У российской стороны с позиций международного права, а значит, и пропагандистской работы был один козырь — право народа на самоопределение. Обвинение Киева и его союзников в нарушении этого права должно было стать постоянным мотивом в пропаганде и в работе дипломатов. Ведь ради защиты прав народа на отделение авиация НАТО бомбила Сербию. Если так, то чем ущемляемое население Крыма и Донбасса было хуже боснийцев и косовских албанцев? И если в Европе трогательно относятся к правам гомосексуалистов, то почему они отказывают в защите прав «русскоязычных»? Неужели те ниже по социальной лестнице?
Руководство представило Россию как защитницу традиционных ценностей, упустив важную деталь: традиционные ценности защищают и воюющие исламисты. Российская сторона не акцентировала то важнейшее обстоятельство, что она выступает защитницей европейских традиционных ценностей, ныне активно подменяющихся на Западе так называемым постмодернизмом: защиты от агрессивного гомосексуализма (навязывания его молодежи как «обычного секса»); ювенальной юстиции, когда у нормальных матерей отбирают их детей; педофилии под видом сексуального толерантного обучения детей, а также права народов на автономию и выбора своей судьбы (а в России все народы имеют автономию). Врага надо бить их же оружием — правовой защитой. Если бы российские СМИ и дипломаты вели борьбу с этих высот, то оппонентам пришлось бы туго. А что получилось? Вроде бы российская сторона заявила о приверженности к традиционным культурным ценностям, но не акцентированно, как бы между прочим. Пока одни бубнят плохо разборчиво про свое, Россию артикуляционно четко представили имперским агрессором, мечтающим двинуть танки в Европу. И в создании этого образа активно помогла российская «элита» (Жириновский, Проханов и многие другие официальные и полуофициальные лица, выступавшие на федеральных телеканалах). Ныне Россия даже внутри страны позиционируется как борец с западной цивилизацией и союзница «незападной» Азии (Китая, Ирана, КНДР). Это слабая, проигрышная позиция. Нельзя своими руками сплачивать Европу против себя.
Глава 5
Пейзаж после битвы и перед новой битвой
Что, собственно, произошло?
1
С момента начала уличных выступлений в центре Киева, названных майданом, руководство России и контролируемые средства массовой информации, прежде всего телевидение, заняли жестко отрицательную позицию к протестующим, тогда как руководство западных государств и СМИ их поддержало. Причем с обеих сторон это произошло в самой резкой, конфронтационной форме. Москва объявила участников майдана нацистами, а после отстранения Януковича и его правительства — новую власть «фашистской хунтой», а западный блок ровно наоборот, объявил майданщиков силами добра и демократии. Причем открыто им помогал, поправ международное право, требующее невмешательства во внутренние дела государства без согласия уполномоченных на то международных организаций. Такого бескомпромиссного противостояния между Москвой и западным блоком не было со времен СССР. Конфликт пошел по нарастающей после заявления российской стороны о своем праве вмешаться в дела Украины. Особо не скрывая свою силу, Москва с помощью «вежливых людей» в военной форме помогла Крымской автономной республике выйти из Украинского государства и войти в состав Российской Федерации. В ответ западный блок объявил о введении санкций против России. Конфронтация переросла в стадию холодной войны, столь знакомую по советским временам. Таков краткий пересказ событий. Большая часть журналистов, политологов и публицистов на этом уровне останавливаются как на данности (случилось то, что случилось). Но речь идет не о дождичке в четверг. В отличие от времен СССР новая вспышка противоборства не совсем понятна.
Непонятно, зачем оно нужно руководству России? Те же вопросы возникают и по поводу обоснованности позиции западных держав. В частности, что им даст поражение России? Ведь оно влечет за собой необходимость в одиночку помогать Украине. А это геморрой греческого типа. И кто в случае разгрома России будет контролировать евразийское пространство? США? А ресурсов хватит? Тогда Китай. А если еще Иран кусок подберет или какое-нибудь очередное «исламское движение за мировую справедливость»? И что получится? Тогда к чему глупости вроде сравнения России с исламскими террористами и лихорадкой Эбола. Неужели Ирак с Афганистаном, Ливией и Исламским государством ничему не научили? Этих вещей может не понимать сенатор Маккейн, но ведь должны же быть в политическом истеблишменте Америки интеллектуально адекватные люди. Не всем же в плену мозги отбили. Правда, в отличие от американских политиков, многие из которых ведут себя как заболевшие лихорадкой, многие из европейских государственных деятелей, похоже, пребывают в здравом уме и готовы к компромиссу. Этот факт обнадеживает. Ведь впереди настоящая мировая война — между Севером и Югом. И на кону будет стоять, как это уже было для Рима и Византии, существование самой европейской цивилизации.
К руководству России тоже есть вопросы по поводу совершения им малопонятных вещей. Прежде всего, непонятно зачем столь жестко было квалифицировать майдан как фашистский? Когда в конце февраля 2014 года власти Крыма начали процесс развода с Украиной, а на востоке и юге Украинского государства произошли выступления с требованием федерализации, то замысел вроде бы прояснился. Нелегитимная власть в Киеве давала законные основания для реализации давнего желания русских областей обрести автономный статус и, при возможности, даже выйти из состава националистического государства. Но дальше туман вновь сгустился. После залихватского присоединения Крыма поддержка освободительного движения на Украине вдруг резко ослабла. Население Донецкой и Луганской областей строило хлипкие баррикады на дорогах, ведущих в их города, и было сразу понятно, что они рассчитаны на помощь России, ибо эти заграждения не выдерживали напора бронетанковой техники, а оружия почти не имелось. В апреле 2014 года пролилась первая кровь восставших. Мариуполь перешел под контроль националистов из отряда Ляшко. Были произведены первые аресты лиц из числа местной администрации, поддержавших провозглашение Донецкой и Луганской республик. Из России пришли вооруженные добровольцы, но в столь малом количестве, что об установлении полного контроля в этих двух областях нечего было и думать. Крымский сценарий не повторился. Федералисты остались одни. В Харькове и Днепропетровске движение за автономию подавили сразу же еще в конце февраля 2014 года. Собранный в Харькове съезд делегатов восточных районов вместо ожидаемого провозглашения курса на федерализацию предпочел оставить все как есть. Губернатор Харьковской области М. Добкин, которого поначалу рассматривали в качестве лидера будущего движения, вдруг заявил о согласии видеть Украинское государство унитарным. В Днепропетровске всю полноту власти взял миллиардер И. Коломойский. У него имелся важный в тот момент ресурс — деньги, чтобы профинансировать создание вооруженных отрядов, которые смогли подавить попытки протестного движения сначала в Днепропетровской и Запорожской областях, затем в Мариуполе. С конца апреля эти батальоны («Азов», «Днепр» и др.) стали главной ударной силой наступающих на позиции ополченцев Донецкой республики. 2 мая в крови было подавлено движение новороссов в Одессе. Осталось лишь два очага сопротивления — меньше половины территории Луганской и Донецкой областей. Но там успели создать вооруженные отряды, потому подавить их можно было только с помощью армии. С мая началось формирование боеспособных частей украинской армии, призванных разгромить восставших. Дело шло трудно, но время было. У ополченцев силы были невелики — всего несколько тысяч человек.
Показательно, что ни местное русское население, ни украинское из центральных и западных областей желание воевать не проявляло. Украинские националисты в свои батальоны набрали со всей Украины также всего несколько тысяч человек. Солдаты украинской армии поначалу показали полное нежелание стрелять по населению. В апреле — начале мая произошло несколько случаев разоружения местными жителями приехавших воинских подразделений. У солдат отбирали бронетехнику, а самих отпускали. Украинское командование вынуждено было заявить, что солдат, отдавших свое оружие, ждет суд и тюрьма. После этого случаи полудобровольного разоружения прекратились. Противостояние начало принимать черты настоящей войны.
В июне — августе началось полномасштабное наступление украинских войск на позиции ополчения с применением всех видов оружия вплоть до фронтовой авиации. К середине августа положение стало катастрофическим. В руках новоросцев остались два города — Луганск и Донецк, которые были взяты в полукольцо. И хотя руководство республик заявляло о готовности вести бои на улицах города, но было понятно, что их разрушение не есть выход из положения. Просто удивительно, как быстро удалось спустить все козыри, что имелись на руках российской стороны еще зимой. Но вдруг все в одночасье изменилось. Мощное контрнаступление отбросило украинские войска. В течение двух недель они потеряли больше половины того, что захватили в мае — августе. Но когда казалось, что вновь будет отбит Мариуполь, что наступающие выйдут к границам Донецкой области, последовал стоп-приказ, а 5 сентября в Минске подписали соглашение о перемирии. Воинственные заявления участников теледебатов на московских каналах сменились разговорами о необходимости мира. Даже Жириновский превратился в «голубя».
