— Нет, — сказала, убрав их, — по крайней мере, не до конца. Мы еще не придумали, как это сделать так… не вываливая правду. Ну то есть про эксперимент Эвиль мы расскажем, про то, что она сделала. А потом, как-нибудь осторожно, когда будет наилучший момент…
— Для такого не бывает наилучшего момента, Лен.
— Да знаю я. Но мы слишком долго молчали. Получается, не только я теперь, но и Ленор. Лично я не хочу сделать ему больно. Не хочу, чтобы он почувствовал себя преданным.
Соня вздохнула и снова покачала головой:
— Не верю. Может, это какая-то ошибка? Может, темная она, а не ты?
— Да какая вообще разница?
— Разница есть! Я знаю тебя с детства, Лена! Ты умеешь за себя постоять, но ты никогда никому не делала гадостей, не была подлой. Какая же ты темная?
Бракованная.
— В нашем мире нет магии. Думаю, Эвиль на это и рассчитывала, когда отправляла меня именно туда. Там, где нет магии, тьма не может проявиться.
Соня язвительно расхохоталась.
— Вот уж тут я бы поспорила бы.
— Да и потом, насколько я поняла, тьма не проявляется как способность делать гадости. Темная магия — это о том, что стирается понятие между добром и злом. Примерно как у маньяков и серийных убийц, у них там что-то с мозгами происходит, и у них отсутствует сострадание и прочее. То есть им пофиг на боль других, у них такой… особый склад ума.
— Хочешь приравнять себя к маньякам и серийным убийцам? — Соня вздернула бровь.
— Нет. Не хочу. Ты просто не понимаешь… вот в нашем мире не было темной магии, в нем вообще не было никакой магии. Поэтому то, что было в моей крови, а точнее, в моей сути — кровь-то у меня в том теле вообще была ни при чем, не могло на меня воздействовать. Когда я познакомилась с Валентайном, только-только, он действовал, как… совсем по-другому. Ему было плевать на мои чувства. На то, как и что он говорил и делал. Понимаешь? Он даже о твоей смерти сообщил так, будто ты для меня ничего не значила. Потому что для него это было… ну, просто никак.
— А сейчас все изменилось? — Она все-таки вспомнила про свой ранх и потянулась к чашке. Из открытого настежь окна в дом врывалось тепло: я уже в который раз задумалась о том, что осень в Даррании приходить в этом году не собирается. Да, световые дни стали короче, но менее жарко не становилось. Словно кто-то растянул местный август и перекинул его на новый учебный год.
— Изменилось. Почти, — я пожевала губы. — Думаю, да. По крайней мере, он понимает, что я сейчас чувствую. Хотя когда это произошло с Ленор, мне показалось, что…
Я на миг замолчала, но Соня не спешила мне помогать.
— Что ему все равно, — подвела итог я. — Но потом я поняла, что нет. Он просто по-другому видит этот мир и по-другому выражает свои чувства. Не всегда у него получается, но сегодня… сегодня он говорил со мной так…
— Уверена, что можешь ему доверять?
Вопрос Сони поставил меня в тупик.
— О чем ты? Разумеется, я могу ему доверять. Он сделает для меня все. Он даже пошел в Мертвые земли ради меня.
— Ради тебя или ради себя? — Соня вернула чашку на блюдечко и сложила руки на груди. — Знаешь, до всей этой истории с Ленор я ничего тебе не говорила, Лена. Но теперь я просто не могу молчать. Сезар наполовину темный. Только наполовину. А твой Валентайн — сын Адергайна Ниихтарна. Уверена, что он остановится, если что-то пойдет не так, как он хочет?
Я даже дара речи лишилась, а подруга продолжила:
— Пойми меня правильно. Я просто не хочу, чтобы ты оказалась в такой же ситуации, как я сама. Или в гораздо, гораздо более худшей.
Нет, ну нормально вообще, а?
— Валентайн никогда не причинит мне вреда, — жестко отрезала я. Пожалуй, даже жестче, чем собиралась. — Не думаю, что нам стоит продолжать это обсуждать.
— Можем не обсуждать, но не говори, что ты об этом не думала.
— Вообще-то не думала, — сказала я. — И не собираюсь.
Соня пожала плечами.
— С твоей стороны очень интересный момент, что ты хочешь просить его о помощи, чтобы увидеть маму, а потом говоришь такое, — я неожиданно разозлилась и поднялась. — Знаешь, я, пожалуй, пойду. Мне надо еще разобраться с тем заклинанием, о котором говорила Эвиль.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Не дожидаясь ответа, я сбросила Cubrire Silencial, но Соня все равно успела добавить:
— По-моему, тебе надо разобраться с собой, Лена.
Разобраться с собой — это вот именно то, что мне нужно. Учитывая наличие Ленор. Но то, каким тоном это было сказано и с каким подтекстом, выбесило окончательно.
— Спасибо за заботу, — с трудом сдерживаясь, ответила я. — Но если у вас с Сезаром случился кошмар, вовсе не обязательно кошмарить всех окружающих. Особенно меня. Я этого точно не заслужила!
— Это я тебя кошмарю?! — Соня вскочила, задев столик, и чашки с блюдцами на нем жалобно дзынькнули. — Это ты не хотела со мной говорить из-за того, что я в тебе не признала Ленор! Которая, на минуточку, оказалась второй твоей частью, а еще при этом мы виделись всего три раза!
— И я, кажется, попросила за это прощения!
— Конечно, у тебя все просто. Прощения попросил — и проехали!
Я прищурилась.
— Не проехали? Ладно! Когда перебесишься, ты знаешь, как меня найти.
Я вылетела за дверь вовремя, потому что, кажется, в меня полетела чашка. Ну то есть в дверь. По крайней мере, за моей спиной о нее что-то ударилось и со звоном разбилось. Если честно, я сейчас была на таком взводе, что понимала: ушла вовремя. Вовремя! Хотя нет, надо было сразу уйти. Сразу, как только она сказала все это про Валентайна! Потому что… нет, ну надо же вообще было такое придумать?
Да самоконтролю Валентайна только позавидовать можно! Он не далее как вчера проводил темный ритуал в самом сердце Мертвых земель. Даже смотрел на меня из Загранья, но на минуточку — даже ко мне не прикоснулся! Хотя мог. Мог все, и даже больше!
Продолжая кипеть, я дошла до холла, где мне открыли портал прямиком в дом Валентайна. Ну или в наш: по крайней мере, до случая с Ленор я считала, что он стал нашим. Сейчас же настроение испортилось окончательно, и еще больше — когда Кэмми, горничная, мне сообщила, что Валентайн занят архимагическими делами во Дворце правления и вернется позже.
На самом деле я и сама рассчитывала вернуться позже, но не задалось.
«Может, драконьим языком позанимаемся? — поинтересовалась Ленор. — Чтобы времени зря не терять?»
А этой только бы языком позаниматься! С Люцианом! Драконьим, ага.
— Нет! — рявкнула я, устраиваясь на кровати в своей комнате. Заправленной, застеленной и вообще выглядящей как в музее или в фотостудии.
«Почему — нет?»
— Мне еще и тебе объяснять?
— Ему ты так и не объяснила, между прочим, — насмешливый голос Ленор в голове повторно чиркнул спичкой по начинающему затухать раздражению.
— Не объяснила, потому что не обязана! В том числе и тебе.
— Или потому, что ты боишься оставаться с ним наедине.
Что-о-о-о?! Похоже, Соня и Ленор, не сговариваясь, решили довести меня до ручки.
— Можешь тешить себя этой мыслью, — фыркнула я.
— А ты можешь тешить себя мыслью, что тебе все равно, — не осталась в долгу она. — Если было бы все равно, ты бы не сбегала от такой возможности. Предложи тебе, например, позаниматься Ярд — чтобы не попадать под плохое настроение магистра Доброе утро, например, да ты бы побежала, волосы назад. Сомневаюсь, что тебе нравится, что тебя каждый раз тыкают в незнание времен. Хотя нет, даже не сомневаюсь! Тебе не нравится! А вот то, что ты шарахаешься от Люциана — это факт. Вопрос в том, почему?
В Соню хотя бы чашкой можно было кинуть. Я, конечно, не кинула, но можно же было! А чем кидаться в Ленор? В смысле, как в нее кидаться, когда она — это я?
Стойте-ка… она — это я? Мы две части единого целого…
— Уверена, что это не ты транслируешь мне свои чувства к Люциану? — уточнила я.
— Ага-а-а! Значит, чувства все-таки есть?
— Да! Желание от него избавиться, — я сложила руки на груди. Но теория меня заинтересовала, я прямо-таки загорелась тем, чтобы ее изучить. — Смотри, ты была влюблена в него до того, как я попала в твое тело, так? Тело — это биомашина, оно запоминает гормоны и биохимические реакции, которые вырабатывает. На какие-то ситуации, в том числе на определенного человека, ладно, в данном случае дракона — тоже. Получается, что твое тело «помнило» Люциана, и, когда я оказалась в тебе, все эти ощущения достались мне по наследству.
