платочки. Пришедших проститься было бы значительно больше, сообщи власти дату похорон вовремя. Возможно, они опасались паломничества студентов, у которых Мессинг пользовался огромной популярностью, и верующих, для которых Мессинг был святым. Последняя публика — верующие — нежелательна была на траурной церемонии. Никакие вступительные слова ведущей Мессинга в стиле лекторов по атеистической пропаганде не могли поколебать у религиозной публики убеждения, что способности Мессинга дарованы Небом. И когда гроб проносили в холл первого этажа, женщина средних лет, пробившись к изголовью гроба, сказала: «Святой человек ушел... Царство тебе Небесное...».
Я стояла в почетном карауле, когда в зале появился народный артист, клоун Юрий Никулин — любимец Вольфа Григорьевича. Ступая на цыпочках, он неслышно и как-то очень застенчиво, словно провинившийся, прошел к гробу и стал рядом со мной. Мельком бросив на него взгляд, я заметила, что на его лице остался не снятый грим. Именно в эти часы у него проходили съемки на «Мосфильме», и он прервал работу, чтобы отдать последний долг своему давнему другу.
К гробу подходили все новые лица, знакомые и незнакомые мне, минуту стояли в скорбном молчании, поставив у изголовья венок или скромный букетик.
Подошло время отправляться в путь — действительно дальний и последний. У выхода терпеливо ждала толпа, увеличившаяся, пока мы находились в зале, на добрую сотню человек. А милиция в зал людей не пропускала.
По закону в Советском Союзе каждая могила должна быть зарегистрирована и закреплена за близким родственником, попечителем или доверенным другом умершего. За ним остается право выбирать и место захоронения и решить все иные вопросы, связанные с похоронным обрядом, требовать от администрации кладбища гарантии сохранности и чистоты места погребения и т.д. И эту честь отдали мне как единственному близкому ему в последнее время человеку. Я высказала пожелание, чтобы Вольф Григорьевич был похоронен на Востряковском кладбище рядом с его супругой Аидой Михайловной. С моим доводом согласились, и к половине второго мы прибыли к этому печальному месту. Щемящая сердце картина, и я опускаю ее описание...
И вновь дорога к ЦДРИ, где нас ждали для традиционных поминок. Столы накрыты в большом зале ресторана на последнем этаже здания. Столы сдвинуты в один ряд, не для экономии места, а по российскому обычаю, чтобы все поминавшие составляли как бы одну семью. И это был действительно тесный кружок его близких друзей и искренних почитателей, что-то человек тридцать. Среди них был и Алексей, и иллюзионист Ефим Кубанский, ныне живущий с супругой в Лос-Анжелесе, и многие другие знакомые. Но находилось и официальное лицо, не знаю уж, поклонник ли Мессинга, знаток ли парапсихологии или просто «психолог»-наблюдатель — мрачноватый дядя от Министерства культуры. Ему же, как лицу официальному, предоставили первому сказать прощальное слово. И как положено государственному мужу, речь он произнес по древнейшей формуле — о мертвых говорят только хорошо или не говорят ничего. Но в хорошее входило лишь канцелярское перечисление заслуг Мессинга перед обществом, с непременным упоминанием его щедрого пожертвования средств на строительство двух боевых самолетов во время последней войны. Потом о постоянной финансовой помощи Мессинга детскому дому с более, чем ста малышами. Но почему-то он забыл упомянуть, что Вольф Григорьевич за долгие годы своих выступлений собрал в общей сложности миллионную аудиторию, давшую государству несметную прибыль. И никто не удосужился предложить хоть крупицу этих средств выделить на исследования парапсихологических явлений, создать хотя бы скромную научно-экспериментальную лабораторию с привлечением специалистов-психологов. Напротив, долгие годы, как инквизиция во времена средневековья, шельмовали само название «парапсихология» как лженаучное. Быть может, тем самым и свели вдохновенное творчество Вольфа Мессинга к функции театрального гастролера. А сам он пробить стену не мог.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
