Это Гай – похудевший, осунувшийся, заросший щетиной, в мешковатом солдатском комбинезоне.
Максим теряется. Снимает ногу с газа, хватается за рычаг, машина замедляет ход…
Гай опускает руку и идет к танку. Начальственно стучит по броне.
ГАЙ. Эй! Кто такой?
Максим, притаившись в танке, вдруг широко улыбается.
ГАЙ (неуверенно). Есть там кто?
Гремят каблуки по броне. Открывается боковой люк, Гай просовывается в отсек. Максим хватает его за шиворот и рывком втаскивает внутрь.
Танк с ужасным ревом срывается с места.
Пулеметчик и автоматчики вскидывают оружие. По корме танка бьют и бьют пули, двигатель дымит… Гай, которого Максим прижал к полу, брыкается, каска съехала ему на лицо, он пытается высвободить автомат…
Танк врывается в лес. Пули по броне уже не стучат. Танк гонит вперед по свободному шоссе.
Гай наконец-то высвобождает автомат. Максим стягивает с него каску – оскаленное, яростное лицо, потом страх, растерянность…
Потом Гай узнает Максима.
ГАЙ. Массаракш.
Видно, как шевелятся его губы, но из-за рева двигателя ничего не слышно. Максим обнимает его.
Выбираются наверх, на башню.
ГАЙ (помятый и растерянный, оглядывается). Куда?! Зачем?!
МАКСИМ. На юг! Хватит с меня твоего гостеприимного отечества!
ГАЙ. Побег?!
МАКСИМ. Да!
ГАЙ. Ты с ума сошел! Тебе подарили жизнь!
МАКСИМ. Кто это мне подарил жизнь?! Жизнь моя! Принадлежит мне!
Впереди показывается ветроэлектростанция – дорога пролегает между двумя рядами ветряков на столбах. Лопасти кое-где погнулись, вертятся с отвратительным звуком, заглушают слова. Максим что-то говорит, жестикулируя, Гай становится все мрачнее и мрачнее.
ГАЙ (кричит). Я обязан тебя вернуть!
МАКСИМ. А я обязан тебя отсюда увезти!
ГАЙ. Ты совсем сдурел! На юге нас съедят… Массаракш, возвращаться тебе тоже нельзя, тебя расстреляют… Провались ты пропадом! Придурок! Псих!
МАКСИМ. Не ори! Я тебе все объясню.
ГАЙ. Не желаю ничего слушать. Останови машину! Идиот! Болван!
МАКСИМ. Ты сам болван! Ты – болван! Дай рассказать!
Гай пытается спрыгнуть с танка, Максим не дает. Они борются, но Максим сильнее. Он прижимает Гая к броне и так, зафиксировав его, начинает рассказывать. Слов не слышно – ворочаются ветряки, гремит мотор. Гай выдирается, выкручивается, кричит, плюет Максиму в лицо…
Танк все дальше углубляется в страну мутантов. Верхушка последней башни «баллистической защиты» опускается за горизонт.
Гай больше не вырывается. Он лежит, слушая Максима, и лицо у него безнадежное.
МАКСИМ. Это правда. Это правда. Сейчас десять часов. Что вы обычно делаете в казармах? Поете гимн? Пузыритесь энтузиазмом?
ГАЙ (механически). Этот энтузиазм у нас в крови.
МАКСИМ. Этот энтузиазм вбивают в ваши тупые головы!
Максим выпускает его. Гай так и остается лежать на броне. Максим помогает ему подняться.
МАКСИМ. Ну давай. Спой гвардейский марш. Давай, пой!
Гай шевелит губами. Пытается петь. Теряет голос.
МАКСИМ. Ну?!
Гай смотрит на него. Обхватывает плечи руками. Его трясет.
МАКСИМ. Что с тобой?
Гай, не отрываясь, смотрит на Максима. Тянется к автомату. Вдруг упирает ствол себе в подбородок, Максим едва успевает выбить автомат у него из рук.
МАКСИМ. Ты что? Ты что?!
ГАЙ. Не хочу жить. Нет смысла.
Его тошнит.
* * *
Телефонный звонок в кабинете прокурора.
РЕФЕРЕНТ. Ваше превосходительство, вы просили докладывать обо всех неординарных происшествиях на южной границе…
ПРОКУРОР (бросает в рот целебную ягоду, морщится). Да.
РЕФЕРЕНТ. На передовой заставе похищен армейский капрал. По-видимому, мутантами.
ПРОКУРОР (хмуро жует ягоду). Мутанты всегда кого-то похищают, на то и юг… В чем неординарность?
РЕФЕРЕНТ. В рапорте начальника заставы фигурирует самоходный танк… Якобы мутанты угнали танк, и…
ПРОКУРОР (закашлялся). Мутанты угнали танк?! Идиот!
РЕФЕРЕНТ. Ваше превосходительство?
ПРОКУРОР. Рапорт этого идиота, начальника заставы, ко мне… (Смотрит на опустевшую тарелку из-под ягод.) И пусть принесут еще этой целебной дряни!
Откидывается на спинку кресла. Переводит дыхание. Раскрывает файл на компьютере.
ПРОКУРОР. Жив. Жив наш красавец, жив, лапушка, жив, умничка… Не взорвался, нет. Танк угнал… Куда же тебе податься, дурачок, куда ты денешься…
У него раздуваются ноздри: он взял след.
* * *
Максим ведет танк. Гай, безучастный, сидит рядом, обхватив себя за плечи. Ему очень плохо.
МАКСИМ. Ну как тебе? Лучше?
Голова Гая клонится набок. Кажется, он вот-вот потеряет сознание.
Вокруг странный пейзаж. Одинокая руина, похожая на лестницу, уходящую в небо. Максим останавливает танк; Гай сползает с брони. Ложится на землю, свернувшись калачиком. Его бьет крупная дрожь.
МАКСИМ (он растерян, испуган). Слушай… Ничего же страшного не случилось. Наоборот, ты теперь свободен! Свободен мыслить, анализировать… принимать решения… Это же лучше!
Гай в изнеможении закрывает глаза.
Максим расстегивает ему воротник. Массирует виски. Гай тяжело, с хрипом, дышит.
МАКСИМ. Послушай, все будет хорошо! Давай… Расскажи мне… О Раде. Ты когда в последний раз письмо получал?
Гай тяжело качает головой.
МАКСИМ. Когда?
ГАЙ. Давно. Почта плохо работает…
МАКСИМ. Как она там?
ГАЙ (безучастно). Живет…
Закрывает глаза.
МАКСИМ. Да что же такое… Что же с тобой такое, а…
Максим прижимает пальцы к его вискам, начинает массировать, раскачиваясь, приговаривая. Дыхание Гая выравнивается, он чуть расслабляется…
Хрустит ветка. Максим резко поднимает голову.
Перед ним на дороге стоят трое. Мутанты – очень уродливые люди. На них подобие одежды. Двое держат перекладину, с которой свисает убитое животное. У третьего на груди – тяжелый автомат.
Максим смотрит на них с ужасом. И они на него – со страхом.
Тот, что с автоматом, поднимает жуткую руку с двумя длинными многосуставчатыми пальцами. Раздается сперва шипение, потом скрипучий голос.
МУТАНТ. Кушать хочешь?
МАКСИМ (с трудом разлепив губы). Да.
МУТАНТ. Стрелять не будешь?
МАКСИМ. Нет. Ни в коем случае.
* * *
Огромный имперский город разрушен атомным взрывом. Дикие картины запустения. Развалины. Огороды со странными овощами, поля с мелкой выродившейся пшеницей, кое-где – проплешины блестящего, как зеркало, шлака.
Ободранная комнатка с единственным окном без стекла. Окно выходит на огромный, загроможденный, заросший диким кустом серо-рыжий пустырь. На стене осталась старая фотография: огромное круглое здание, статуи по бокам от входа, лестница во много ярусов, на лестнице кто-то стоит, позируя…
Гай чистит автомат за грубым деревянным столом. Бледный, подавленный, двигается через силу. Преодолевает себя, со злостью, с усилием загоняет на место затвор. Щелкает защелкой. Роняет голову на руки.
Перекошенная скрипучая дверь распахивается. На пороге Максим, почти голый, в одних черных шортах, поджарый и злой. Гай смотрит на него и отворачивается.
МАКСИМ. Ну, не выдумывай. Пошли.
ГАЙ. Не хочу. Ну их всех. С души воротит, невозможно.
МАКСИМ. Глупости. Прекрасные люди, очень тебя уважают. (Поднимает его.) Принц-герцог меня просил, чтобы ты остался здесь. Я, говорит, умру скоро, нужен настоящий человек, чтобы меня заменить.
ГАЙ. Это я – настоящий человек?! Я так, кукла поломанная…
МАКСИМ. Неправда. Ты настоящий человек. Ты справишься. Вставай.
Максим останавливается напротив Гая. Смотрит ему в глаза.
МАКСИМ (тихо). И ты не один такой. Вас таких сорок миллионов. Помнишь?
ГАЙ (сглатывает). Автомат брать?
МАКСИМ. Бери. Мало ли что?
* * *
Они спускаются по трухлявой лестнице, идут по узкой улице, как по дну оврага, – кругом громоздятся развалины.
Возится в пыли карапуз-мутант – страшно смотреть. Падает, ревет, из-за развалин выскакивает мать… Увидев ее, Гай быстро отводит взгляд.
Выходят на площадь, посреди которой громоздится оплавленная статуя, в своем уродстве похожая на мутанта.
* * *
Большая комната, полная людей-мутантов. Смотреть на них страшно, и Гай сидит в углу, ни на кого не глядя. Рядом Максим – перед ним на столе дымится чашка с чаем. Это очень хорошая, тонкая фарфоровая чашка из древнего дорогого сервиза.
