– Ты ничего не знаешь! – закричал Воронков. – И почему ты так уверен, что Екатерину убил твой отец? Ведь… он даже не знал ее.
– Все, что у меня есть – это рисунки. И кошмары. И вот это сообщение от Арины. Посмотри рисунки, посмотри их внимательно! Я не мог придумать такое. Да, я не знаю, где ее тело, не знаю, где это было. Я не знаю, как они познакомились и почему он убил ее. Я только знаю, что мой отец пытается убить мою девушку потому, что она узнала его тайну.
Аркадий собрал рисунки с полу и протянул их Воронкову. По лицу того промелькнула гримаса нечеловеческого мучения, с неохотой он принял рисунки и стал перебирать их дрожащими руками. Но с каждым эскизом его взгляд становился все более жадным, он вглядывался в каждую деталь, невзирая на то, какой кровавой она была.
– Сколько же тебе было лет, когда пропала Катюша? – спросил вдруг он.
– Шесть. Мне было шесть лет. С тех пор я и утратил желание спать на мягких кроватях, – горько усмехнулся Максим.
– Его лечили, – вмешался Аркадий. – Все думали, что у него случился нервный срыв. Его отец… всегда вел специфический образ жизни. Мы отправили его в хороший пансион в Шотландии. Его отец тогда имел проблемы с кокаином.
Воронков молча слушал, продолжая смотреть на рисунки.
– Да-да-да, все решили, что я спятил. Я и сам так думал. Сам видишь – щупальца, клыки, когти… Думаю, тут почти ничего нет реального. Маниакально-депрессивный психоз, мания преследования, фобия, расстройство сознания, повышенная возбудимость. Меня кормили препаратами на завтрак, обед и ужин, но ничего не помогло. Мои драконы всегда со мной.
– А твоя девушка? Что она знает?
– Только Арина была реальна, и теперь он забрал ее. Она заставила меня нарисовать их. Она думала спасти меня, а теперь… Ты сам потерял дочь, ты можешь понять, каково это, когда любимый человек пропадает без следа и ты во всем винишь себя, и каждую минуту думаешь о том, что ты сделал не так и как мог допустить до этого. Снова, снова, снова. Я понимаю, почему ты не веришь мне. Я и сам бы не поверил. Но у меня нет другого выхода. Я не знаю, где искать ее. У меня нет другого шанса…
– Я верю тебе, Максим, – прошептал Воронков.
– Что? – ахнул тот.
– Да, – кивнул тот, и в голос прорвались слезы. – Да. Я не понимаю как, не понимаю почему, но получается, что это он убил ее, мою девочку. Это место! Я почти не помню его. Господи, я был там всего пару сезонов, там обычно бывала моя жена.
– Ты знаешь, где это находится? – Аркадий сделал шаг вперед, а Максим, напротив, отступил назад.
– Это место реально? Оно и вправду существует на самом деле? Значит, Арина была права?!
– Арина? – Воронков посмотрел на Максима так, словно бы не видел его. – Екатерина. Катя. Получается, он знал ее задолго до того, как нас с ним свели дела. Господи, но ведь это невозможно! – И Воронков отбросил рисунок, приложил руки к лицу, его плечи сотрясли рыдания. Максим нагнулся и поднял рисунок. Он знал его. На нем Екатерины не было, на нем был изображен он сам, под одеялом, в крови. И чудовище с горящими глазами и длинными щупальцами, с когтями, которыми он пронзает Максиму сердце.
– Мы должны поехать туда. Ты уверен, что это именно то самое место? Как ты понял? – уточнил Аркадий тихо. Воронков медленно выпрямился, и в глубине его усталых, старых глаз мелькнул огонь.
– Уверен ли я? – Он грустно улыбнулся. – Это Завидово, дача моего тестя, генерала Саблина, отца моей жены. Детская комната Кати – единственная комната, где мы сделали ремонт. Тесть не хотел, чтобы на даче хоть что-то меняли, ему нравилась деревянная рухлядь. Он постоянно боялся, что в строительных смесях будут какие-то химикаты. Он прожил почти сто лет, между прочим, – добавил он.
Затем он вынул из рук Максима один из рисунков, тот самый, с чудовищем, и нежно провел пальцем по линиям стены, по смазанным обоям на картинке.
– Эти ландыши на обоях, редкая вещь. Эти обои я привез из-за границы, из ФРГ. Жена ездила со мной в ФРГ. Катюше тогда было три года, и мы сами поклеили новые обои, поставили другую кровать, заменили всю мебель. Видишь, ты запомнил ее уже постаревшей. Удивительно, как ты вообще мог это запомнить.
– Она была права. – Голос Максима шелестел, как листья, падающие на ветру. – Я был там.
– Ты был там. Мы провели там счастливое лето. Несколько лет. Когда дети маленькие, это такое… невероятное тепло. Так ты думаешь, ее убили там? Он убил ее, твой отец. – И голос Воронкова заледенел. – Что она могла ему сделать? Как они могли попасть туда, они даже не были знакомы, я никогда не видел его. Мы познакомились после ее смерти.
– Может быть, она просто не знакомила тебя с ним? – спросил Аркадий. – Она была с тобой откровенна, доверяла матери?
Воронков замолчал, словно не нашелся, что ответить на этот простой вопрос. Он сгреб рисунки в охапку и перешел из кухни в столовую, не глядя ни на Аркадия, ни на Максима. Они последовали за ним туда и дальше, в гостиную, к лестнице, ведущей наверх, в жилое крыло. У ступеней он остановился на секунду.
– Она почти никогда не ездила туда. В последние годы там вообще никого не было, а сейчас дача почти разрушена. Там ничего нет.
– Возможно, поэтому они туда и поехали. Не хотели, чтобы им помешали, – предположил Максим. – Мой отец не любит, чтобы ему мешали.
– Господи, – выдохнул Воронков. – Ты прав, Максим. Этот кошмар никогда не кончается, и ты все время думаешь, что ты сделал не так. Что случилось с чудесной маленькой девочкой, на какой вечеринке она потерялась, в какой момент повернула не в ту сторону? Иногда мне казалось, что она спешит прожить десять жизней за одну. Я был так зол, почти не общался с ней, надеялся, что со временем она образумится. Порвет со своими ужасными друзьями. Я пытался ей помочь, предлагал психологов, врачей, но она только смеялась и говорила, что я просто никогда не испытывал ничего подобного и не понимаю, что это такое – ходить по острию. Я говорил ей, что она допрыгается. Но Коршунов! Разве это возможно? Столько лет работать рядом со мной, сидеть за одним столом, видеть ее фотографии…
– Мне очень жаль, – пробормотал Аркадий.
– Мне тоже.
– Мы только хотим добиться правды. Мой отец готов убить мою невесту, чтобы только ты ничего не узнал. Понимаешь, чтобы выбраться сейчас, он снова может убить невинную девушку! – закричал Максим. – Хотя бы скажи, где это место. Может быть, он едет туда прямо сейчас. Арина уверена, что тело все еще не уничтожено.
Воронков сделал несколько шагов по лестнице наверх, словно не слышал его слов. Затем повернул голову и коротко бросил им:
