Лицо его стало очень серьезным, глубоко задумался, даже закусил губу.
— Ваше высочество, — проговорил он наконец. — Вы человек очень неординарных взглядов и решений, потому вам многое удается… однако я человек большинства. А большинство так не поступают.
Я сказал твердо:
— Во все века и во всех королевствах большинство идет на поводу меньшинства!.. И то, что меньшинство придумывает, большинство сперва осмеивает, затем принимает и распинает тех, кто еще не принял. Папа Римский в своей мудрости был прав: мы обязаны заботиться о жене и детях, но если заброшены в другие земли и вернемся не скоро, то обязаны заботиться о женщинах здесь!.. Это наш долг, как мужчин. Но чтобы не было блуда, папа велит сочетаться законным браком, что есть благопристойно и верно.
Он сказал нерешительно:
— Однако же не совсем будет верно сочетаться браком, а потом вскоре покинуть… Думаю, после завтрашней битвы мы не задержимся здесь больше чем на неделю, а то и меньше.
— Неделя, — сказал я, — вполне достаточно, хотя… вы правы, может не хватить. Однако мы скоро покинем Пекланд и перейдем в Эбберт! Таким образом, будет потеряна возможность завести здесь жену…
Он напомнил:
— Но можно будет в Эбберте.
Я сказал с досадой:
— Но, согласно папскому указу, только одну!.. Одну на королевство. Две — уже нарушение. А так — все законно: одна в Пекланде, другая в Эбберте. А там, глядишь, перейдем в Сакрант…
Он глубоко задумался. Я предположил, что он перебирает потерянные возможности, все-таки проехали Скарлянты, Варт Генц, Бриттию, Ирам, однако он тяжело вздохнул и произнес посуровевшим голосом:
— Увы, меня воспитывали по-другому. Умом я понимаю вашу правоту и безмерно уважаю вас за то, что можете поступать так… правильно. По уму. Я — нет.
Я сказал со вздохом:
— Жаль. Все-таки ваш брак с Франкой — полубрак, а она вам полужена. Как и мне. Мы полумужья, а в этом чувствуется некая незавершенность, что должно задевать мужскую гордость.
Он произнес с гордостью:
— Однако я останусь ей верен.
Жаль, он не произнес «рыцарски верен», то совсем другая верность, высокая и чистая, не мешающая вязаться со всеми женщинами по дороге, но он, увы, просто по-человечески верен…
Я сказал со вздохом:
— Жаль. Но вы человек высоких принципов, я их уважаю. Один такой же, высоких принципов, сказал однажды гордо: да свершится правосудие, пусть из-за этого погибнет мир!.. Уважаю. Но все-таки мир важнее. Мир должен уцелеть, как и люди… Понятно же, что после страшной катастрофы, что переживет земля после Маркуса, многие нормы и запреты будут… не скажу что попраны, однако снова отменены.
— Ваше высочество!
— Увы, дорогой герцог… Для человечества самое важное — выжить. Все остальное — потом, потом. А для выживания, если где-то окажется один мужчина и десять женин, он просто обязан будет взять их всех в жены!
Он потемнел, задумался, сказал после паузы:
— Да-да, помню библейскую историю насчет Лота, который с двумя дочерями спасся из пылающего Содома.
— Вот-вот, — сказал я горячо, обрадованный неожиданной поддержкой. — Они там решили, что раз все погибли, то нужно снова населять землю! И обе легли поочередно с родным отцом и родили от него сыновей: Моава и Аммона, что дали начало крупным народам моавитян и аммонитян… С родным отцом легли, чтобы снова населить землю!
Мидль нахмурился, пробормотал:
— Они из Содома, для них не только такое привычно… но вы правы, ваше высочество, как ни страшно это признавать. Те немногие люди, что уцелеют и сумеют выбраться на поверхность, вынуждены будут отказаться от многих наших законов. Однако…
— Герцог?
Он вздохнул и покачал головой.
— Но я не смогу.
Я кивнул и вернулся в зал, чувствуя некоторое смущение и это неясное превосходство этого ограниченного человека.
Часть третья
Глава 1
Закатное солнце воспламенило кучевые облака, а само медленно поползло по раскаленному небосводу к сверкающему краю земли.
Веселые и хмельные мы вышли во двор, слуги тут же бросились за нашими конями.
Я сказал весело:
— Езжайте! Езжайте быстро. Во весь опор. Я вас догоню на полдороге.
Зигфрид крикнул оскорбленно:
— Ваше высочество!
— Мне изволится попрощаться с леди Шарлизой, — сказал я таким таинственным голосом, что все сразу понимающе заулыбались, и даже Зигфрид похрюкал с возмущением, но садиться в седло не спешил.
Я торопливо вбежал в холл, из-за колонны вышла леди Шарлиза, заступив мне дорогу, и вскрикнула тоненьким голоском:
— Ах, ваше высочество, как вы меня напугали!
— Вы меня тоже, — сказал я нервно, — ишь, как из темноты, а я такой нежный, когда боюсь…
Она охнула:
— Вы? Боитесь?..
— Боюсь, — согласился я.
— Чего?
— Да всего, — подтвердил я. — Я человек разносторонний и мыслящий, а таких все пугает!..
Она поинтересовалась с улыбочкой:
— Да? А тогда зачем вы вернулись?
— Есть важное дело, — ответил я таинственно.
— Да? — снова переспросила она с той же улыбкой на милом лице. — Ну говорите, ваше высочество… я слушаю со всем вниманием.
— Милая Шарлиза, — сказал я, — вообще-то для меня великое счастье поговорить именно с вами, вообще пообщаться, это тоже поговорить, но в расширенном смысле… хотя, вообще-то, я хотел заскочить к вашему отцу. Он на пиру пообещал собрать для меня кое-какие карты и списки, составленные им, когда был казначеем его величества короля Пекланда…
Она чуть помрачнела, улыбка исчезла, произнесла, мило надув губки:
— Это было так давно, что он и сам уже не помнит. Еще до моего рождения.
— Пусть не помнит, — согласился я, — лишь бы записи сохранил. Там для меня кое-что любопытное. Я такой любопытник, с широкими запросами. Раз уж вы меня не любите, буду карты изучать, а не ваши прелести…
Она сказала, сразу повеселев:
— Вы бесстыдник, ваше высочество!
— Увы, — согласился я, — как человек военный…
— Всегда торопитесь? — подсказала она.
— Жизнь заставляет, — сказал я сокрушенно. — Так что сейчас возьму у вашего батюшки карты, а потом договорю с вами.
— Хорошо, — сказала она весело. — Жду вас на этом же месте!
Я взбежал по лестнице, навстречу спускался барон Эркхарт, просиял от макушки до пят.
— Я думал, вы забыли!
— Как можно, — заверил я. — Просто хочу, чтобы в лагерь вернулся со своими людьми вместе, потому отправил их раньше.
Он с поклоном провел меня в свой кабинет, оставивший самые лучшие впечатления: прост, деловит, ничего лишнего, на стенах и на полу толстые ковры, что сохраняют тепло, такого же цвета ковры и пледы на креслах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
