— Вот так-то лучше.
— Давай просто поговорим.
— Поговорим? Мы разговаривали за чаем и обсудили все, что только можно. О чем еще говорить?
— Ну, мы не говорили о философии.
— Скучно. Философия — это для болтунов.
— Значит, не останешься? — Солдат сделал все, что было в его силах, дабы предотвратить возможную сцену. — А может, хочешь поспорить о копье ангела Исфуриеля, одно прикосновение которого изобличает обманщика? Думаю, как раз такое припрятано у жены в шкафчике, и когда я сплю, она меня им проверяет.
Юн зевнул.
— Спокойной ночи.
Хозяин удалился.
Солдат некоторое время прислушивался. Ни шума, ни звуков потасовки не последовало. Наконец под храп и фырканье верблюдов по ту сторону завесы шатра он снова погрузился в сон.
ИксонноскИ оставил мать и отправился в пустыню один. Остерегаясь ястребов и коршунов — здесь любая птица могла оказаться посланником ОммуллуммО, — мальчик-чародей поднялся на гору и семь часов просидел на уступе. В это время он созерцал необъятные просторы, что раскинулись в его воображении, путешествовал в своей фантазии, набирал силу из самого себя. ИксонноскИ пожинал знания, заложенные в него предками — чародеями разных времен и разных миров. Он вошел в мир животных и позаимствовал хитрость и ловкость зверей, взял изворотливость мужчин, интуицию женщин, зрение птиц, многие свойства изобилующих талантами змеи и ящериц, чьи уши находятся так близко к земле.
Он искал секреты камней, пытался постичь ощущения дерева, невесомость огня, силу воды, загадочный нрав воздуха.
ИксонноскИ стал ближе к природе горы, на которой сидел, и пытался понять душу земли.
Через семь часов он спустился с облаков.
Оказавшись на уровне моря, ИксонноскИ подошел к валуну и бесстрашно погрузил кулак в центр огромной глыбы гранита. Мальчик подержал руку в камне некоторое время и вытащил ее, точно меч из тыквы. Камень поддался так легко, как будто это был не гранит, а мягкая глина.
Теперь ИксонноскИ мог повелевать камнями. Завтра он заберется на огромный дуб и поучится понимать мысли дерева через шелест листвы, мощь огромного ствола, сеть корней.
И если мальчику повезет и ему хватит времени, он успеет познать все окружающие вещи до того, как состоится решающее противостояние между ним и отцом — врагом, чародеем-отступником, разрушающим Добро.
Когда Солдат проснулся, он увидел, что край шатра приподнят и внутрь вошло какое-то сказочное существо. Оно подкралось к горшку с молоком, который стоял в самом центре шатра, и сделало глоток.
— Привет, — обратился Солдат к сидевшей на корточках фигуре.
Домовой — а это был именно он — вздрогнул, внимательно посмотрел на Солдата, и его перепачканный молоком рот растянулся в широкой улыбке. На усах висели белые клочья пены.
— Ты, случайно, не был на похоронах чародея?
— Был. Я видел, как ты стащил лунное яблоко.
— Ах да, — ответил домовой. — Ты же знаешь, какие мы, сказочный народец, обязательно что-нибудь стащим.
— Молоко теперь свернется?
Домовой посмотрел в сосуд, который держал в руках, зная, что молоко действительно свернется именно потому, что из него попило такое существо, как он.
— Да, уже сворачивается.
— Тогда почему бы тебе его попросту не допить?
Домовой снова поднял на Солдата глаза и улыбнулся:
— А ведь верно.
Он выпил все до последней капли и поставил горшок на место.
— Спокойной ночи.
— Бывай.
Домовой удалился.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Последний из клана Драммондов был посвящен в рыцари за доблестную службу и храбрость, проявленную в войне против иностранного завоевателя. Рыцарю были дарованы права на земли вдоль всей границы государства, и он командовал внушительного размера армией. Теперь, когда он стал влиятельным человеком и мог шепнуть нужное словцо самому королю, на его сторону встали и другие рыцари, послабее. Некоторые делали это по расчету, другие — потому что у них просто не было выбора. Но главное, что привлекало знать в ряды сторонников Драммонда, — его вражда с рыцарем Валехором. Очень многим не терпелось свести счеты с этим могущественным человеком, в подчинении которого тоже находилось немало рыцарей.
Король не вмешивался в подобные передряги. Когда один рыцарь убивал другого, он закрывал на это глаза, если только убийца не допустил вопиющего нарушения законов рыцарства и бой был честным. Люди всегда будут ненавидеть друг друга — так уж устроено. И всегда найдется тот, кто пойдет на убийство из зависти, ревности или из мести. Девиз короля применялся по всей стране: Люби всем сердцем. Ненавидь всей душой. Служи богу. Не бойся человека.
Теперь семьи и кланы знали, что Драммонд вернулся и сердце его переполняет злоба. Он будет мстить. Валехор истребил всю его семью во время страшного побоища на Черной пустоши, что граничит со Скалами Сумасшедших. Кровь Драммондов пролилась и напоила торфяники. Это стало расплатой за убиенную невесту, которая сама была из Драммондов и бежала из клана, дабы обвенчаться с ненавистным врагом. Ее зарубили прямо в белом подвенечном платье и оставили лежать в заснеженном лесу. Девушка сжимала бледными пальцами свадебный венок, будто хватаясь за последнее кольцо надежды, и глядела на мир широко раскрытыми удивленными глазами. Наконец переполняющая их любовь угасла.
Оставшийся в живых Драммонд был ее кузеном. Именно он завел девушку в лес, пообещав устроить ей встречу с возлюбленным, чтобы они могли тайно обвенчаться. Возлюбленного звали рыцарь Валехор. Однако вместо этого Драммонд привел сестрицу к братьям, которые поджидали с мечами наготове. Они и зарубили свою единственную сестру как предателя. Те самые братья, что таскали друг друга за волосы в детстве, разозлившись на сестренку, теперь держали в руках смертельное оружие, и непоправимое свершилось.
Впоследствии нашли виноватого. Обвинили не невесту, не братьев и кузенов, забравших у нее жизнь; виновным стал человек, околдовавший девушку своими льстивыми речами. Валехор. Соседский ублюдок, ворующий землю и поджигающий церкви. А если не он сам, так его отец, если не отец — так дед. Все одно. Драммонды страдали веками. Правда, в отместку они тоже поджигали стога и амбары, убивали забредших в их леса крепостных, воровали лошадей и скот. Впрочем, так поступали все граничащие друг с другом кланы. Таков был образ жизни и путь к смерти. Но увести девушку из родного гнезда, из семьи, да не силой, а льстивыми словами и золотыми обещаниями?.. Неслыханно! Разве можно такое стерпеть? Драммонды такого не прощали, они крепко держались за своих.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
