Она разом забыла все, что хотела ему наговорить. Чтобы это сделали джасперяне? Ратные братья ее Скюза?..
– Врешь. Зачем только?
– Когда я служу своему повелителю, я служу верно, – проговорил он своим обычным безразличным тоном, словно сообщал ей о каком-то пустячном деле. – Я видел одежды твоих стражников. На Тихри подобных нет.
– И сколько же их было?
– Один.
– А лицо? Ну хоть какие-нибудь приметы? – допытывалась она.
– У него не было лица.
Она вспомнила, что отливающие металлическим блеском куртки джасперян, которые они называли почему-то скафандрами, имели капюшоны с дымчатыми щитками – то ли от солнца, то ли от дождя. Все сходилось.
– И ты все видел? – спросила она упавшим голосом. – Своими глазами?
Он понял ее вопрос буквально.
– Я видел все глазами травы, под которой мне пришлось укрыться. Он возник прямо из воздуха и напал на тех, что несли тебя, повелительница. В одной руке у него был огонь, в другой – железо. Он разрезал их на куски, безоружных. Стражники, приняв его за дракона в человеческом обличье, попадали ниц; он поднял одного из них и, указывая на носилки, произнес одно-единственное слово: «Кто?» – «Властительница Будур», – еле слышно пролепетал обреченный. Тогда твой воин ударом ноги опрокинул носилки, распорол своего пленника сверху донизу и, отшвырнув его, принялся добивать всех. Потом шагнул к обрыву, прыгнул вниз – и тут же исчез.
– Так, может быть, это и был какой-нибудь дракон? – ухватилась она за последнюю ниточку надежды. – У вас тут полным-полно всяких магов и прочей чертовщины! Что, если кто-то принял вид нашего… моего ратника?
Кадьян покачал головой:
– Сибилло в расцвете сил сможет, пожалуй, принять облик того, кого он видел. Но и только. Он повторит вид, по не поступки. Ты подумала о жалком старом ведьмаке, которого ты пригрела? Он ни на что не способен, кроме ужаса перед заточением. Это страшно, но поверь мне, госпожа: стать таким вот остервенелым убийцей может лишь тот, на ком проклятие анделиса.
И тут притихшая было ненависть снова вспыхнула в душе девушки:
– Ну а ты? Ты сам, верный Кадьян? Разве ты не мог это сделать? Ты же сжег целый город, сколько человек сгорело заживо…
– Я? – равнодушно переспросил он. – А зачем? Что касается города, то его сожгла воля покойного князя. Твоя предсмертная воля, повелительница, будет выполнена столь же неукоснительно. А за своих подданных не беспокойся, в Пятилучье никто не жил, здесь только служили Полуденному Князю, и этой челяди было не так уж много. Вон они, бегут по всем пяти дорогам. Феи вывели всех.
– Но они же все потеряли…
– Твой Жемчужный Двор – каменную башню, неприступную для огня и воды, пожар не тронет. К тому же она расположена за городской стеной. Даже если ты выдашь каждому из своих слуг втрое от того, что они утратили, казна уменьшится на каких-нибудь восемь коробов среднего перла.
Ее покоробило от этих трезвых расчетов над пылающей могилой ее Оцмара… И Сэнни.
– А сейчас ты захочешь вернуться в свой летающий дом, – неожиданно проговорил он, направляясь к носилкам.
Она оторопела от его проницательности, потому что эта мысль еще только-только затепливалась в ее мозгу. А он достал нож – успел-таки подобрать тогда, в покоях Оцмара! – и, прошептав над лезвием какое-то заклинание, взрезал обшивку непроницаемой на вид кабинки. Вытащил скомканное платье. Таира поежилась – только сейчас она ощутила пронизывающий ветер.
– Соблаговоли надеть, повелительница. Тебе помочь?
– Нет уж. Сама.
Он пошел по склону, внимательно приглядываясь к изуродованным телам. Наконец нашел то, что искал, и принялся стаскивать с трупа сапоги.
– Ты что, с ума сошел? Оставь сейчас же!
– До вершины еще далеко, госпожа.
Ненависть пополам с подозрительностью, чуть приглушаемая его трезвыми рассуждениями, вспыхивала по любому мало-мальски пригодному поводу.
– До вершины? Где спрятано голубое золото, да?
Он снова посмотрел на нее с тем бесконечным равнодушием, какого и в помине не было, когда он в первый раз появился вместе с Оцмаром. Потом принялся спокойно, словно и не было трех шагов до обрыва, под которым горел целый город, кромсать на длинные полосы свой плащ.
– Позволь твою ногу, госпожа. – Он опустился на колено и принялся деловито обматывать ее ступни плотной материей; делал он это так бесстрастно, что она невольно подчинилась. – На вершине не только голубое золото. Там Гротун.
Она почему-то подумала, что так называться может только какой-нибудь легендарный рыцарский меч.
– Оружие?..
– Мой корабль. В народе его называют Громобоем, а Полуденный Князь окрестил его Тунцом. – Она отметила про себя: он как-то совершенно естественно произнес: «Мой корабль». – Идем, госпожа моя. Твой летающий дом не мог оставаться в пламени, и нам предстоит искать его повое пристанище.
При упоминании о «летающем доме» у нее прямо-таки все заныло внутри только бы добраться, как до спасительной норы, до этого девятикупольного убежища, укрыться за дымчатой полупрозрачностью его теплых стен, забиться в какой-нибудь закуток между бесчисленными коробками, ящиками и сундучками, уткнуться в шелковистую шкуру неземного зверя – и забыть, хотя бы на минуточку забыть обо всех этих кошмарах…
Но ее окружал только гул пожарища, и смрад, и задымленное небо… И две птицы, стремительно мчащиеся к ней сквозь пепельную пелену.
Первая птица резко взмыла вверх и исчезла. Вторая приближалась.
– Гуен! – крикнула девушка, не веря своим глазам. – Гуен, сюда! Громадная, когда-то белоснежная птица легла на одно крыло и описала над ними задумчивый круг. – Гуен, не бросай меня!
Сова косила страшным немигающими глазом, не решаясь спуститься. Таира вдруг поняла, что отпугивает ее питомицу – блеск самоцветов на ее платье.
– Кадьян, – начала она, – сбрось с носилок…
И в этот миг словно беззвучный взрыв отбросил от нее тихрианина. Полыхнул металлический отблеск далекого пламени, и в полушаге от девушки возникла высокая фигура в закопченном полускафандре. Кадьян, упавший на четвереньки, выхватил нож и сжался, как пружина, готовясь броситься на защиту своей новой владычицы.
– Девочка, ты в порядке? – Щиток забрала откинулся, и суровое лицо Эрма блеснуло улыбкой облегчения. Я знал, что твоя птица разыщет вас. Принцесса здесь? Невредима?
Таира бросилась к нему и уткнулась в скрипучую ткань джасперянской одежды.
– Поздно, поздно, поздно… – повторяла она, захлебываясь слезами. Берестяной колодец… Ее в жертву принесли-и-и…
Он схватил ее за плечи так, что жемчуг и камешки посыпались им под ноги:
– Этого не может быть! Почему она не исчезла?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
