В каком положении были дела в районах других корпусов, мне было неизвестно. Известно было только, что I Туркестанский корпус взял Сольдау, но от Гуржо и Зелюня две колонны немцев двинулись в направлении на Сольдау и Млаву, т. е. во фланг и тыл ему, V Сибирский корпус потерпел неудачу и стал отходить, а VI Сибирскому корпусу было приказано немедленно перебросить свои дивизии на левый берег Вислы, но мост готов еще не был, и переправа должна была совершаться на пароходах.
Что же касается VI армейского корпуса, то в его районе положение дел было следующее: 30-го числа немцы в больших силах повели наступление на Рыпин и обрушились на находящийся там 61-й пехотный Владимирский полк, который сдерживал их до наступления темноты, а 6-й уланский полк, выйдя вперед, сдерживал обходную их колонну до Садлова, а затем к вечеру отошел на пехотный полк в Рыпин. Начальник Рыпинского отряда, видя перед собою превосходные силы и обойденный с правого фланга, решил отступить на Серпец, а кавалерийский полк ушел в Скуджаны.
Получив обо всем этом донесение в восемь часов вечера, я остановил 61-й полк в Каменке, с авангардом у Дылева, а всю 16-ю пехотную дивизию ночью двинул на Рыпин с целью отбросить немцев к границе, стать в более близкое соприкосновение с ними и занять фланговое положение относительно их отрядов, занимавших Гуржно, Зелюнь и тех, которые могут двинуться из Добржана на Липно. Но 31-го числа получил приказание отменить свое распоряжение, 16-ю дивизию остановить и расположиться на прежнем месте. Вследствие чего 31-го числа дивизия была остановлена в 10 часов утра почти у самого Рыпина, а 1 ноября отодвинута за линию Скрвильно и Оржулево.
Хотя я не имел сведений о наступлении немцев на Липно, но так как 6-я кавалерийская дивизия отошла к югу от Липно и очистила фронт к северу от него, то опасаясь за 14-й пехотный Олонецкий полк, расположенный в этом городе и удаленный более чем на 30 верст от корпуса, я ему 31-го числа приказал также отойти к Скемпе. Но к своему удивлению вечером получил донесение, что и на этот полк обрушились немцы и сторожевое его охранение, выдвинутое начальником 6-й кавалерийской дивизии до Кикола, т. е. почти на десять верст от полка, все время отходило с боем, а от агентов, что на Кикола двинулось 9 батальонов немецкой пехоты при более чем 80 орудиях. В то же время получено донесение о том, что немцы, понеся в бою накануне у Рыпина большие потери и, вероятно, узнав о движении 16-й пехотной дивизии, отошли к границе и Рыпин вновь занят 16-м уланским полком.
С рассветом 1-го ноября на помощь Олонецкому полку был двинут 13-й пехотный Белозерский полк, но немцы в этот же день повели наступление на Скемпе. Олонецкий полк отбил их все атаки, штыками опрокинул их и к вечеру занял их позиции у Ходоронжеск, Карнкова и Ржухова. Попытка одного батальона занять Липно ночью не удалась, так как немцы около Липно встретили его в превосходных силах. В это время отряд генерала Роппа был в Радомине, но поддержку полку не оказал.
13-й пехотный Белозерский полк подошел к Скемпе, пройдя 28 верст только к вечеру 1-го числа. Этого же числа по приказанию командующего в Мохово в распоряжение генерала Роппа был выдвинут 16-й пехотный Ладожский полк с двумя батареями. 2 ноября отряд у Скемпе под начальством начальника 4-й пехотной дивизии повел наступление на Липно. Перед этим я через начальника штаба корпуса обратился к командиру уланского полка с просьбой выйти на Киколь, на сообщение немцев, но получил ответ, что он этого не может, так как имеет особую задачу. Начальник 4-й пехотной дивизии в это же время обратился к генералу Роппу с просьбой зайти в тыл Липно, но генерал Ропп дошел до Малишево, т. е. совсем в тыл немцев, но почему-то не атаковал их.
В 2 часа дня в самый разгар боя, когда бригада уже подошла с боем к Липно, было получено приказание: вывести войска из боя и, оставив один полк с двумя батальонами в распоряжении генерала Роппа, остальные части 4-й пехотной дивизии двинуть к Шоцку с тем, чтобы там они были к вечеру 3 ноября; одну бригаду 16-й дивизии 3 ноября передвинуть в Вельск, а 4-го в Плоцк; другую же бригаду этой дивизии оставить в Серпце до прибытия туда бригады 63-й пехотной дивизии; в Бежуне оставить батальон, подчинив его командиру прибывающей туда Уссурийской конной бригады. На это я сообщил начальнику штаба армии, что вывести войска из боя не могу и прошу разрешения двинуть к Плоцку 16-й пехотный Ладожский полк из Мохова и 15-й пехотный Шлиссельбургский из Осувки, где он стоял в данное время, а одну бригаду 4-й пехотной дивизии оставить в Скемпе, так как с оставлением этого пункта немцы двинутся на Серпец и не дадут корпусу спокойно отойти к Плоцку, что по агентурным сведениям у Страсбурга и Добржина сосредоточились большие силы немцев, а в Липно их около 15 000 человек, и оставшиеся части корпуса при наступлении их с севера и запада окажутся в тяжелом положении, что I Туркестанский корпус, как видно, тоже находится в тяжелом положении, так как против него действуют превосходные силы и его обходят с фланга и тыла, и что я поэтому прошу ускорить подход бригады 63-й дивизии и указать то важное направление, по которому я должен в случае надобности отойти. Последнее я считал обязанным испросить, так как о положении дел на левом берегу и в I Туркестанском корпусе мне доподлино было неизвестно, а между тем я мог отойти к Плонску, Плоцку, на Новогеоргиевскую крепость и, наконец, в направлении на Радзаново или Рационж – Цеханув для поддержки I Туркестанского корпуса.
На это получил от командующего армией телеграмму с указанием, что агентурные сведения о противнике преувеличены, также преувеличены сведения о нем в Липно, что предрешать какие-либо вопросы об отходе преждевременно, что Туркестанский корпус взял Сольдау и там держится крепко и что я должен также держаться. На распределение же войск согласен и что Скемпе не отдавать немцам.
До этого я недели две как был нездоров, и состояние мое с каждым днем ухудшалось, а 2 ноября я дошел до такого состояния, что должен был слечь в постель и оказался неспособным к какой-либо работе, поэтому, 3-го числа сделав все соответствующие распоряжения, 4 ноября сдал командование корпусом старшему начальнику дивизии, подал рапорт о болезни, и меня эвакуировали из Серпца в Варшаву.
Насколько я помню, корпус я оставил в следующем положении: 2-я бригада 4-й пехотной дивизии, переправившись у Плоцка на левый берег Вислы, вступила в бой с немцами и была подчинена командиру VI Сибирского корпуса, 1-я бригада 16-й пехотной дивизии подошла к Плоцку, 1-я бригада 4-й пехотной дивизии стояла у Скемпе, имея против себя противника; 2-я бригада 16-й пехотной дивизии сосредоточилась у Серпца, немцы повели наступление из Рыпина на Серпец и 6-й уланский полк стал перед ними отходить, часть немцев обошла Липно и двинулась по правому берегу реки на Плоцк, и перед ними отряд генерала Роппа отступил, а V Сибирский корпус на левом берегу потерпел неудачу и отступил к Плоцку. Бригада 63-й дивизии с дороги тоже была повернута к Плоцку.
Из изложенного видно, что для выполнения задачи, поставленной армии, собственно говоря, строго продуманного плана не было выработано, точных сведений о противнике не имели, а агентурным данным не верили. Кавалерия только наблюдала за передовыми частями противника, и последний умело этим пользовался, скрывая все, что у него было за ними. Выставляя передовые части на широком фронте и оттесняя небольшими пехотными частями нашу кавалерию, производил фуражировки, что называется, у нее под носом.
И действительно, главная задача армии была – прикрыть фланг и тыл наших армий, действовавших на левом берегу Вислы от Торна. Сама задача указывала на то, что действия армии должны были быть преимущественно пассивными. Для выполнения надо было прежде всего определить то направление, по которому противник может нанести удар, и на этом направлении дать армии такое положение, чтобы противник не мог игнорировать ее, и затем привлечь на себя все силы его и держать их около себя, пока не будут приняты меры к парированию этого удара. В данном случае такое направление для немцев было от Торна по левому берегу Вислы. Наступая по правому берегу, они ничего не выигрывали, так как нарывались на крепость Новогеоргиевск, а обходить ее с востока им было не по силам. Поэтому необходимо было сразу переправить два корпуса на левый берег Вислы; выбрать для них позицию, которую и укрепить; третий корпус держать на правом берегу у г. Плоцка всегда готовым перейти на левый берег, для чего построить мост, который хотя и был построен, но только 3 ноября, а четвертый корпус держать на правом берегу для помощи крепости в случае, если бы немцы двинулись к ней. Что же мы видим в действительности: три корпуса держатся на правом берегу Вислы вдали от переправы, и только в конце операции, чуть ли не спустя дней 10 по сосредоточении, VI Сибирский корпус выдвигают к Плоцку, и то не для занятия позиций на левом берегу р. Вислы, а для постройки и занятия предмостного укрепления у Плоцка. В общем вся операция ведется нерешительно и наполовину пассивная, наполовину активная. Наступление ведется слабо, и корпуса бесцельно стоят большую часть на местах, давая возможность немцам безнаказанно сосредоточиваться, а I Туркестанский корпус почему-то самостоятельно направляют в Германию на Сольдау и опять-таки вдаль от наивероятнейшего операционного направления немцев и продолжают брать его, несмотря на то, что там немцы оказывают упорное сопротивление и сосредоточивают свои войска у Лаутенбурга. VI армейский корпус держат у Серпца, на пункте, неимеющем никакого значения для операции, напротив, поставившим корпус в невозможное положение отбиваться от немцев, наступающих по радиусам на широком фронте с разных сторон, причем корпус удален от Плоцка на 60 верст, а от Сольдау около 100 верст. Корпуса действуют разрозненно и располагаются так, что подать помощи друг другу не могут. Самостоятельность корпусных командиров доводится до минимума, и всякое проявление этой самостоятельности парируется отменой приказаний. Например, если бы не отменили мое распоряжение о занятии 30-го числа Рыпина и если бы VI корпус занял его, то, наверное немцы не рискнули бы двигаться во фланг и тыл I Туркестанскому корпусу.
