«Оставь ее в покое, — твердил ему внутренний голос. — Уходи, пока она тебя не увидела».
Но тело Такера отказывалось слушать внутренний голос.
Ноги сами понесли его вперед, глаза не отрывались от ее профиля. Его совесть кричала, чтобы он шел в другую сторону, но Такера захватили воспоминания о ее теплом мягком теле.
Услышав его шаги, Джуди повернулась и поглядела на него настороженным взглядом лесного оленя. Она была страшно напряжена и совсем не похожа на ту покорную женщину, которая отдалась ему на ферме.
— Значит, Рустер все-таки сумел оттащить тебя от карточного стола, — жестко сказала она.
Такер в душе содрогнулся от ужаса, но внешне остался совершенно спокойным.
— У меня дела на берегу, — промолвил он, кивая в сторону дока. — Или ты забыла?
— Я ничего не забыла. — Она впилась в него взглядом. — Почему ты избегал меня, Бун? Неужели ты так меня боишься?
Она не любит экивоков и всегда берет быка за рога.
— Я тебя не боюсь, Джуди, я боюсь за тебя. И за мальчиков. Я не хочу лишний раз подвергать вас опасности.
— От кого исходит опасность — от того человека, которого Рустер подслушал в игорной комнате?
Такер чуть не выругался.
— Я запретил ему тебе об этом говорить. К чему тебя лишний раз расстраивать?
— Великолепно, Бун! Мне ты не можешь доверить сведения, которые касаются нас обоих, а двенадцатилетнего мальчика ты не стесняешься послать в это жуткое место в качестве шпиона!
— Я никуда Рустера не посылал. Наоборот, я все время гонял его оттуда. А он упорно лезет на рожон.
— Но он сказал, что ты… — Джуди запнулась. — Ну, не важно. Зачем нам обсуждать Рустера? Так кто этот человек — один из «серых призраков»? Ты думаешь, он за нами следит?
Такер пожал плечами. Ему хотелось бы успокоить Джуди, но она требует правды.
— Я сам его не знаю, но я видел портрет Эда Харкли на объявлениях о розыске преступника. Не могу себе представить, чтобы Билли послал по нашему следу известного своей жестокостью убийцу. А если послал, то, наверное, сказал ему, что я буду в обществе женщины. Хоть ты и одета мальчиком, я решил, что ему лучше не видеть нас вместе. Тебе гораздо безопаснее прятаться в каюте с близнецами. Мальчишек никто не ищет.
— Вот и объясни это своим братьям. Они не могут понять, почему ты их не навещаешь и, кажется, считают, что в этом виновата я.
Услышав усталость в ее голосе, Бун впервые понял, как ей было тяжело все эти дни.
—Дело идет к концу, — сказал он и с тоской подумал, что к концу идет не только поиск Латура. — Если мне повезет, я сегодня найду Латура.
— Ты найдешь Латура? Не мы, а ты?
— Эд Харкли будет следовать за мной по пятам. Ты что, хочешь, чтобы он догадался, кто такая ты и кто эти мальчики? Пойми, Джуди, сейчас не время разыгрывать спектакли.
— Мои спектакли несколько раз спасли твою шкуру, Бун. Господи, мало того, что она неприступна, так еще и сердится. Этого он просто не мог перенести.
— Знаю, Джуди, — мягко произнес он. — И не думай, что мне не хочется взять тебя с собой. А если что-нибудь случится, кто позаботится о близнецах… и о Рустере?
— Ты думаешь, что что-то случится?
Ох, чересчур хорошо у нее варит голова! Но Бун знал, что не должен допустить ее встречи с Харкли.
— Я не знаю, что думать, — честно признался он. — Но я не могу оставить братьев одних. На их долю и так выпало слишком много горя.
— Верно. — Джуди выпрямилась во весь рост. — Вот и оставайся с близнецами. А я пойду в штаб.
— Ты?
— Спасибо за доверие, — ядовито сказала Джуди. — Хватит тешить самолюбие, Бум. Ты же знаешь, что я скорее тебя разузнаю все, что нужно. Да и Харкли за мной не пойдет.
— Пойдет, если увидит, как мы разговариваем.
— Тогда давай кончать разговор, и я пошла. Такер взял ее за руку.
— Черт побери, Джуди, ты слишком многого от меня хочешь…
— Я хочу, чтобы ты мне доверял, — сказала она, вскинув на него упрямый взгляд. — А если ты на это не способен, тогда лучше отдай медальон.
Отдай ей медальон, и дело будет с концом, говорила ему совесть. Ведь она рано или поздно у тебя его отберет. Такер сбежал от Билли, потому что так было проще, но ему все равно нужно обещанное вознаграждение. Кое-что он выиграл в карты, однако этого не хватит, чтобы отдать долг Лиле и выкупить ферму. Он должен доставить Латура к «серым призракам», иначе он потеряет всякую надежду на будущее и потеряет Джуди.
А если ей сказать правду, она может бог знает что выкинуть, принести огромный вред и себе и другим.
— Ну ладно, иди, — проговорил Такер, выпуская ее руку, — да возвращайся за мной, как только его найдешь. И поспеши. Пароход отчалит через два часа.
— Знаю.
У Джуди дрогнул голос, и на секунду у Такера возникло искушение схватить ее за руку и убежать от прошлого, которое наверняка их разлучит. Увы, оба они не принадлежат себе. Джуди, которую страшные воспоминания побуждают к мести, не успокоится, пока не достигнет своего. Она просит ей доверять. Как он может отказать?
Но нельзя отпускать ее без всяких средств защиты.
— Возьми, — сказал он, протягивая ей свой «кольт». — И если возникнет нужда, пусти его в ход.
Джуди понимала, как ему не хочется расставаться с револьвером, и она вознаградила его за эту жертву благодарной улыбкой.
— Спасибо, — тихо промолвила она. — Ты об этом не пожалеешь.
Будем надеяться, подумал Такер, глядя, как она поспешно идет по сходням. Но его не оставляло гнетущее предчувствие беды: надо было идти самому.
Это ощущение еще усилилось, когда, подняв глаза, он увидел зловещую физиономию Эда Харкли.
Глава 20
— Рафа Латура нет в живых, — сказал полковник, к которому провели Джуди в штабе, и подал ей пачку бумаг. — Его казнили по обвинению в измене.
Джуди глядела на документы, едва удерживаясь от слез. Она же выдает себя за юношу, а мужчинам не пристало плакать в присутственном месте. У нее дрожали руки и разум отказывался верить словам этого самодовольного жирного полковника Портера, который вызвал у нее мгновенную неприязнь и перед которым она никогда не унизилась бы до слез.
Но сердце у нее обливалось кровью. Этот человек был для нее больше отцом, чем тот, который ее зачал. Нет-нет, не может быть, чтобы Раф умер. Неужели она прошла весь этот путь лишь для того, чтобы узнать, что его уже нельзя спасти? Что она скажет братьям? А Гинни?
Кое-как она закончила разговор с ханжой полковником, хотя впоследствии не могла вспомнить ни одного слова, которое ему сказала. Она только помнила, что ей хотелось причинить ему такую же боль, какую он так бездушно причинил ей. Как он смел улыбаться, сообщая ей о смерти Рафа? Ей хотелось дать ему пощечину, чтобы стереть с его физиономии эту гадкую усмешку.
