же заснула.
52
Столик стоял в середине обеденного зала «Дельмонико». Мерцающий газовый камин у стены придавал уюта изысканной обстановке. Вдоль другой стены выстроилась по стойке смирно целая армия официантов в черных фраках с белыми галстуками и таких же белых фартуках. Глаза их блуждали по залу, чтобы не пропустить взмаха пальца или взгляда посетителя. Прекрасная цветочная композиция позади стола создавала иллюзию уединения и наполняла воздух ароматом роз и пионов.
Была половина третьего, и в «Дельмонико», заполненном до отказа обитательницами Пятой авеню, подавали чай. В зале слышался низкий гул разговоров, легкое позвякивание чашек и ложек, приглушенный шорох официантов, сновавших туда-сюда с чайниками и прекрасными серебряными подносами, где рядами лежали кексы и сэндвичи.
Ленг вызвался подержать стул Констанс, взяв на себя обязанность официанта. Потом сел напротив и расправил салфетку на коленях. Официант склонился над ним в ожидании заказа.
– Позвольте спросить, что вы желаете, сэр?
– Поздний чай[119], – сухо ответил Ленг. – «Эрл Грей», сэндвичи, кексы и птифур[120].
– Да, сэр, сию минуту.
Официант мигом исчез. Ленг обернулся к Констанс.
– Я так рад, что мы договорились об этой rencontre[121], ваша светлость! – сказал он с тягучей, чувственной улыбкой. – Чай и кексы очень хороши, но птифуры просто превосходны.
Констанс ответила не сразу. Теперь, не одурманенная безумием бала, она смогла лучше изучить его лицо. Он выглядел точно так же, как в ее воспоминаниях: бесцветная кожа, бледные сапфиры глаз на странно утонченном лице, светлые волосы, стройная фигура, излучавшая, впрочем, немалую силу. Было неприятно видеть отчетливое семейное сходство с Пендергастом, а выражение ледяного равнодушия напомнило ей о Диогене.
Попытки Ленга очаровать Констанс и узнать о ней как можно больше, предпринятые во время танца, а особенно его приглашение посидеть за чаем уже на следующий день встревожили ее. Она напомнила себе, что он умен и опасен. Но именно поэтому следовало действовать. Седьмое января было уже близко – гораздо ближе, чем казалось. Констанс не могла предугадать, как поступит или отреагирует Ленг. Оставалось лишь вывести доктора из равновесия и перехватить инициативу, нацелившись в самую уязвимую его точку – то, к чему он больше всего стремился.
Но одновременно приходилось проявлять осторожность – предельную осторожность, чтобы не перегнуть палку. С Ленгом этого нельзя было допустить. Она старалась прятать внутреннее беспокойство и отвращение к нему под маской легкости и беззаботности.
– Доктор Ленг, вы говорили, что интересуетесь ядами. Это очень любопытно. В каких целях?
– Всего лишь одно из многих увлечений, – небрежно махнул рукой Ленг. – Моя основная специализация – психиатрическая хирургия. Под этим я понимаю хирургию мозга, которая меняет поведение пациентов, страдающих психозом.
– Звучит довольно-таки пугающе.
– Вовсе нет! – усмехнулся он. – Мне посчастливилось учиться у молодого ниспровергателя авторитетов, блестящего немецкого врача Эмиля Крепелина, убежденного, что dementia praecox[122] – это клиническое расстройство, требующее скорее лечения пациента, чем его заключения. С хирургической точки зрения проникновение в череп из благих побуждений – одна из древнейших медицинских операций, о которых сохранились свидетельства… Хотя, конечно же, те, кто применял этот метод в прошлом, пребывали в прискорбном заблуждении. А сегодня у нас есть возможность навсегда снять ужасные и временами опасные для окружающих симптомы умственного расстройства.
– Разумеется, я слышала о трепанации. Но не думала, что бывают операции на мозге.
– В каком-то смысле это новинка. Тем не менее врачи уже достигли заметного прогресса.
– А где вы принимаете больных?
– В больнице Бельвью.
– И больше нигде?
– Кроме того, я оказываю услуги несчастным и обездоленным.
– Какое благо для них и какое великодушие с вашей стороны! Однако вернемся к вашему увлечению ядами… Вы не ответили на мой вопрос.
– Меня интересует действие соединений, которые вмешиваются в естественные биологические процессы. Изучение биологических токсинов помогает пролить свет на фундаментальные тайны жизни.
– Вы проводите эксперименты с ядами? Я имею в виду на животных.
– Ваша светлость! Вы на редкость любопытная юная особа, – снова усмехнулся он. – Нет, все свои опыты я ставлю in vitro[123], на клеточных культурах.
– Но я полагаю, что велико искушение сделать это in vivo[124].
По лицу Ленга пробежала тень недовольства, если не подозрения.
– Ваша светлость, давайте поговорим о более приятных предметах. Вот, кстати, и наш чай.
Один официант поставил на стол чайник, другой – два серебряных геридона[125]. На первом лежали великолепные птифуры, на втором были разложены сэндвичи-канапе со снятой корочкой.
– Позвольте налить вам чай, сэр? – спросил официант.
– Мы сами нальем.
– Как вам угодно.
Оба официанта удалились. Ленг помолчал и заговорил снова:
– А теперь расскажите подробнее о вашей прославленной семье и о том, почему вам пришлось покинуть родные края. Должен признаться, я ни разу в жизни не встречал герцогиню.
Констанс изобразила понимающую улыбку:
– И все еще не встретили.
Он с любопытством посмотрел на нее:
– Как это?
– Я не герцогиня – как вы, несомненно, уже заподозрили.
Брови Ленга поползли вверх.
– Нет?
– Раз уж мы заговорили об этом, давайте проясним еще кое-что: это не вы пригласили меня сюда, а я вас. – Ленг на секунду растерялся, и Констанс продолжила: – Я с самого начала спланировала нашу встречу. Я предложила пригласить вас на бал. Я перехватила вас у входа. Я изготовила скульптуру Озимандии, зная, что вы в восторге от этого стихотворения.
Она с большим удовлетворением отметила, что бледное лицо Ленга совсем побелело. Но через мгновение он справился с собой.
– Позвольте мне обслужить вас, ваша светлость.
В его голосе звучала ирония. Он наклонил носик чайника над чашкой Констанс.
– Благодарю вас.
Она положила в свою чашку кубик сахара и плеснула немного молока. Ленг налил туда исходящий паром напиток, с помощью щипчиков разложил на тарелке Констанс разнообразные сэндвичи, а потом положил еду себе.
– Итак, объясните, почему вы так стремились познакомиться со мной.
– А кто бы не захотел познакомиться со знаменитым Енохом Ленгом, хирургом, психиатром, практикующим врачом больницы Бельвью?
Он ждал продолжения, старательно сохраняя безучастное выражение лица. Констанс отпила чая, превосходно заваренного, с густым ароматом бергамота, – один глоток, другой, третий – и поставила чашку на стол.
– Вы заинтриговали меня, доктор Ленг, – наконец произнесла она.
– Я польщен.
На его губах заиграла улыбка. Констанс вдруг испытала желание стереть ее, но одновременно вспомнила, что нужно придерживаться плана и не торопить события.
– Мне кое-что известно о вас. – Еще один небрежный глоток. – К примеру, я знаю, что вы потратили огромные средства на приобретение редких химических ядов, реагентов и лабораторного оборудования.
– Это совершенно нормально. Я же занят важными исследованиями.
– Возможно. При этом
