Выйдя из музея, мы долго гуляли по Москве. Я рассказал, что матросом служил в Таллине, и ее город мне хорошо знаком, что наш корабль стоял в Минной гавани, иногда — в Купеческой, а на танцы мы ходили в Мари клуб, во дворец кондитерской фабрики «Калев», где моряки-балтийцы были шефами и дружили с работницами.

— Ну надо же, я работала на этой кондитерской фабрике, с тех пор терпеть не могу зефир и прочую пастилу, — засмеялась она, — я тоже бегала на танцы в этот клуб.

— Лариса, к сожалению, я тебя тогда не встретил, иначе такую красивую девушку я бы непременно запомнил.

Прогуляв по Москве до позднего вечера, мы с удовольствием выпили мутный кофе в бумажных стаканчиках и съели бутерброды с засохшим сыром в буфете Рижского вокзала.

Я посадил Ларису на поезд Москва-Таллин, увозивший ее домой, и еще долго стоял на перроне.

Лариса Лужина приехала в Москву зимой и была зачислена на курс Сергея Аполлинариевича Герасимова во ВГИК. Наша дружба продолжилась, хотя виделись мы очень редко, Лариса сразу была востребована в кинематографе и подолгу отлучалась в киноэкспедициях.

Прошло много лет. Я работал в своей ашхабадской мастерской. На мольберте стоял большой холст, который я готовил к республиканской выставке. В дверь постучали, и на пороге показалась запыхавшаяся секретарша Союза художников.

— Володя, пойдемте быстрее в Правление, вам звонит кинорежиссер Нарлиев, он ждет у телефона.

Мы пересекли двор и вошли в здание Союза художников, находившийся на первом этаже выставочного зала.

— Алло, здравствуй, Хаджа. Что случилось?

— Привет, Володя. Как хорошо, что ты в Ашхабаде! Приехала очаровательная киноартистка, ее пригласили в Туркмению для встречи со зрителями. Это по линии Бюро пропаганды советского киноискусства. Я предложил ей показать достопримечательности города, естественно, предоставив свою «Волгу». И знаешь, что эта очаровательная, всеми нами любимая артистка ответила мне на это: «Изо всех достопримечательностей Ашхабада мне хотелось бы повидать Володю Артыкова, моего давнего друга.»

— И кто же эта очаровательная артистка, интересующаяся мною, — спрашиваю я Нарлиева.

— Лариса Лужина, — отвечает он.

— Дай, пожалуйста, ей трубку, Ходжа, если она рядом, — попросил я.

— Здравствуй, Володя, — раздался знакомый голос.

— Здравствуй, Ларочка, с приездом. Конечно, мы встретимся. Когда и куда за тобой заехать? — спросил я.

— Я сама приеду, мне любезно предоставили машину и шофера. Завтра с утра я заеду за тобой. Ты где будешь? — спросила Лариса.

— Завтра в десять у нас собирается секция живописи Союза художников. Ты подъезжай туда и подходи прямо к стеклянной стене дома. Я обязательно должен хотя бы показаться на заседании. Как только я увижу тебя, тут же выйду. Машину отпусти, будем ездить на моей, — добавил я.

— Очень хорошо. Ты сможешь показать мне знаменитую ашхабадскую толкучку? Я мечтаю побывать там, потому что наслышана о ней от наших актрис театра киноактера.

— Хорошо, Лариса, после толкучки поедем ко мне домой, я познакомлю тебя с женой и дочерью Викой, они ждут тебя, — предложил я.

— Спасибо, Володя. Я хочу побыть с тобой вдвоем, и приглашаю в ресторан отеля, где уже заказала столик. Мы посидим и наговоримся вдоволь, ведь мы так давно не виделись. До встречи, — сказала Лариса.

— Нам есть, что рассказать друг другу, — ответил я.

На следующий день я немного опоздал на заседание, нашел свободный стул, и оказался сидящим спиной к стеклянной стене, выходившей во двор. Вдруг художники оживились.

— Смотри, известная киноартистка прижалась лицом к стеклу, видно, кого-то ищет, — зашептались они, пытаясь вспомнить фамилию актрисы.

Изат Клычев улыбнулся:

— Ну, кого еще может искать киноартистка. Это нашего Володю хотят видеть.

Я встал и, извинившись, вышел.

Мы обнялись и расцеловались с Ларисой. Художники прильнули к стеклу, с любопытством наблюдая нашу встречу.

— Лариса, не удивляйся, не каждый день нашим художникам удается живьем увидеть кинозвезду.

Лариса послала им воздушный поцелуй, приветливо улыбнулась и помахала рукой. За стеклом художники дружно ответили ей аплодисментами.

— Если твои планы не изменились, едем на толкучку, — предложил я.

— Да, едем. Мне так нравится в Ашхабаде. Здесь такие зеленые улицы, так много солнца, а я так люблю его. Ребенком пережила блокаду в Ленинграде, с тех пор обожаю тепло, — сказала Лариса, щурясь на яркое солнце.

Попав на базар, мы бродили по рядам, среди выложенных на земле ковров, паласов, кошм, каракулевых шкурок. Потом зашли в ряды женских украшений. Здесь мы задержались надолго. Лариса с наслаждением перебирала украшения, приценивалась, торговалась. В конце концов, она купила несколько старинных серебряных украшений с сердоликом, причем совершенно недорого. Насладившись красотой народного искусства, мы завернули в ряды, торгующие едой, где продавали зелень, катык и весеннее туркменское лакомство — испеченные в тандыре на саксаульных углях большие треугольники со шпинатом, или сманак, как его называют в Средней Азии. Прямо на земле сидела старуха, рядом с ней стоял шерстяной мешок, в котором размещался целлофановый пакет с горячими лепешками — сманак. Лариса предложила:

— Давай съедим по лепешке, я обожаю пироги с зеленью, особенно народные, испеченные в тандыре. Это такое наслаждение.

Я купил лепешки, и Лариса с удовольствием ела их, они были горячие и сочные. Она, облизывала пальцы, по которым стекал сок сманака. Было видно, что Лариса наслаждается этой бесхитростной крестьянской едой.

— Обожаю, в Москве таких лепешек не поешь.

Старуха протянула засаленное вафельное полотенце, которым Лариса вытерла руки.

— Сахбол, джаночка, сахбол, джаночка, — приговаривала старуха, проводя ладонями по своему лицу, не касаясь его, как положено при молитве.

Перед тем, как покинуть базар, Лариса внимательно оглядела меня, повернув несколько раз в разные стороны, рассматривая.

— Стой здесь, не уходи, я быстро вернусь, — и Лариса растворилась в толпе.

Вскоре она вернулась, держа в руках два прозрачных целлофановых пакета с мужскими рубашками синего цвета.

— Володя, это польские, роскошные рубахи, в Москве их не найдешь. Одна для мужа, он тоже Володя, а вторая — для тебя. У вас абсолютно одинаковые размеры. Это мой тебе подарок, — и протянула мне пакет.

— Спасибо, Лариса, — ответил я.

— Ну, а теперь едем в отель, нас ждет обед в ресторане, — напомнила Лариса.

— Хорошо, сначала я отвезу тебя в гостиницу, потом поставлю машину и приду в ресторан. Это рядом с моим домом.

Когда я вошел в ресторан, то глазами стал искать ее среди большого количества посетителей, было время обеда. Лариса сидела около окна за отдельным столиком. Увидев меня, махнула рукой. Я сел напротив Ларисы. На столе уже стояла бутылка шампанского, запотевший графинчик с водкой, черная икра, бастурма, красные помидоры, зелень, и туркменские лепешки.

— Володя, на горячее я заказала плов, его подадут позже. А сейчас выпьем за нашу встречу, мне повезло, что ты оказался в Ашхабаде, — сказала Лариса.

— Помнишь наш буфет в общаге, в котором кроме кефира, винегрета, трески под маринадом и горячих сарделек с тушеной капустой больше ничего не продавалось.

— Конечно, помню, Лариса, но жигулевское пиво было всегда, а сардельки были настоящие, говяжьи и очень вкусные, — ответил я.

— Володя, однажды мы ужинали, а вы с ребятами пили пиво, и ты пригласил меня в вашу компанию. Я подсела к вам и тоже выпила стаканчик. А за соседним столом сидел африканец Эмиль с режиссерского, очень черный, всегда в белоснежной рубашке, дорогом костюме, такой важный. Когда он поступил в институт, ему отвели отдельную комнату в общаге. Так он, как говорили студенты, потребовал у ректора Грошева дать еще одну комнату для слуги. Так этот Эмиль сидел за соседним столом в одиночестве и ел сардельки, запивая пивом. В буфете было всегда включено радио, и мы вдруг услышали: «Передаем сообщение ТАСС. В космос вывели советский корабль сЮрием Алексеевичем Гагариным на борту!»

Все повскакали из-за столов, стали обниматься, пожимать друг другу руки, целоваться, крича: «Ура! Гагарин!» — и только Эмиль продолжал молча сидеть, спокойно доедая свою сардельку.

Коля Губенко подскочил к нему, хлопнул по плечу со словами: «Эмиль, ты понимаешь! Советский человек в космосе! Юрий Гагарин! Первый космонавт Земли!»

Эмиль раздраженно стряхнул руку Коли со своего плеча и сказал: «Фантазия!» — и пренебрежительно махнув рукой, продолжал доедать свой ужин.

— Конечно, этот случай я хорошо помню, — ответил я. Мы были счастливы, когда шли в колоннах студентов на Красную площадь, распевая патриотические песни, чтобы увидеть и поприветствовать Юрия Гагарина, первого космонавта планеты.

1 ... 60 61 62 63 64 65 66 67 68 ... 111

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Обнаженная модель - Владимир Артыков бесплатно.

Похожие на Обнаженная модель - Владимир Артыков книги

Альбер Ламорис - Полина Шур - Кино
Борис Андреев. Воспоминания, статьи, выступления, афоризмы - Борис Андреев - Кино
Андрей Тарковский: ускользающее таинство - Николай Федорович Болдырев - Биографии и Мемуары / Кино

Оставить комментарий