Мы имели дело с садистом, которому было важно, чтобы жертва видела его в лицо, даже если это лицо скрывает маска. Преступник хотел, чтобы жертва в ужасе, не поддающемся человеческому разумению, пыталась представить себе все, что с ней собираются сделать, чтобы она следила за тем, как ее мучитель осматривается, отрезает провода, связывает ей руки и ноги…
Когда все было кончено, маньяк выключил свет и выбрался через окно ванной — возможно, за считаные минуты до того, как патрульная машина проехала мимо дома, и менее чем за полчаса до того, как вернулся Мэтт. Омерзительный запах гниющей мусорной кучи еще не успел рассеяться.
В случаях с Брендой и Хенной патруль не приезжал, по крайней мере, мне пока не удалось убедиться в обратном. У меня опустились руки.
Я решила передохнуть. Тут как раз открылась входная дверь — это вернулись Берта и Люси. Они подробно рассказали о том, как провели день, и я изо всех сил старалась слушать внимательно и улыбаться. Люси ужасно устала.
— У меня живот болит, — захныкала девочка.
— А я тебя предупреждала, чтоб ты не ела всякую гадость, — завелась Берта. — Подумать только, уговорить и сладкую вату, и хот-дог… — принялась она загибать пальцы.
Я сварила для Люси куриный бульон и уложила ее в постель.
Потом пришлось вернуться в кабинет и снова напялить наушники.
Прослушивание настолько поглотило меня, что я совсем потеряла счет времени.
В ушах уже звенело от бесконечного «Служба спасения. Слушаю вас. Служба спасения. Слушаю вас».
В десять вечера я окончательно перестала соображать. Я тупо перематывала пленку, пытаясь найти звонок об обнаружении тела Пэтти Льюис. Параллельно я пробегала глазами распечатку, разложенную на коленях.
То, что я увидела, не поддавалось логическому объяснению.
Адрес Сесиль Тайлер был напечатан в нижней части страницы. Рядом стояли время и дата: 21:23, 12 мая.
Видимо, здесь какая-то ошибка.
Ведь Сесиль погибла 31 мая.
Ее адрес не может быть напечатан на этой странице! Ее звонка не должно быть на этой кассете!
Я принялась мотать дальше, останавливая запись каждые несколько секунд. Через двадцать минут я нашла то, что искала. Я прокрутила отрывок три раза, пытаясь врубиться в смысл.
Ровно в 21:23 на звонок в службу спасения ответил мужской голос.
Мягкий, вежливый женский голос, помедлив, удивленно произнес: «Извините, я, кажется, ошиблась».
«У вас проблемы, мэм?»
Нервный смешок: «Я хотела позвонить в справочную. Извините, пожалуйста». Снова смешок: «Видимо, я набрала девятку вместо четверки».
«Ничего страшного. Мы всегда радуемся, когда у человека все в порядке». Затем игриво: «Желаю вам приятно провести вечер».
Тишина. Пленка моталась дальше.
В распечатке адрес темнокожей жертвы стоял прямо под ее именем «Сесиль Тайлер».
И вдруг я все поняла. «О господи! Господи боже мой», — шептала я, ощущая внезапную резь в животе.
Бренда Степп позвонила в полицию, когда попала в аварию. Лори Петерсен, по словам ее мужа, позвонила в полицию, когда приняла кошку, катавшую консервную банку, за нечто гораздо более опасное. Эбби Тернбулл позвонила в полицию, когда ей на хвост сел черный «ягуар». Сесиль Тайлер позвонила в полицию по ошибке — просто перепутала номер.
Она набрала «911» вместо «411».
Черт, она просто перепутала цифры!
Четыре женщины из пяти. Все звонки поступали из их домов. Адрес каждой женщины тут же появлялся на экране компьютера. Оператор, видя, что дом записан на имя женщины, делал вывод, что она живет одна.
Я бросилась в кухню. Не знаю, почему именно туда — ведь телефон был и в кабинете.
Как в тумане, я набрала номер отдела расследований.
Марино на работе не было.
— Пожалуйста, дайте мне домашний телефон сержанта Марино.
— Сожалею, мэм, но мы не уполномочены давать такую информацию.
— Плевала я на ваши полномочия! Это доктор Скарпетта, главный судмедэксперт! Дайте мне этот чертов телефон!
Дежурный не ожидал такого выпада. Он рассыпался в извинениях, а затем продиктовал номер.
«Слава богу», — успела я подумать, услышав в трубке голос Марино.
— Очуметь! — отреагировал доблестный сержант на мою почти бессвязную тираду. — Я за этим прослежу, док.
— А вам не кажется, что надо сейчас же ехать в управление и взять этого мерзавца на месте, в диспетчерской? — Мой голос сорвался на визг.
— Что он там говорил? А по голосу вы его не узнали?
— Нет, конечно.
— Что конкретно он сказал этой Тайлер?
— Я дам вам послушать. — Я метнулась в кабинет, взяла трубку, включила магнитофон и поднесла наушники к телефону.
— Узнаете?
Марино не отвечал.
— Сержант, вы куда пропали?
— Да тут я. Остыньте малость, док. Трудный денек выдался, верно? Оставьте это дело полиции. Я лично прослежу.
Послышались короткие гудки.
Я сидела, тупо глядя на телефонную трубку, которую все еще держала в руке. Я не шелохнулась до тех пор, пока гудки не сменил механический голос: «Если вы хотите позвонить, пожалуйста, повесьте трубку и попробуйте еще раз…»
Я проверила входную дверь, убедилась в том, что сигнализация включена, и пошла наверх. Моя спальня была в конце коридора и окнами выходила в парк. Над чернильно-черной травой вспыхивали светлячки, и я поспешно опустила жалюзи.
Берта вбила себе в голову, что солнечный свет непременно должен проникать в комнату, даже если там никого нет. «От него, доктор Скарпетта, погибают микробы».
«А заодно выцветают ковры и обои», — обычно парировала я.
Но Берту было не переубедить. Я же терпеть не могла входить в спальню поздно вечером и натыкаться взглядом на темноту за окном. Я сразу, не зажигая света, опускала жалюзи, чтобы меня никто не увидел — мне вечно казалось, что под окном кто-то ошивается. Но сегодня я забыла о своей привычке. Я не стала снимать халат — вполне сойдет вместо пижамы.
Взобравшись на скамейку для ног, я достала из обувной коробки револьвер и сунула его под подушку.
Одна мысль о том, что через несколько часов телефонный звонок вытащит меня в сырой мрак, вызывала тошноту. Неужели мне придется сказать Марино: «Я же предупреждала! Что же вы ничего не предприняли, вы, идиот?!»
Интересно, чем сейчас занимается сержант? Я выключила лампу и с головой забралась под одеяло. Небось пьет пиво и пялится в телевизор.
Заснуть не удалось. Я села на кровати и снова включила лампу. Телефон на прикроватной тумбочке словно дразнил меня. А ведь мне больше не к кому обратиться. Позвонить Уэсли? Но он наверняка перезвонит Марино. Связаться с отделом расследований? Но офицер, который возьмет трубку, опять же перезвонит Марино — если, конечно, вообще соблаговолит меня выслушать.
Марино. Он возглавлял расследование. Все дороги, как известно, ведут в Рим.
Я выключила лампу и уставилась в темноту.
«Служба спасения. Слушаю вас…»
«Служба спасения. Слушаю вас…»
В ушах звенел голос оператора. Я ворочалась с боку на бок.
Было уже за полночь, когда я на цыпочках спустилась в кухню и достала из бара бутылку коньяка. Люси даже не повернулась на другой бок с тех пор, как я ее уложила. Температура у девочки была нормальная. Хотелось бы мне сказать то же самое о себе! Сделав два глотка «микстуры от кашля», я нехотя поднялась в спальню, легла и в очередной раз выключила лампу. Электронные часы отсчитывали минуты.
Щелк.
Щелк.
Я ворочалась в постели, время от времени проваливаясь в тяжелый сон, больше похожий на бред.
«…Что конкретно он сказал этой Тайлер?»
Щелк. Пленка продолжала мотаться.
«Извините». Нервный смешок. «Видимо, я набрала девятку вместо четверки…»
«Ничего страшного… Желаю вам приятно провести вечер».
Щелк.
«…Видимо, я набрала девятку вместо четверки…»
«Служба спасения. Слушаю вас».
«…Болц хорош собой. Парням вроде него незачем подсыпать снотворное дамочкам — те сами на шею вешаются».
«Да он подонок!»
«…Потому что его нет в городе, Люси. Мистер Болц в отпуске».
«Да?» В глазах мировая скорбь. «А когда он вернется?»
«Не раньше июля».
«А почему мы с ним не поехали, тетя Кей? Он ведь на море?»
«…Ты лжешь о наших отношениях, причем каждый день». Его лицо за пеленой дыма будто в тумане, волосы на солнце кажутся золотыми.
«Служба спасения. Слушаю вас».
Теперь я была в доме у мамы, и она мне что-то говорила.
Затем надо мной лениво закружила какая-то птица. Сама я ехала на грузовике с человеком, которого не знала, лица которого не видела. Вокруг раскачивались пальмы. Белые цапли возвышались над поверхностью заросшего озера, и их длинные шеи напоминали фарфоровые перископы. Цапли поворачивали белые головки и смотрели нам вслед. Они следили за нами. Точнее, за мной.
