— Давай сюда провиант, а то у нее одни оливки, и те паршивые.
Я долго думал о том, стоит ли посоветоваться с Алексом о Григории. Но все-таки пришел к выводу, что это лучший вариант. Счастлив он не будет — стало быть, и меня добрым отношением не порадует, но в сложившейся ситуации лучше уж так, чем подставлять и себя, и инопланетных отпрысков. Лучше я скажу обо всем лично, учитывая, насколько увяз в делах Елисеевых. Чертова медкарта. Так и знал, что аукнется — и вот, пожалуйста.
Моя жизнь — настоящая иллюстрация фразы «все проблемы из-за женщин». Одна оставила расти в приюте, другая связала своими проблемами, и вот только я выпутался, как встречаю инопланетное существо, вокруг которого хожу кругами точно кот около валерьянки.
Но Ян прав: с сестрами спать — табу. Боюсь, что именно по этой причине я не порвал с блонди (и не собираюсь), хотя она меня больше раздражает, чем заводит. Кстати, думал этой ночью к Ви поехать, но решил, что опасно — ляпнет что-нибудь, так прибью ведь. И без того на взводе.
Но одинокое утро все же наступило, и я позвонил Алексу. Мы с ним договорились встретиться вечером, ибо разговор не телефонный. Не стал бы его втягивать, если бы не чуял нутром неприятности. Это умение мне привили еще в приюте, и в последний раз оно дало о себе знать в день, когда на меня напали с ножом в подворотне. Тогда проигнорировал, сейчас не собираюсь. Да и, в конце концов, ситуация имеет к Елисеевым самое прямое отношение. Пусть теперь помогают выплывать на спасительное мелководье.
Ламборгини Алекса под окнами казино появляется позже, чем я рассчитывал, — в одиннадцатом часу вечера. Когда я выхожу на крыльцо, дверь уже недвусмысленно поднята, и остается только воспользоваться приглашением. Эта машина идеальная — роскошная снаружи, а внутри вся черная, только по подсветке можно ориентироваться. Хочу ли я такую же? Естественно. Но сейчас ли? О нет. Такая тачка идет вкупе со статусом, а что толку носить на виду золотую цепь до пупа, если под ней футболка вся в дырах? Только на неприятности нарываться. Не врос еще. Ни в тачку, ни в компанию. Оттого опасаюсь.
— Добрый вечер, Сантино.
— Надеюсь, — отвечаю мрачновато.
— Это зависит от того, настроены ли вы на конструктивный диалог, — многозначительно сообщают мне.
— Предлагаете пообщаться с Григорием?
— Именно. В некоторых случаях стоит признать собственную неправоту и извиниться. Помогает, — откровенно насмехается надо мной Алекс, трогая газ. — А вы были неправы, когда влезли в его квартиру, и тут не может быть вариантов.
Ну, может быть, положение Алекса и позволяет ему одним коротеньким «простите» сохранять по пять миллионов за раз, но я подобной удачей никогда не обладал и в результате сомневаюсь. Кстати, я не уверен, что при моем «простите» он ограничится тем же.
— Мне думается, Григорий не склонен ко всепрощению.
— Всего-то и нужно, что проявить чуточку дипломатии и попробовать… договориться, — улыбается Алекс. Стараюсь не скривиться при слове «дипломатия», но, судя по смешку моего провожатого, попытка фиговая.
— Жен не угрожали? — пытаюсь с ходу расставить все точки над ё.
— Нет. Иначе мы бы не разговаривать ехали. Ей ни к чему подобные волнения.
Да операция ей нужна, а не отсутствие волнений, но это не мое дело и иногда рот лучше подержать закрытым. У меня с дипломатией, как уже было говорено, не ахти.
— Как идут дела в казино?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Пугающе гладко. Полагаю, не без вашей помощи?
— Мне пару раз снять трубку не сложно.
Я не понимаю, почему он меня опекает. Неужели и впрямь из-за Яна?
Чувствую себя в обществе Алекса как на минном поле. Остается надеяться, что настанет день, когда чужая протекция мне не понадобится, и найдется способ расплатиться с долгами. Наверное, глупо полагать, что я смогу существовать полностью без помощи и поддержки извне, но сотрудничество должно иметь либо взаимовыгодную основу, либо отсутствовать вовсе. А сейчас… я не вижу целей, которые преследует Алекс, и это смущает.
Все случается в момент, и я даже не успеваю толком зафиксировать происходящее. Мы просто въезжаем на перекресток, как вдруг наперерез вылетает не в свою очередь машина. Чтобы уйти от столкновения, Алекс резко выкручивает руль влево, равно как и соседствующий с нами водитель. Оттого что скорость приличная, столкновение безболезненно не проходит, и нас вышвыривает на встречную полосу, а затем раздается новый звук удара, и все меркнет.
— Мужчина, мужчина, вы меня слышите?
Все словно в тумане: расплывается и теряет четкость. Вокруг одно лишь покореженное железо. Моргаю, и вдруг телепортируюсь за пределы машины. Сижу прямо на асфальте, вокруг люди, сирены, мигалки, врачи суетятся. Но я полностью дезориентирован. Не знаю, как здесь оказался. Провалы в памяти? Пытаюсь отвернуться, но мне не позволяют, хватают за подбородок и начинают светить в глаз фонариком.
— Доктор, — зову молодого парня, который пытается меня осмотреть.
— Спокойнее. У вас несколько ушибов и сотрясение мозга, но признаков кровотечений нет и состояние не критическое. Придется подождать, а потом отвезем вас в больницу и обследуем более детально.
Он совсем-совсем зеленый, и, даже если сумеет правильно поставить диагноз, волнует меня совсем не это. Мой череп всегда был на редкость крепким. Это еще в приюте подтвердили не один раз. Нужно узнать, где и как Алекс.
— Со мной был мужчина, Александр Елисеев, как он?
— У меня нет информации…
— Так найди ее! — рявкаю.
Доктор аж подпрыгивает. Щуплый мальчишка на добрую голову меня ниже. Его страх естественен. Будет Сопляком.
Снова врачи, носилки… Сколько же людей пострадало? Моргаю, и вдруг Сопляк будто и уйти не успел, а уже здесь и трясет меня за плечо.
— Его уже увезли в больницу в числе срочных пациентов. Ему нужна операц… а вы ему кто?
Тот ублюдок, который подставил под пули. Почему-то не сомневаюсь, что к случившемуся причастен Григорий. И рук не запятнал, и от помех избавился. Теперь, когда у Алекса проблемы, он доберется не только до меня, но и до Жен. Перед глазами так и стоит адская доска над кроватью. Он маньяк, к чему ему наши извинения? А вот экспонат для коллекции… Шрамы на груди не редкость, но жертву он уже выбрал.
— Куда увезли? — спрашиваю.
— Я не могу разглашать информацию посторонним. Простите.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он прав, так и должно быть. Алекса увезли в больницу, значит, дела плохи. Но мне не скажут. Следует добраться до инопланетянки. Она же врач, не даст отца угробить. И я должен ей сказать, что это наша с ней вина и предупредить об опасности. Мне необходимо добраться до Жен. Ищу по карманам телефон, но его нет. Исчез при столкновении. Я стащил ее номер у Яна из мобильного, но не удосужился запомнить. Я до нее не дозвонюсь. Надо ехать.
