Значит там у них точно, что-то давненько, и без поворотно, сдохло.
— О как! — воскликнул я, заходя в свою приёмную.
Одна машинистка ногти красит, другая секретутка, поедая пончик с аппетитом, модный журнал листает, у которого почему-то на обложке, изображен я, с заголовком «что скрывается под юбкой у особой мисс?», ну а третья… пасьянс раскладывает! Но хотя бы вид делает, что работает! Уткнувшись в экран монитора.
И это трио… даже не смутилось, когда я к ним зашел! Ногти всё так же красятся, журнал — читается, а а пасьянс еще не до конца разложен.
— У нас обед! — пояснила мне та, что с журналом.
— И до скольки? — поинтересовался я басом.
— До трех!
Нехило так! — усмехнулся я, — Они себе его продлили. С полдвенадцатого, когда у них по распорядку начинается получасовой перерывчик… до четырех! Ведь время уже как бы пятый час.
— Ого! Ты прикинь! — заголосила курица с журналом, дергая за рукав, ту, что с лаком — Ой — и все же заметила, кто листает документы на её столе.
— Привет. — улыбнулся я ей, и переключил взор на ту, что быстренько свернуло окно пасьянса, скрыв его от моих глаз.
Вот только я уже все видел, в отражении её очков. Так что зря она открывает текстовый редактор с каким-то древним приказом, делая вид что работает. Ой зря.
— Пиши, — сказал я ей, вытаскивая из стоп бумаг на столе любительницы когтей пачку чистых листков бумаги — приказ, а то бумага — помахал я пачкой пред носом сестриц сплетниц — кончилась.
И отправились дамы, дружным коллективом, на все концы страны. Туда, от куда они трое, по сути дела, и были родом, до того, как приехали в Москву, и умудрились угодить «в струю» с набором машинисток для правительства.
— Институт благородных девиц, блин. — прошипел я, листая рекламную брошюрку института, что и протолкнул пол выпуска «идеальных работниц», на очень теплые места подле больших дядей. — Двести пятый, ответь двухсотому! — проговорил свой запрос в рацию, но так и не услышал ответа бойца.
Который раз проговорил! И если так подумать, он давно уже не отвечает. С того времени, как собирался лично провести ревизию на одном молокозаводе, вокруг которого какие-то мутки, и который отчаянно желал уйти от проверки, путем подсовывания нам никак не связанных с этим проблем. Ладно, проблемы не он нам конечно подсовывал, они сами как-то вылазили, однако, с того момента как он боец отчитался, что лично все проверит уже на месте, прошло больше недели! А я так замотался, что и не заметил.
— Двести двадцать восьмой, ответь двухсотому! — произнес я иной позывной в рацию, и так же не получил ответа — Двести двадцать восьмой, ответь двухсотому! — и вновь услышал лишь тишину, заставившею меня сжать покрепче булки.
А ведь двадцать восьмой должен был прикрывать пятого, на случай непредвиденных обстоятельств!
— Внимание первым, — вывел на связь я лидеров групп внутри двухсотого канала — кто видел двести пятого в ближайшее время?
И получил в ответ отчет, что его уже реально давно не видели.
— Двести тридцать второй — вызвал я своего помощника, летевшего со мной сегодня в самолете, и что как раз должен был закончить кормить налоговой их же отчеты — у фирмы той тети, случаем нету молокозавода в городе Усть-Луга?
— Минутку, двухсотый — отозвался помощник с небольшой задержкой — Да, есть заводик, база и пять магазинов.
— Внимание девяткам! — вывел я на связь ребят из ФСБ — мне нужна боевая группа в Усть-Луге. Местных не привлекать! Хоть десант туда сбрасывайте, но что бы молокозавод в том городе уже через четыре часа, — взглянул я на часы, прикидывая время на сборы и полет самолета с ближайшего аэродрома — территория молокозавода города была отцеплена и вылизана.
— Ну ты и загибаешь — пробурчал в эфире глава ФСБ, в то время как его коллеги рангом пониже, отчитались, что десант уже на взлетной полосе. — Впрочем, как знаешь — вздохнул он, и отключился.
— Говорит подполковник Кудрявцев! — заговорила рация спустя томительные три часа ожидание — территория завода зачищена, потерь нет, но много раненых. — и мои волосы на затылки, зашевелились сами собой — Ликвидировано двенадцать боевиков, трое попытались сбежать — преследуем. И еще… на смежном предприятии был найден труп молодой женщины.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что за предприятие? — прошептал я в наушник, в принципе догадываюсь, помня, какими заводами занималась та мадам.
— Мясокомбинат. — почти сплюнул подполковник — И сдается мне там перерабатывалась не только говядина со свининой.
— Принято, полковник — вздохнул я, и все же решил поинтересоваться — Вы там моих людей случаем не находили?
— Боюсь, их теперь никто уже не найдет.
— Я найду. — буркнул я, но в слух, не в рацию, и сорвавшись со своего место, пулей вылетев в коридор.
— Министр… — проговорил мой помощник-полный тезка, что как раз принес мне новую порцию бумаг, и которого я лишь чудом не задел открывшейся дверью.
— Самолет мне! Живо! — крикнул я ему, уже связавшись с вертолетной площадкой кремля, и порадовавшись, что вертушка на которой я сюда прилетел пять часов назад по-прежнему там, словно бы меня дожидаясь.
Двести пятый… он мне был вторым отцом! И я прекрасно осознаю, что от него там уже и костей не осталось. Но… хотя бы уж похоронить его по-человечески то я должен! Да и стоит мне все же самому взглянуть на это молочко и колбаску.
Глава 25 — Гнойник
— Да как такие предприятия вообще существуют в нашей стране… — проговорил подполковник десанта за моей спиной, в то время как я… долго и печально разглядывал огромный чан с полу варёным паштетом.
Конина, свинина, говядина, мясо крысы, сурка, суслика, оленя, собачатина, немножко кошатины, и человечина. Адский букет, где всё вперемешку, и щедро приправлено крахмалом и соевым белком. Как вообще правильно охарактеризовать подобную «вещь»? Мясная-белковая масса? Паштет из всего? Или что? И, наверное, именно здесь, нашел свой покой мой верный боец.
Хотя, он объёмный малый! — окинул я взглядом цех, где подобный чан был далеко не единственным, не считая уже готовых колбас, и смежного цеха первичной обработки — но с другой стороны — он шел сюда не один. А целой группой. И все они, похоже где-то здесь — вновь взглянул я на чан.
— Боюсь… мы еще годами будим чистить страну от подобной падали — проговорил я в ответ на вопрос десантника, не отрывая взгляда от «мяска» в чане.
Как вообще, могли столь опытных бойцов, вот так вот, застать врасплох какие-то полуграмотные упырики?! Настолько жалкие, что даже срочников из десанта на учениях, оказалось вполне достаточно, для их полной ликвидации без потерь. Они ж прошли со мной… так много. И были такими…
— Шрет! — прошипел я, и стукнул по чану сжатым до хруста кулаком, оставив в металле бортика неслабую вмятину.
Попытался выправить — получилось не очень. Всё равно видно, что было мято. И оборудование для замешивания может теперь на этом месте сбоить. В переплавку нафиг… мои ребята…
Здесь конечно уже все истоптали. Как ни крути, рота бойцов прошагала, куча работников тут тоже была, сами мафики, да и время…но я всё равно прекрасно чувствую, что след моих ребят, обрывается где-то в этих стенах. Они зашли сюда все вместе, не ожидая подлянки. А ни вышел… никто.
А теперь мне все это расхлёбывать. И надо начать с того, что зачистить все иные заводы и заводики, и торговый точки этой проклятой фирмы.
— Говорит двухсотый. Мне понравилась акция с десантом, желаю повторить! И в больше масштабе!
А подполковник все так же стоит рядом, смотрит на меня печальным взглядом, и молчит. Он… все понимает. Каким-то своим, звериным чувством… знает, что здесь творился ужас и мрак. Что здесь… погибали люди, и здесь же прятали их тела.
— Скормить это все нафиг свиньям — пробормотал я оборачиваясь к нему, закончив беседу по рации, и стискивая зубы — мы не имеем право позволить такому количеству продукта пропасть. — человек напротив кивнул, соглашаясь в том числе и со сказанным мною между строк, что мы так же и не можем позволить ЭТОМУ попасть на стол людям. — И еще — вы отлично поработали — улыбнулся я ему, и похлопал по плечу.
