- Спасибо за информацию, - отозвалась Анна. - Надо понимать, братец весьма высоко поднялся в своих исследованиях.
- Откровенно говоря, он поделил лавры с отцом. Модуль управления, тот самый "камушек", о котором вчера болтала девчушка, он у отца просто спёр.
- О, как интригующе, - журналистка изобразила интерес. - А что, четыре новые капсулы действительно существуют?
Она не надеялась, что Стас клюнет на удочку, но он ожидал как раз подобного вопроса.
- Существуют. Филипп досконально скопировал кристалл с помощью компьютеров и вскоре после появления на свет Ориона, заложил новых индивидов. Но об этом до сегодняшней ночи знали только два человека.
- Вы и Филипп? Тогда почему вы мне сейчас об этом рассказываете?
- Чтобы расставить точки в забавном ночном приключении. Девочка, умышленно или нет, выложила все, как на духу.
- Это вы провели ее в лабораторию?
- Да что вы! Вернее всего, она спокойненько забрела туда сама следом за Филиппом. Он же ничего вокруг не видит, когда занят делом.
"Он и в остальных случаях ничего вокруг не видит", - подумала Анна.
- Филипп хочет наладить потоковое производство индивидов? - спросила она.
- Боюсь, что да.
- Боитесь? - и Анна ясно вспомнила слова Антона об отце и его ссоре с сыном.
- Вы обратили внимание, как ведет себя Орион?
Она не ответила. Стас, не спуская глаз с дрогнувшей маски на ее лице, продолжал:
- Индивид - это не робот, не Продукт, которым нужно управлять. Это личность. Причем богатая человеческая личность. Тиражирование одного и того же человека вернее всего погубит и оригинал, и его клоны. Даже глупенькая девочка это осознает.
Акцент на "человека" сделал свое дело. Анна вздрогнула и отвернулась.
- И что вы предлагаете? Вразумить Филиппа? - она нервно притушила сигарету и потянулась за новой.
- Для начала я хочу понять, что произошло с Орионом.
- Где он? - Анна привстала.
Орешек треснул. Хитринка забилась в уголки серых внимательных глаз, и Анна зарделась. "О, женщины. Сколько же у вас личин? - с тоской и восхищением Стас взирал на собеседницу. - И которая настоящая? Не та ли, что возникает при мысли о любимом?"
- Парень в своей комнате. Не волнуйтесь, ничего страшного. Вымотался до предела, теперь отсыпается.
Анна поджала губы.
- Вы решили, что он из-за меня?... Ради этого вся беседа?
Настало время откровений. Стас прикинул в уме предстоящие ходы и ответил.
- Постарайтесь понять, Анна, - доверительный тон попал не в фазу: журналистка насторожилась. - Орион взрослел и совершенствовался на моих глазах. Теперь он окунулся в настоящую жизнь. И мне небезразлично, как он будет чувствовать себя впредь. Он любит вас, а значит - будет жить для вас.
Настороженность исчезла. Девушка рассеянно покачала головой. Слабое чувство, похожее на зависть, скользнуло по сердцу. У Ориона был настоящий друг, опекун,... отец. Для нее в жизни не нашлось человека, взявшего бы на себя столь тяжкую роль.
- Почему же вы сказали, что Орион не совсем человек? - глухо спросила Анна.
- Потому что это правда. Восемь месяцев назад он вышел из капсулы, похожей на те, которые сейчас стоят в личной лаборатории вашего брата. Возможно, я выразился неточно. Он - иначе рожденный человек. Ему в сто крат труднее освоиться в нашем обществе. Но он имеет право на нормальную жизнь. И дать ему эту жизнь может только тот, кто вырос на земле среди людей. Филипп этого не понимает. Но Тамарины "нарисованные цветки" он вчера осознал, будьте уверены. И теперь горит желанием использовать девочку в своих целях.
"Девочка похожа на мать. Мать рисовала узоры", - закрутилось в голове у Анны. Разговор на террасе: "Что ты рисуешь?" - "Посмотри, это Диво". - "Эти черточки?"
Ей потребовалось двадцать лет, чтобы понять мамину мечту...
- Вы полагаете, создание индивидов можно продолжить? - робко спросила она.
- Если Тамара сумеет нарисовать код на камне, и мы поможем индивидам познать человеческие чувства, да. Филипп жаждет спасти цивилизацию после всемирного потопа, - Стас усмехнулся в усы. - А, по-моему, многих надо спасать уже сейчас от черствости, примитивизма и бесчеловечности.
"Создать индивида! Создать еще одного искреннего, мудрого человека с доброй душой и открытым сердцем, - мысли закружились у Анны разноцветной счастливой радугой. - Когда такие люди вольются в человеческое общество, общество заметит их и повернется к ним лицом. Пойдет за чистотой и искренностью, как отважилась пойти я!"
- Убедить Тамару будет нелегко, - с трудом приглушив восторг, начала Анна. - Филипп вел себя вчера как последний дурак. Вряд ли девочка согласится участвовать в его работе. Ему нужно наладить с ней отношения. И вообще, нам понадобится время.
- Мне нравится это "нам", - кинул Стас. - А Филиппа я беру на себя.
Уткнув палец в стену, Тамара чертила на ней невидимую линию. Коридор тянулся и тянулся вперед, встречные люди проходили туда-сюда, иногда задевали и, обронив дежурное "извините", шли по делам.
Холодно. Цветы не живут, когда холодно. Глеб. Глебушка...
Слезинка пробежала по щеке.
Хлопали железные двери. Плясали цветные точки в узком окошке. Белые одежды. Плохие одежды.
Тамара пристроилась за спиной пожилого человека в очках, увлеченно изучавшего шуршащие бумаги. Хлопнули двери. Тамара пошла в новый коридор. Человек в очках оглянулся по сторонам, произнес грубое слово, и железные двери закрыли его в маленькой комнатке.
Он обижается на комнатку. А комнатка не виновата. Он велел ей неправильно ехать.
Темно.
- Кошка, кошка, где твоя дорожка?
Кошкины глазки видят всё в лесу.
Кошка, кошка, подожди немножко.
Солнышко станет и прольет росу.
Стена была совсем холодной, и Тамара отдернула пальчик. По телу пробежал озноб.
Дядя Боря говорил, что бабушку Владлену положили под землю, когда она уснула. А я не сплю. Я живая. И я иду под землей. И земля не обижается. Интересно. И немножко страшно.
Раздался отчетливый скрип. Тамара вмиг притихла и присела на корточки. В темноте показался огонек. Женщина с плохими мыслями прошла мимо. Девочка сжалась в комочек. Мысли были настолько черными, что она боялась на них смотреть. Но там, откуда она пришла, тоже были мысли.
Как мышки в погребе, - Тамара осмелела.
Мышка одна,
она голодна.
Зернышко пожевала,
другое достала.
День за днем.
Мышки вдвоем.
Зернышки тают,
люди страдают.
Зима холодная,
деревня голодная...
- Ой.
Тамара уперлась в приоткрытую дверь.
Плохое место. Очень плохое. Но Глеб бы не испугался. И я не боюсь.
Она проползла между железной колодой и острыми обрезами скрипучих ворот и отважно шагнула в новый коридор. Большущие детские глаза расширись от ужаса. Тамара прижимала к груди кулачки, будто удерживала в себе желание бежать без оглядки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
