— Ваше платье, мой дорогой господин, — простодушно сказал хозяин, — если оно было здесь, то тут и осталось.
— Как это «если было»! Уж не хотите ли вы сказать, что я приехал сюда в таком виде? — И Шико напрасно попытался завернуться в свою тонкую рубашку.
— Боже мой! — ответил хозяин, которому трудно было что-либо возразить против подобного аргумента. — Конечно, вы были одеты.
— Хорошо еще, что вы это признаете.
— Но ветер все разбросал.
— И все же, друг мой, — ответил Шико, — внемлите голосу рассудка. Когда ветер куда-нибудь влетает, а он, видимо, влетел сюда, раз учинил такой разгром…
— Без сомнения.
— Так вот, если бы ветер влетел сюда, то принес бы чужие одежды, а он унес мою одежду неизвестно куда.
— Как будто так. И все же мы видим доказательства противного.
— Куманек, — спросил Шико, пристально оглядев пол, — а откуда явился ко мне ветер?
— С севера, сударь, с севера.
— Ну, значит, он шел по грязи. Видите следы на полу?
И Шико показал свежие следы грязных сапог. Хозяин побледнел.
— Так вот, дорогой мой, — сказал Шико, — разрешите дать вам совет: хорошенько следите за ветрами, которые влетают в гостиницу, проникают в комнаты, срывая двери с петель, и улетают, унося одежду путешественника.
Хозяин отступил к выходу в коридор. Потом, почувствовав, что отступление обеспечено, он спросил:
— Как вы смеете называть меня вором? — В тоне, каким это было сказано, звучала угроза.
— Я называю вас вором, потому что вы должны отвечать за украденные у меня вещи.
И Шико, как мастер фехтования, прощупывающий противника, сделал угрожающий жест.
— Эй, эй! — крикнул хозяин. — Ко мне!
В ответ на этот зов на лестнице появилось четыре человека, вооруженных палками.
— А вот и они — Эвр, Нот, Аквилон и Борей, — сказал Шико. — Черт возьми! Раз уж представился случай, надо освободить землю от северного ветра: я должен оказать эту услугу человечеству — наступит вечная весна.
И он сделал такой сильный выпад шпагой в направлении первого из нападающих, что если бы тот не отскочил назад с легкостью истинного сына Эола,[41] он был бы пронзен насквозь.
На беду свою, он поскользнулся и со страшным шумом скатился по лестнице.
Это послужило сигналом для трех остальных, которые исчезли в лестничном пролете с быстротою призраков, спускающихся в театральный трап.
Однако один из молодцов успел сказать что-то на ухо хозяину.
— Хорошо, хорошо! — проворчал тот, обращаясь к Шико. — Найдется ваше платье.
— В добрый час. Я не желаю ходить голым, это вполне естественно.
Ему принесли одежду, но явно порванную во многих местах.
— Ого! — сказал Шико. — Чертовские ветры, ей-ей! Но возвращено по-хорошему. Как я мог вас заподозрить? У вас же такое честное лицо.
Хозяин любезно улыбнулся и спросил:
— Но теперь-то ляжете спать?
— Нет, спасибо, я выспался.
— Что же вы будете делать?
— Одолжите мне, пожалуйста, фонарь, и я снова займусь чтением, — ответил так же любезно Шико.
Хозяин подал фонарь и ушел.
Шико снова приставил шкаф к двери и улегся в постель.
Ночь прошла спокойно; ветер утих, точно шпага Шико пронзила мехи, в которых он был запрятан.
На заре посланец короля спросил свою лошадь, оплатил расходы и уехал, бормоча про себя:
— Посмотрим, что будет сегодня вечером.
IV. О том, как Шико продолжал путешествие и что с ним случилось
Все утро Шико хвалил себя за то, что он, как нам удалось убедиться, не потерял спокойствия в эту ночь испытаний.
«Нельзя дважды поймать старого волка в ту же западню, — подумал он, — значит, для меня изобретут какую-нибудь новую чертовщину — будем настороже».
В дороге он даже заключил некий оборонительный союз. Действительно, четыре парижских бакалейщика-оптовика, ехавших с помощниками заказывать варенье в Орлеане и сухие фрукты в Лиможе, удостоили принять в свое общество королевского посланца, который назвался обувщиком из Бордо. А так как Шико был гасконец, то не внушил своим спутникам никаких опасений.
Их отряд состоял, следовательно, из пяти хозяев и четырех приказчиков. И в количественном отношении, и по своему воинскому духу он заслуживает, чтобы с ним считались, особенно если учесть воинственные привычки, распространявшиеся среди парижских бакалейщиков после организации лиги.
Мы не станем утверждать, что Шико чувствовал чрезмерное уважение к храбрости своих спутников, но права пословица, утверждающая, что на миру и смерть красна.
Шико совсем перестал бояться, как только очутился среди попутчиков; он даже не оглядывался больше, как делал до сих пор, чтобы обнаружить возможных преследователей.
Болтая о политике и отчаянно хвастаясь, путники достигли города, где намеревались поужинать и переночевать.
Поели, крепко выпили и разошлись по комнатам.
Во время пиршества Шико был в ударе, а мускат и бургундское подогревали его остроумие. Торговцы, иначе говоря люди свободные, не слишком почтительно отзывались о его величестве короле Франции и других величествах лотарингских, наваррских и фландрских.
Отправляясь спать, Шико назначил на утро свидание четырем бакалейщикам, которые прямо-таки с триумфом проводили его до опочивальни, расположенной за их комнатами в самом конце коридора.
Надо сказать, что в те времена дороги были ненадежны даже для людей, путешествующих по своим делам, и каждый старался обеспечить себе поддержку соседа.
Теперь Шико оставалось лечь и спокойно уснуть, тем более что он самым тщательным образом осмотрел комнату, запер дверь и закрыл ставни единственного окна.
Но как только он заснул, произошло нечто такое, чего даже сфинкс, этот профессиональный прорицатель, не мог бы предвидеть; в дела Шико действительно постоянно вмешивался дьявол, а дьявол хитрее всех сфинксов на свете.
Около половины десятого в дверь приказчиков, ночевавших совместно в помещении, похожем на чердак, кто-то робко постучался. Один из постояльцев сердито открыл дверь и оказался нос к носу с хозяином гостиницы.
— Господа, — сказал он, — я хочу оказать вам большую услугу. Ваши хозяева слишком разошлись за столом, говоря о политике, и, видимо, кто-то донес на них. Мэр послал стражников, они схватили ваших хозяев и отвели в Ратушу. Вставайте, братцы, ваши мулы оседланы, а хозяева вас всегда догонят.
Четверо приказчиков кубарем скатились с лестницы, дрожа от страха, вскочили на мулов и отправились обратно в Париж, попросив трактирщика предупредить об их отъезде торговцев, если те вернутся на постоялый двор.
