Батальоны Астраханского, Копорского и Апшеронского пехотных полков подкреплялись сзади колонной кавалерии Ингерманландского карабинерного и двух казачьих полков, составивших 6-ю часть колонны и наступающих также с интервалом в 50 шагов. Спешенная конница должна была «действовать сама собой», не оглядываясь на пехоту, завершенность колонны которой Суворов специально (по его словам) обозначил «гренадерской ротой в хвосте». Но колонну спешенной, вооруженной мушкетами со штыками кавалерии также поддерживали огнем стрелки в рассыпном строю. Этих стрелков выделял батальон Фишера, отдельно оставленный «в арьергарде и резерве» наступающих частей.
Открыв новый боевой строй 9 мая 1773 г., Суворов перед атакой 17 июня четко сформулировал способ его боевого применения, при форсировании Дуная под прикрытием береговых батарей в три рейса, с пехотой впереди и кавалерией в конце. «Идти на прорыв, выигрывая прежний хребет горы, нимало не останавливаясь, голова хвоста не ожидает, он всегда в свое время поспеет, как прежний благополучный опыт доказал. Командиры частей колонны или разделений ни о чем не докладывают, но действуют сами собой с поспешностью и благоразумием». В случае сильных фланговых атак противника или удержания ими крепких укреплений командиры батальонов могли бросить на них одну или две роты, в крайнем случае — повести на них весь отряд. Но лучше отражать нападения огнем с крыльев колонны. Практически невозможно, писал Суворов, чтобы противник вклинился в «интервал марширующей колонны», да это было бы и бесполезно: «следующее отделение их тотчас выжмет». В заключение полководец нашел место в колонне для пушек. Две пушки без зарядных ящиков должны были переправляться в конце, с кавалерией, но, имея лошадей и двойное число артиллеристов, догнать колонну пехоты и стать во второй от головы отряд. Взяв хребет горы, для атаки на последний турецкий лагерь Суворов предусматривал возможность, сохраняя интервалы, развернуть колонну фронтом к Дунаю, построив в каре «с крыльев по одной только роте, но сильной». В этой атаке тяжелая кавалерия при поддержке казаков и авангард пехоты образует первую линию, два полка пехоты и кавалерией — вторую. Противника следует смести «к переправе на наш берег» и уничтожить, «если где кучка турок будет просить их аман (пощаду), то давать», убежавших недалеко преследовать кавалерией, а пехоте вновь построить колонну на хребте горы. Неприятельские суда и «артиллерию турецкую весьма всю в целости забрать с лафетами» (Д I.545).
Суворов прекрасно понимал революционность своего открытия. Сообщая И.П. Салтыкову о победе, он старался поменьше упоминать о неуставной колонне, описывая построения отрядов как каре. Колонны он, согласно уставу, описывал как походное построение, разворачиваемое для боя в каре. Колонну, которой майор Ребок атаковал турецкий лагерь, тот «своей командой построил». Суворов, всегда избегавший лжи, вовсе не кривил душой. Ведь в реляции Салтыкову он упомянул об удачной атаке в колонне, а в ходе боя действительно использовался и строй каре. Просто информировать начальство о ставке, которую он в диспозиции, данной командирам отрядов, сделал на новый строй, было не обязательно (Д I.550).
Итак, выдвигающиеся войска Суворов описал начальству как каре. Войско, по его словам, включало авангард (2 роты гренадер стрелки), «каре из четырех мушкетерских рот при господине полковнике Батурине», «второй каре из четырех же Астраханского пехотного полку рот и двухсот нынешних рекрут Копорского пехотного полка при господине секунд-майоре графе Мелине», «третий каре Астраханского карабинерного полку спешенных триста двадцать карабинер с пехотными ружьями со штыками при… полковнике князе Мещерском», наконец, фланговый отряд казаков и арнаутов и небольшой резерв. Суворов уточняет, что «выйдя на вражеский берег, сделал колонны в шесть рядов». Войска на вражескую стрельбу «отвечали храброй молчаливостью и, тотчас пристав к берегу и построясь в колонны, вступили в поход и шли до самой крутизны горы».
Как всегда, позиции и силы врага были заранее тщательно разведаны. Авангард майора Ребока в колонне, с россыпью егерей, сбил врага с горы, но оба «каре» подошли и… построились на хребте в каре. Ребок с двумя гренадерскими, тремя мушкетерскими ротами и 49-ю стрелками в жесточайшем бою взял турецкий лагерь атакой в штыки, не названным строем. Вероятно, он действовал в колонне. Суворов пишет, что, когда лагерь был занят основными силами, «майор Ребок своей командой построил колонну в шесть рядов» и двинулся дальше. Пехотные части образовали один каре с резервом в середине, а спешенная кавалерия — второй каре.
Суворов был с этими построившимися в каре войсками, вероятно, он сам, по обстановке, дал привычную команду строиться в каре, когда единая колонна не сработала и войска завязли в противнике.
В последующих документах его понимание высоких боевых свойств колонны будет связано с необходимостью использовать сочетание всех эффективных видов построения: колонны, каре и линии, — в зависимости от ситуации (местности, характера и активности противника и т.п.). Превосходство суворовской концепции над французской системой, сделавшей колонну главной ударной силой вследствие плохой обученности революционных войск, вытекало из того факта, что его солдаты «в тонкость» понимали все боевые построения и могли по знакомым командам мгновенно менять строй на более полезный здесь и сейчас.
Каре были построены своевременно. Турки, от 3 до 4 тысяч по счету Суворова (они полагали свою численность в 6 тысяч), сражались крайне упорно, смело вступая в рукопашную. «Неприятель… столь сильно повел атаку, что я принужден был на несколько часов остаться в том месте». Лишь «расторопность… офицеров и мужество солдат, — рапортовал Суворов, — восприняли верх в побеждении горделивого неприятеля!» Каре, более эффективные в обороне, чем колонны, отражали бешеные атаки турок, пока на помощь не переправились пушками и конные казаки. Совместным ударом враг был сломлен, выбит со всех позиций и рассеян. Сражавшийся в первых рядах турецкий командующий пал вместе с 800 турками. Противник оставил 14 пушек, 35 судов и большие запасы продовольствия. Россияне потеряли шестерых «верных и храбрых сынов Отечества».
«Произведенное вами храброе и мужественное дело… при атаке на Туртукай, — лично писала Суворову императрица Екатерина Великая, — учиняет вас достойным к получению отличной чести и нашей монаршей милости» (Д I.577). Шею героя украсил орден Георгия II класса, но в душе его царило смятение. Побеждая в боях, русские отступали! Румянцев начал, но вскоре оставил блокаду Силистрии, уведя войска за Дунай. 22 июня 1773 г. славный генерал Вейсман пал, прикрывая отступление. Не утешало, что, отмщая за любимого командира, его солдаты начисто уничтожили целый корпус турок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
