И вот теперь, сам оказавшись под этой крышей и ожидая в гостиной, Джордж Шенстон чувствует себя неловко; он в замешательстве, но не из страха. Он испытывает опасения, что нарушил приличия, поступил неправильно. А что если его подозрения совершенно беспочвенны и капитан Райкрофт не виноват? Выезжая из Херефордшира, с сердцем, полным печали и гнева, он не испытывал таких сомнений. Тогда он считал, что преследует похитителя и найдет в его обществе похищенную.
Однако с того времени его подозрения и чувства сильно изменились. Да и как могло быть иначе? Преследуемый путешествовал открыто, без всякой маскировки, он на каждом повороте оставлял следы, такие же четкие, как отпечатки ног! Человек, совершивший преступление, тем более такое серьезное, так себя не ведет. К тому же капитан Райкрофт путешествовал один, его не сопровождала женщина; с ним никого не видели, пока он не встретился со своим другом майором Магоном после высадки в Булони.
Неудивительно, что мастер Шенстон, знающий теперь обо всем этом – сведения оказалось легко получить в пути, – чувствует, что поручение вызывает у него неловкость. В смущении звонит он в дверь майора Магона, еще большее смущение испытывает в гостиной, ожидая человека, которому передали его карточку. Он вторгся в дом джентльмена, совершенно незнакомого, и требует ответа у его гостя! Неслыханный поступок, ужасное нарушение приличий!
Но есть и другие обстоятельства, тоже очень неприятные. Он преследовал робкого зайца или трусливую лису; теперь перед ним солдат и джентльмен, который, подобно тигру из джунглей, может обратиться против него и разорвать на клочки.
Но не страх заставляет Джорджа Шенстона так возбужденно расхаживать по гостиной майора. Его возбуждение связано с другой, более возвышенной причиной – чувствительностью джентльмена, который стыдится быть неверно понятым. Но есть и утешительная мысль. Он начал это дело и обязан закончить его любой ценой.
Глава сорок третья
Доказательство любви
Расхаживая взад и вперед неровным шагом, Шенстон наконец останавливается перед камином – не согреться: в камине нет огня, – и не для того чтобы разглядеть лицо, отражающееся в зеркале. Внимание его привлекает предмет на каминной доске, блестящий предмет – короче, вышитый футляр для сигар.
Почему этот предмет привлек внимание молодого херефордширского сквайра и заставил его вздрогнуть? За свою жизнь он видел десятки таких и не посмотрел бы на них вторично. Но именно потому, что он видел этот футляр или ему кажется, что видел, он стоит и смотрит на него , с трудом удерживаясь, чтобы не взять в руки.
Не раз видел он эту коробку для сигар, уверен, что и держал ее в руках, этот футляр, разглядывал, видел до того, как была закончена вышивка; смотрел, как прекрасные пальцы нашивают бусинки, искусно соединяют синие, янтарные и золотые, со вкусом образуют из них ряды и узор – два сердца, пронзенные оперенной стрелой; видел все, кроме вышитой надписи, которую ему не показали. Много раз за эти месяцы надеялся он, что это произведение искусства будет принадлежать ему. Теперь он знает, что футляр предназначался не ему: узнает об этом по инициалам В. и Р., сплетенным в монограмме, и по надписи ниже «От Гвен».
Три дня назад это открытие вызвало бы у него приступ острейшей боли. Но не сейчас. После того как ему показали обручальное кольцо, никакой подарок его не удивил бы. Он возвращает вышитый предмет на место, думая, что тот, кто стал его обладателем, родился под более счастливой звездой.
Тем не менее этот небольшой инцидент не проходит без последствий. К Джорджу вовзращается твердость, решимость действовать, как он собирался раньше. Решимость укрепляется, когда в комнату входит Райкрофт и Джордж видит перед собой человека, который принес ему столько горя. Он опасается этого человека, но не ненавидит его, потому что благородный характер Шенстона и его великодушие не позволяют ему закрыть глаза на превосходящие качества соперника. Но соперника он опасается только на поле любви; в любом другом споре доблестный сквайр из западного графства готов бросить вызов самому дьяволу. Без дрожи, уверенным взглядом смотрит он на того, кто заходит в комнату с его карточкой в руке.
Они давно представлены другу другу, несколько раз бывали в одном и том же обществе, но остаются сдержанными и холодными, вежливо здороваясь. Держа в руке карточку, Райкрофт спрашивает:
– Она предназначена для меня, мастер Шенстон?
– Да.
– Какое-то дело, полагаю. Могу ли я спросить, каково оно?
Формальный вопрос, заданный равнодушным и немного вызывающим тоном, сбивает охотника на лис с толку. В то же время явный цинизм этого вопроса заставляет ответить резко, если не грубо.
– Я хотел знать, что вы сделали с мисс Винн.
Тот, кому адресован этот вопрос, отшатывается, бледнеет и с ужасом смотрит на Шенстона, повторяя его вопрос:
– Что я сделал с мисс Винн? – И тут же добавляет: – Умоляю вас объясниться, сэр!
– Послушайте, капитан Райкрофт, вы знаете, о чем я говорю.
– Клянусь жизнью, не знаю.
– Вы хотите сказать, что не знаете о случившемся?
– Что случилось? Где? Когда?
– В Ллангоррене в вечер бала. Вы там присутствовали, я вас видел.
– А я видел вас, мастер Шенстон. Но вы так и не сказали мне, что случилось.
– Не на балу, а после него.
– Ну, и что же случилось после?
– Капитан Райкрофт, вы либо невинны, либо самый виновный в мире человек.
– Прекратите, сэр! Такая речь требует самых серьезный объяснений. Я прошу объяснений – требую их!
Попав в трудное положение, Джордж Шенстон смотрит прямо в лицо человеку, которого так жестоко обвинил, и не видит ни признания вины, ни страха наказания. Он видит, напротив, искреннее удивление, смешанное с дурными предчувствиями и опасениями – не за себя, но за ту, о которой они говорят. Интуитивно, словно услышав шепот ангела на ухо, он говорит про себя или думает: «Этот человек ничего не знает о Гвендолин Винн. Если ее похитили, то это сделал не он; если она убита, не он убийца».
– Капитан Райкрофт, – наконец восклицает он хриплым голосом, едва не задыхаясь, – если я вас оскорбил, прошу простить меня, и вы меня простите; вы не знаете, не можете знать, что случилось.
– Я уже сказал вам, что не знаю, – подтверждает Райкрофт, уверенный теперь, что Шенстон говорит о чем-то другом и более серьезном, чем то, о чем он сам думал. – Ради Неба, мастер Шенстон, объяснитесь! Что же произошло?
– Мисс Винн исчезла!
– Мисс Винн исчезла? Но куда?
– Никто не знает. Известно только, что она исчезла в вечер бала, никому ничего не сказав; не оставив ни следа… кроме…
