— Ну что ты там возишься? Прибей его и дело окончено! Может тебе еще показать, как это делается? — Кан не мог удержаться от замечания.
Крохм отбил очередной удар Стохма, чей топор увяз в корне растущей неподалеку сосны. Крохм тут же вскочил на ноги, и сделал короткий взмах, который должен был уменьшить Стохма на четверть или же добавить дикую головную боль. Стохм отпустил рукоять своего орудия и упал навзничь, пропуская удар мимо себя. К несчастию топор Крохма впился в тот же самый корень и застрял в нем, как и предыдущий. Оба гнома достали из рукавов кинжалы и начали кружить, внимательно следя за движениями соперника. Два топора торчали между ними, указывая топорищами в разные стороны. Как разводящие стрелки на железнодорожном пути.
— Недомерки! Все время не можете довести начатое до конца, — проворчал Кан и помчался смотреть на сражение Зимора.
А молодой эльф начал одолевать старого. Может травка заканчивала свое действие, а может годы брали свое, но Мириэль все больше и больше наседал на слабо обороняющегося старика с крыльями. Они в процессе сражения понемногу подлетали к дереву, на котором я с муравьиной компанией так хорошо обосновался. Однако в какой-то момент Нариэль смог отлететь и достать из кармашка остаток желтой травки. Мириэль кинулся к нему, но травка была уже во рту и поспешно пережевывалась.
— Ну вот, опять все по новой начинать, — простонал упарившийся Мириэль, затем тяжко вздохнул и кинулся к седобородому эльфу.
На его счастье Нариэль поднялся слишком высоко в воздух, скорее всего для эффектного броска вниз, и оказался около моей ветки. Ну, я же не обладаю Пашкиным благородством и не обязан предупреждать о нападении, я ведь и исподтишка могу. И пусть хоть кто-то мне только скажет слово против! В общем, последнее, что увидел старый эльф, была моя лапа, закрывающая небо и погружающая в долгий сон без сновидений. Нариэль напомнил мне пикирующего бомбардировщика, также красиво и быстро упал в развороченную муравьиную кучу. Мои бывшие мучители, а теперь соседи по ветке, живо переглянулись и устремились всей ордой вниз. Вскоре тело старого эльфа скрылось под копошащейся массой муравьев. А Мириэль подмигнул мне, улыбнулся и, вытерев пот со лба, кинулся на помощь Зимору.
Да-да, именно на помощь нашему великану, так как дела у того начали идти из рук вон плохо. Понемногу слабея от потери крови, Зимор уже не мог с такой же скоростью, как раньше, отбивать и наносить удары. К предыдущей ране добавились еще несколько порезов на другой руке, и глубокая рана на левой ноге от тесака младшего людоеда. Да еще и издевательства Кана доводили до белого каления. Вроде бы он рядом, но до него еще достать нужно, а противники не давали такого шанса, постоянно и целенаправленно атаковали. Вот наш маленький герой и кинулся к людоеду, мелкой петардой подлетел к широкому лицу, врезал кулачком в правый глаз и добавил ногой по мясистому носу. Оказывается, не один только я умею неожиданно наворачивать исподтишка.
Под глазами у людоеда и так были красивые опухоли, а тут еще и мелочь какая-то добавила по больному месту. А когда он инстинктивно пытался эту мелочь прихлопнуть, то Мириэль изящным пируэтом ушел в сторону, и удар пришелся на многострадальный глаз. Вот людоед и взвыл громче орка. Глаз сразу же закрылся, и из-под него градом полились слезы. Этой заминкой воспользовался Зимор, успешно отбил удар ученика в сторону и перешел в контратаку. Ученик провалился вслед за своей секирой и, получив мощный удар по загривку, на время потерял ощущение времени и пространства. Он рыбкой полетел на землю и завершил свой полет, проломив секретный ход гномов головой. В пне он немного побултыхался и затих.
Младший людоед, окосев на один глаз, уже не представлял собой грозного соперника. А еще перед здоровым глазом вертелся неуловимый эльф, который периодически шлепал по носу небольшой дубинкой. Зимор зашел с правой стороны и несколькими движениями сначала обезоружил, а потом и вовсе успокоил людоеда. Надолго. Судя по похрапыванию, часа на два.
— Обалдуи! — в сердцах выругался Кан, — Двое и с одним справиться не смогли. Ну и зачем ты их с собой привел?
Этот вопрос он адресовал уже Гариону, к которому отбежал подальше от победившего орка. Тот лишь флегматично пожал плечами, не отрывая взгляда от теневого круга, из которого вылетел еще один рыцарь. Его латы были искорежены и смяты так, словно он попал в контейнер для утилизации машин.
А Зимор, утерев пот со лба, подскочил к изнемогающим гномам, которые на последнем дыхании отбивались от стражников. Стражники сразу же отступили, выставили перед собой мечи. Гномы едва не падали от усталости, дышали глубоко и неравномерно.
— Всем отступить!!! — прогремел громкий голос Гариона, — Все назад!!!
Этих слов только и ждали. Стохм отпрыгнул назад, вне досягаемости клинка Крохма. Теневой круг перестал существовать, распавшись на изрядно побитых людей в покореженных латах. Они тяжело дышали, не спуская глаз с Павла. Мой друг тоже был не в лучшем виде, множество мелких порезов покрывали его руки таким слоем, будто он десять километров продирался сквозь кактусы. Кровь из нескольких царапин на лбу смешивалась с потом и заливала глаза, заставляя Павла время от времени вытирать ее рукой. Но он тоже не спускал глаз с людей в черных доспехах. «Ты как?» — спросил я его. Павел ответил: «Бывало и получше».
— Так нам вас не взять, тогда попробуем сыграть на чести и достоинстве, так любимых тобой, Павел, — обратился Гарион к моему другу, а потом повернулся к безразлично стоявшим узникам. — Эй, вы, убейте всех, а молодого человека обезоружьте.
— Гарион, не делай этого, это наши с тобой дела, — глядя, как с безучастными лицами приближаются бывшие узники, проговорил Павел.
Наши противники, все кто мог двигаться, отошли подальше, оставив друзей перед приближающейся толпой зомбированных людей. Крохм с натугой выдернул топор из корня.
— Павел, позволь Зимору разобраться с этой проблемой? И ты останешься чист, и они отправятся в лучший мир безболезненно, — рявкнул орк.
— Не могу, Зимор. Они же не виноваты, — ответил Павел, начиная пятиться к воде. Потом он покосился на гномов, изготавливающихся к бою. — Вам я тоже не могу позволить этого сделать.
— Так что же нам, сдаваться? После всего, что сделано? — тоже отступая, спросил Крохм. Его соплеменники что-то недовольно проворчали.
Павел промолчал, не сводя глаз с приближающихся людей. Множество глаз бессмысленно взирали на него. Люди шли… Как коровы на убой, как овцы за безумным бараном. Люди шли…
— Нужно было сразу их пускать, Гарион. Хотя и заварушка была хорошей, давно такой не видел, — ехидно проговорил из-за спины Гариона старый Кан.
— Я хотел посмотреть на своих выращенных бойцов в действии. Как оказалось — они не такие уж и хорошие, есть над чем поработать, — посматривая на рыцарей в искореженных черных латах, процедил Гарион. Те опустили головы.
А узники тем временем неумолимо приближались, мои друзья стояли по колено в воде.
«Павел, надо что-то делать, утонете же» — передал я со своей ветки благоразумную мысль.
«Знаю, что надо, но не могу» — огрызнулся Павел в ответ.
В этот момент оборванные люди остановились и начали удивленно осматривать себя и других. Те стражники, что затесались в общую толпу, сообразили быстрее, что к чему и начали отступать к своим. Иные стражники, на скорую руку перевязав Монда, потихоньку стали подбираться за спину к Гариону.
— Кристан все-таки сделал это! — Павел поднял вверх руку в победном жесте. — Сдавайся, Гарион, твои козыри биты.
— Так это же Гарион, верховный маг! Так вот из-за кого мы здесь очутились! Не прячьтесь, вам все равно воздастся по заслугам! Мы все помним, господа стражники! — из толпы людей начали раздаваться возгласы. Люди понемногу приходили в себя.
— Ну, слава Великому кузнецу, а я уж думал, придется пойти на корм рыбам, — с облегчением выдохнул Крохм и выбрался на берег. За ним последовали и остальные.
Так получилось, что на пляже вновь образовались две стороны. По одну стоял Гарион с приспешниками, а по другую Павел с соратниками и очнувшимися людьми.
— Так вы все помните? — спросил Павел у пожилого мужчины в лохмотьях.
— Еще бы, как затмение какое-то нашло. Все помнишь, все понимаешь, но сделать ничего можешь, кроме того, что приказывают. Но зато теперь мы все напомним и тем, кто приказывал, — мужчина яростно сверкнул глазами в сторону отошедших стражников.
Стражники сжались за спинами Кана и Гариона. Видно им есть о чем вспоминать и вспоминать. Татина стояла смирно, даже не комментировала происходящее, но в ее глазах отчетливо светилась радость. Она не отрывала глаз от Пашки, и тот даже начал смущаться от такого внимания. А он стоял, не выпуская из израненных рук плюющегося язычками пламени огненный меч, с гордо поднятой головой и нежным цыплячьим пушком над верхней губой. Воплощение Данко, Спартака и немного Мюнхгаузена в одном флаконе. Вот он накрыл мечом амулет и скрыл его от посторонних глаз, затем волна холода прокатилась по пляжу и Пашкины царапины стали затягиваться на глазах. Чего нельзя было сказать об остальных присутствующих. Гномы мазали друг друга и орка заодно своей лечебной мазью, а Кан прикладывал к ранам бойцов какие-то травки. Наступила временная передышка.
