Варвара Кузьминична была подчеркнуто холодна. Она лишь на мгновение удивилась, когда я разделся по пояс и показал на треснувшую, как корка арбуза, кожу вдоль налившейся трупной филеотовостью вздувшегося «рубца». Правда, сразу взяла себя в руки.
— Что это?
— Тело не справляется с увеличивающимися потоками магической энергии, — честно признался я.
— Очень смешно, — фыркнула лекарь.
— Разве похоже, чтобы я шутил?
Варвара взглянула на меня серьезнее, но ничего не ответила. Она уже стала «лечить». Выплескивать свой дар через сложную форму лекаря, от которой к моему телу исходили тонкие нити. По ощущениям было скорее щекотно, но я терпеливо сносил эту муку.
— Если честно, Николай, то я так и не смогла разгадать тебя. Когда мы наедине, ты совершенно другой. Но твои поступки и… другие действия.
Я даже не сразу понял, о чем это она. И только с некоторым запозданием вспомнил о медвежьей услуге Максутова.
— Если Вы о тех слухах касательно борделей, то это слухи.
— Они не рождаются на ровном месте, — назидательно протянула лекарь.
— Конечно. Иногда их распространяют специально. Так было и в этот раз. Будьте уверены, моей чести не коснулась рука женщины сомнительного поведения.
— Мне-то что, — вздернула плечиками Варвара. — Делайте все, что считаете нужным… В общем, все, на всякий случай приходите завтра, я еще раз повторю процедуру.
— Спасибо, — сухо отозвался я. Дошел до порога и все-таки обернулся. — И на будущее, не надо путать человека с его образом. Вы правы, судить нужно по поступкам. А не по слухам.
Не сказать, чтобы я был совсем уж расстроен. В мире происходили вещи пострашнее неразделенной любви. Да и какая уж тут любовь, толком ничего и не было. Даже за ручки не подержались. Хотя, признаюсь, я частенько думал о Варваре, когда закрывал глаза перед сном. Только любовь ли это? Скорее, сильное влечение. Но я знал одну мудрость, которую не пишут в книжках. Если девушка настроена делать мозги с самого начала, то со временем будет все еще хуже. А стоит ли тратить свою единственную жизнь на разборки с чужими тараканами? Вот и я подумал, что нет.
В любом случае, на следующий день возвращаться я не собирался. Кровь остановилась, рана затянулась, теперь главное — не перенапрягаться и не борщить с силой.
Я был у Варвары Кузьминичны не более получаса, но город, казалось, будто подменили. Тут и там мне встречались прохожие, которые славили Императора, поздравляли друг друга и говорили, как они скоро всыпят застенцам и принудят тех к миру. Я даже ушам и глазам своим не верил. Петербург будто с ума сошел.
По пути мне удалось перехватить сопливого мальчугана из простолюдинов со стопкой газет.
— Сколько? — только и спросил я.
— Десять копеек, — пискнул тот.
Таких денег у меня, конечно, не оказалось. Пришлось в крохотную замызганную ручонку сунуть рубль.
— Сейчас, вашблагородие, сдачу дам, — заторопился тот, пихая руку куда-то за пазуху.
— И что, мне потом этой мелочью греметь? Себе забирай, — махнул я, взглянув на первую полосу.
«Охрана Его Императорского Величества разгадала заговор застенцев и нанесла контрудар. Президент заговорщиков и его ближайшее окружение разбиты».
Ну да, ну да. Мы не агрессоры, а всего лишь защищались. История стара как мир. Что интересно, свидетели этого происшествия будут молчать в тряпочку, иные источники информации маги заблокируют. Даже если застенцы решат раскидывать листовки с вертолетов, стена их не пропустит. А кто руководит СМИ, тот руководит умами населения.
Я посмотрел на мальчонку, который все так же стоял неподалеку, со страхом глядя на меня. Так и не поверил в свое счастье. Видимо, черная конвойная шинель делала подлое дело. Что называется, норм шмот. Плюс десять к параличу.
— Сколько там газет? — оценил я пухлую стопку. — Так, вот тебе еще один рубль, давай остальное сюда. И все, беги.
— Спасибо, вашблагородье, — ожил мальчишка и бросился наутек.
Я же дошел до собственного дома со стопкой газет, глядя на толпы народа на улице. И по дороге дочитал статейку. В общем, все просто. Застенцы попытались нагнуть нас, но мы сами нагнули их. Чудом спасли Императора и теперь вынуждены объявить войну, целью которой станет полная капитуляция застенных войск. Хорошо, что не диванных. Хотя, и в том, и в другом случае результат на успех был не очень высоким. Уж я-то понимал, о чем говорю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Так или иначе, сегодня объявлялся выходной день. На двенадцать было назначено обращение Императора к своим подданным у дворца Меншикова. Туда все и перли.
Все-таки, несмотря на всю мою нелюбовь к Романову, надо отдать ему должное. Ловко и быстро он все это состряпал. Про заранее напечатанные газеты — черт с ним, и в нашем мире были прецеденты. Но все организовать и, самое главное, сделать так, чтобы все сработало — это мастерство.
Еще и меня, зараза, впутал. Теперь не отсидишься со словами: «Моя хата с краю. Я вообще не в курсах был». С другой стороны, даже не особо участвуя в каких-либо событиях можно легко получить по шапке. Стоит лишь оказаться не в том месте, не в то время. В истории тому примеров масса.
— Колюся, что там такое происходит? — встретила меня встревоженная тетя. — Илларион хотел пойти, поглядеть. Но я не пустила. Вдруг еще покалечат.
Что интересно, несмотря на нервозность, сейчас она была невероятно красивая. Дар у нее, что называется, прижился. И, как и у меня, в период стресса работал на полную.
— Если только Илларион выскажется вслух, что недостаточно сильно любит Императора. Война там происходит. С застенцами, — кинул я газеты на пол. — Это на растопку.
— Как же война? — всплеснула руками тетя.
— Просто. Император лично убил президента, а наши маги — всю остальную делегацию. У бедолаг не было никакого шанса.
— Какой ужас. И… ты там был?
— Был, — коротко ответил я. — Мед пиво пил и все такое. Я у себя. Меня не беспокоить.
Уважение — это когда ты считаешься с мнением и желаниями человека, даже если не согласен с ними. Было видно, что тетя меньше всего хочет оставлять меня в покое. Однако она сделала над собой волевое усилие и кивнула.
Я зашел в свою комнату и упал на кровать. Делать решительно ничего не хотелось. Да и нечего было. Весь город ликует, еще не понимая, что скоро прольются реки крови. И что мне ловить среди этой взбудораженной толпы?
Внутри было пусто. Накатила какая-то апатия. Все мои надежды и планы рухнули как карточный домик из-за прихоти одного человека. Конечно, в чем-то Максутов был прав. Надо занять себя. Вот только моральных сил для этого не нашлось. Я взял в руки артефакт, еще одну ловушку, в которую меня поймали, покрутил в пальцах. Даже если оставить его здесь, то он все равно будет наполняться, разделяя силу. Мою силу! Куда ни кинь, везде клин.
Наверное, я бы так и лежал до самой ночи, если бы в дверь робко не постучали. В неуверенности человека, стоящего снаружи, я узнал тетю. А может, просто почувствовал.
— Я же просил меня не беспокоить!
— Колюсик. Я знаю, но там к тебе пришел друг.
Я горько усмехнулся. Друг? Вот уж вряд ли. Скорее, опять кто-нибудь, чтобы попытаться заставить меня сделать то, чего я делать не хочу. В последнее время только так и происходит. Но из легкого любопытства все же спросил.
— Кто там?
— Из лицея, Макар Протопопов.
А вот эти слова внезапно придали сил. Я молниеносно сел на кровати, спешно срывая с себя шинель. Почему-то не хотелось, чтобы Макар видел меня в форме Конвоя. Ну, и еще мне хотелось максимально откреститься от происходящего.
— Минуту, — крикнул я, спешно переодеваясь в старый лицейский мундир. — Отведи его пока в кабинет.
Сам я довольно скоро вошел туда, на ходу поправляя взъерошенные волосы. Макар при моем появлении торопливо подскочил, будто стул под ним был как минимум электрический. И поспешно протянул руку, словно только рукопожатие не позволяло перейти ему к основному разговору.
