Полковник был полностью согласен с этой мыслью — промедление грозило тем, что планы станут известны кому-то, кому о них знать не следует. А учитывая, какую подготовку нужно провести, чтоб быть хоть немного уверенными в успехе операции, следовало тем более торопиться — иначе отрабатывать действия можно будет несколько лет.
— Вы отлично поработали, полковник Хашеми, — генерал Сафар оторвался от распечаток, разложенных на его столе, и взглянул в упор на командира бригады «коммандос». — Я убедился еще раз, что не ошибся, выбрав именно вас из многих. Сегодня же план будет доставлен аятолле, и, я уверен, рахбар примет его! Что же касается ваших сомнений по поводу части операции, касающейся Саудовской Аравии… Это наша ключевая цель, отступники должны быть наказаны. Да, действовать на их территории, под присмотром американцев, сложно. Но у нас есть там союзники, полковник. ими движут свои мотивы, но цель у нас с ними пока одна. И кое с кем из них вам следует познакомиться как можно скорее!
Выспаться Нагизу Хашеми все же удалось — в жестком, тесном и неудобном кресле старого, грозящего развалить в воздухе на куски «Аэробуса», доставившего его из Тегерана в Маскат — столицу Омана. План операции «Гнев Пророка» был утвержден без каких-либо изменений, и полковнику предстояло уже сейчас начать воплощать его в жизнь. Целых три часа сна — этого вполне хватило, чтобы сойти вновь на землю бодрым и отдохнувшим.
Исмаил бин-Зубейд добрался до границы из Эр-Рияда за несколько часов. взятый напрокат «Нисан-Патрол», на вид потрепанный и более чем скромный, но на самом деле вполне надежный, доставил бригадного генерала в место, где должна была произойти встреча — встреча, сам факт которой делал его предателем и королевским преступником. Но отчего-то мнение короля теперь меньше всего интересовало командира бригады специального назначения.
Под конец поездки, однообразной и утомительной, генерал задремал — и в итоге был разбужен легким толчком в плечо. Еще не успев открыто глаза, бин-Зубейд первым делом положил ладонь на кобуру с табельным «Браунингом», и лишь по прошествии нескольких секунд, вспомнив, где он, расслабился.
— Господин, прибыли, — лейтенант Аль-Джуни, на несколько часов ставший водителем при своем командире, указал на ровную, как стол, пустыню, простиравшуюся до самого горизонта: — Мы на месте!
— Ты уверен? Это уже граница?
— Граница прямо перед вами, генерал, — кивнул лейтенант, в распоряжении которого был спутниковый навигатор — вещь, незаменимая при поездках по местности, лишенной каких-либо ориентиров. Такой, например, как эта пустыня. — Через километр уже территория Омана. Наши друзья скоро появятся. Мы прибыли раньше оговоренного времени, так что есть еще десять минут.
Бин-Зубейд выбрался из салона внедорожника, с наслаждением потянувшись — тело затекло от долгого нахождения в одной и той же позе. Было жарко, но снаружи все же лучше, чем изнутри — даже неплохой кондиционер не спасал от зноя, когда находишься в железной коробке несколько часов подряд. Китель, пропитавшийся потом, прилип к спине, и генерал, одернув форму, принялся прогуливаться возле джипа, в котором оставался его единственный спутник.
Место для встречи было выбрано хорошее — посреди ровной, приглаженной ветром пустыни, можно не опасаться неприятных неожиданностей. Здесь сложно устроить засаду, и можно вести беседу, не отвлекаясь на то, чтобы вовремя обнаружить отблеск оптического прицела, поймавшего линзой солнечный луч. Конечно, стрелок с винтовкой пятидесятого калибра, вроде американской «Баррет» М82, может расположиться за полтора километра отсюда, и увидеть его невооруженным глазом не сумеет никто, но ведь от всего на свете не убережешься. Нужно доверять людям, даже тем, о ком еще несколько часов назад ты даже не слышал, и кто явно представляет здесь отнюдь не друзей королевства. И потому генерал Исмаил бин-Зубейд приготовился терпеливо ждать.
Аль-Джуни или соврал, или просто его часы шли неверно — прошло не более трех минут, а на востоке взметнулся столб пыли, верный знак того, что со стороны сопредельного государства кто-то ехал, причем явно не на верблюдах. Еще две минуты — и уже можно разглядеть изрядно потрепанный белый «Субару», не самую новую модель. Подскочив пару раз на невысоких барханах, японский внедорожник остановился в сотне метров от «Нисана», и из него выбрался один человек. Постоял полминуты, осматриваясь, а затем двинулся навстречу бин-Зубейду.
— Это он, господин генерал, — сообщил лейтенант, наконец, покинувший салон автомобиля. — Идите же!
Они встретились на гребне невысокого бархана, прилизанного порывами жарко ветра. Минуту стояли молча, друг напротив друга, разделенные всего парой шагов — изучали, оценивали. Затем тот, кто прибыл со стороны Омана, заговорил первым по-арабски, хотя едва ли это был его родной язык.
— Я представлюсь, чтобы вы понимали серьезность моих слов. Меня зовут Нагиз Хашеми, я полковник сил специального назначения Корпуса Стражей исламской революции. Ваше имя мне известно, простите — предпочитаю знать заранее, с кем имею дело. Мы с вами коллеги, генерал. И сейчас хотим одного и того же.
— И чего же именно хотите вы? — невозмутимо поинтересовался бин-Зубейд.
— Унизить короля Абдаллу, и заставить американцев разочароваться в нем, перестав считать саудовского правителя своим союзником. Он обещал поддержку моей стране, пугал неверных тем, что перестанет продавать им свою нефть. Мы поверили ему, забыв о давнем соперничестве. Но американцы, запугав ваших братьев, заставили их выступить против короля, а затем использовали это, как предлог, чтобы придти на вашу землю. Ваши друзья стали разменными фигурами в этой грязной игре, и вы хотите отомстить. Мы тоже. Мы хотим, чтобы ваш король ощутил сам, каково это, когда тебя предают те, кто еще недавно заверял в верности, клялся в дружбе — предают, когда понимают, что дружить больше не выгодно, что они ничего не получат взамен своих уверений в преданности. Так что наши желания совпадают, мы можем друг другу помочь.
— То, что я сейчас с вами говорю — предательство, — вдруг заметил Исмаил бин-Зубейд. — Вы — представитель разведки враждебного государства. Я должен был бы вас арестовать.
— Но не собираетесь делать этого, — ухмыльнулся Хешеми, не спрашивая — утверждая. — Предать нечестивого правителя, который готов отправить на эшафот преданных своих слуг ради сохранения дружбы с неверными — это не преступление, а деяние, угодное Всевышнему. Давайте думать, как исполнить наш замысел. У вас есть то, что нужно нам — информация и ресурсы, а у нас — люди, готовые ради своей страны и своей веры принять любую смерть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
